Как и следовало ожидать, они готовили выступление. Девушка объясняла, что рабочим в первую очередь необходимо снять охрану у главного, входа; к 2:30 надо занять склад с оружием и разоружить тех немцев, которые уже вооружены.
– А твой немецкий офицер надежный человек? – спросил Левон.
– Да, вполне надежный, – ответила девушка. – Ему можно доверять.
– Это наша единственная возможность, – проговорил француз, – иначе все погибнем. Надеюсь, ты понимаешь, что будет, если гестапо узнает об этом?
– Да, я все понимаю, – прошептала она.
Немецкий офицер! Нашелся немец, который поверил, что можно предательством спасти себе жизнь. А если гестапо об этом уже известно? Может быть, кто-то уже доложил об этом? Эти мысли терзали Кроля все время, пока он шел в штаб.
Бруннер принял его, стоя посреди кабинета, уже в фуражке и плаще: он куда-то спешил.
– Ну, в чем дело? – резко спросил он. – Зачем вы покинули завод? Почему не предупредили по телефону? Вам известно о том, что профессор Глясс убит?
Кроль пошатнулся и, не ожидая приглашения, опустился на стул. Глясс убит? Они его убили. А он еще колебался!
Кратко, как на фронте перед боем, он докладывал факты. Назвал имена, повторил разговор, услышанный им около заводской стены между французом и девушкой. Никого не щадил. Выдал также и брата. Рассказав все, он вдруг почувствовал себя счастливым и, успокоившись в первый раз за несколько дней, облегченно вздохнул.
Бруннер слушал не прерывая. Временами на лице его появлялась ироническая улыбка.
– Вы исполнили свой долг, инженер Кроль, – высокопарно сказал Бруннер, – вы оказались порядочным немцем. – И строго спросил; – Кто сообщил этим людям о подробностях плана эвакуации завода?
– Я, – ответил Кроль. – Я рассказал об этом своему брату.
– Ладно, – махнул рукой Бруннер. – Рейх вам это простит. Вы же не могли предположить, что ваш брат окажется предателем?!
В кабинете у Броха Кролю пришлось повторить свой рассказ.
– Вы заслужили эвакуацию, – проговорил Брох, – хотя раньше вас не было в списке. – Это прозвучало как издевательство. – А что вы думаете обо всем этом, господин Бруннер?
– Думаю, что знаю, кто тот немецкий офицер, – ответил штурмбанфюрер. – Вы, господин полковник, также хорошо его знаете.
– Кто он?
– Это капитан Клос.
– У вас есть доказательства?
– Они у меня будут, – уверенно ответил Бруннер, посмотрел на часы и направился к выходу. – Беру людей и немедленно выезжаю на завод.
– Прошу вас, задержитесь на минуту… – Полковник хотел что-то сказать, может быть, отдать другой приказ, но воздержался. – А впрочем, можете ехать. – И когда они уже были в дверях, добавил: – Не верю, никак не могу поверить, что это он…
Эсэсовцы на грузовиках уже ожидали около штаба. Бруннер и Кроль сели в отдельную автомашину; ехали молча. Артиллерия умолкла, улицы были темны и безлюдны. Вот и главные ворота завода.
Эсэсовцы плотной цепью окружили цех готовой продукции. Кроль услышал голос Бруннера:
– Немедленно уберите охрану у ворот, всех в засаду. Будьте готовы…
В главном цехе завода уже раздавались зловещие команды эсэсовцев:
– К стенам, к стенам! Немцы – на середину цеха, остальные – к стенам.
Эсэсовцы били рабочих прикладами автоматов, вытаскивали людей, спрятавшихся за станками и оборудованием. Бруннер внимательно наблюдал за действиями солдат. Вдруг он выхватил из кобуры пистолет и дважды выстрелил… Раздался крик, потом наступила тишина.
Рабочие стояли вдоль стены с заложенными за затылок руками, а посредине цеха в группе немецких мастеров и инженеров Кроль увидел своего брата.
– Пойдемте! – приказал Бруннер. И добавил: – Покажите тех, кого называли в штабе.
Первым Кроль увидел поляка Огнивека. Из его щеки, рассеченной ударом приклада, текла кровь.
– Этот, – показал на него Кроль.
Потом был француз Левон с мертвенно-бледным лицом, русский Толмаков, плюющий кровью, и, наконец, Воннэ…
– А где ваш брат? – внезапно спросил Бруннер.
Альфред Кроль понимал, что, начав выдавать этих людей, он вынужден будет назвать и брата. Он подошел к группе немцев:
– Вот этот.
– Какая же ты все-таки дрянь! – проговорил Ян Кроль.
Бруннер ударил его в лицо. Эсэсовцы прикладами загнали подпольщиков в дежурное помещение. Штурмбанфюрер поставил их к стене и молча прохаживался вдоль шеренги, самодовольно улыбаясь. Остановился перед Огнивеком.
– Имя? – строго спросил он.
Огнивек молчал.
– Я тебя спрашиваю; как твое имя? – повторил раздраженно Бруннер и, не дождавшись ответа, ударил его рукояткой пистолета.
Огнивек, заливаясь кровью, упал на пол…
– Облейте его водой, – приказал штурмбанфюрер. Потом он подошел к мастеру Кролю: – Ты знаешь, что тебя ожидает?
– Знаю.
– У нас умирают медленной смертью.
– Не беспокойся, я буду умирать не торопясь.
– Ничего, мы тебе поможем умереть побыстрее… Как имя офицера, с которым состоишь в заговоре?
– Я не знаю никакого офицера, – спокойно ответил Кроль.
Снова удар рукояткой пистолета. Ян Кроль покачнулся, но не упал.
– Это только для начала, – угрожающе бросил Бруннер, – невинное вступление к драме!
Потом он подошел к французу Левону:
– Что тебе сказала полька, работающая у Гляссов?
– Я не видел никакой польки, – ответил Левой.
– Инженер Кроль, подойдите поближе и повторите, что вы слышали.
– Они условились о времени выступления, – начал Кроль. – Девушка должна была вернуться на завод вместе с немецким офицером.
– Как имя этого офицера?! – гаркнул Бруннер.
– Не знаю, – прошептал Левой.
Штурмбанфюрер подошел к Воннэ:
– Это твоя девушка? Подумай, что я могу с ней сделать, если ты не будешь говорить правду. – Взял Воннэ за подбородок: – Итак, хорошенько подумай, что ее ожидает.
8
Было уже около двух, когда Клос вновь оказался у окна комнатки Барбары. Вилла Гляссов погружена в темноту, на улице безлюдно и спокойно. Сержант Косек, все еще в мундире эсэсовца, остановился около дома.
Барбара уже ждала их.
– Все в порядке, – проговорила она. – Я разговаривала с Левоном, передала ему распоряжение. Они будут готовы к 2:30, как договорились.
– На заводе была? – спросил Клос.
– Нет. Мы встретились у пролома стены.
– За вами никто не следил? За тобой никто не шел?
– Нет. Думаю, что нет.
Клос посмотрел на часы. Они должны были подойти к заводским воротам ровно в 2:30. Времени было вполне достаточно, даже имелся небольшой резерв.
– Наши уже должны начать, – тихо проговорил сержант.
– Надеюсь, что ждать осталось недолго, – успокаивающе ответил Клос и замедлил шаг.
Хорошо ли они подготовились там, на заводе, к выступлению? Может быть, стоит появиться раньше? Ему вдруг показалось, что он совершил какую-то ошибку, что-то упустил из виду.
– Кто тебе сообщил, – обратился он к Барбаре, – о плане эвакуации завода?
– Мастер Ян Кроль.
– Немец?
– Да, по польского происхождения.
«Какая жалость, что было так мало времени! Не мог даже встретиться с этим Кролем, поговорить с рабочими на заводе», – подумал Клос.
Дворами Барбара вывела их на узкую улочку, тянувшуюся вдоль заводской стены. Зловещая тишина на канале начинала беспокоить Клоса. На севере, над морем, небо немного прояснилось и казалось совсем белым. Подходили к караульному помещению…
– Косек, – сказал Клос, – отстань на несколько шагов от нас и, если случится что-то неожиданное, действуй по обстановке…
– Есть, пан капитан.
Остановились, наблюдая за входными воротами. Охраны не было.
– Все в порядке, – вздохнула Барбара. – Пойдемте… Они убрали охрану, как договорились.
– А где же они? – тихо сказал Клос. – Их не видно у ворот… Может быть, ожидают в проходной?
Клос расстегнул кобуру, снял пистолет с предохранителя.
Внезапно из-за кустов, растущих вдоль дороги, ведущей к заводу, появились эсэсовцы. Клос не успел даже выстрелить – удар прикладом по затылку свалил его на землю… Двое эсэсовцев подхватили потерявшего сознание Клоса, двое вели под руки Барбару, а остальные окружали Косека, прижатого к стене. Сержант бросил гранату – эсэсовцы отпрянули, залегли, потом снова открыли огонь. Косек опустился на землю, теряя сознание. Он успел еще подумать, что первый раз в жизни не выполнил точно приказа…
Бруннер уже ждал Клоса. Когда его ввели, лицо штурмбанфюрера расплылось в довольной улыбке.
– Ну что, Ганс, – сказал Бруннер, – все-таки я был прав. Ты проиграл, твоя карта бита. Девчонку к стенке! – крикнул он властно, даже не посмотрев на нее. Его интересовал только Клос. – Ты, Клос, порядочная дрянь, – процедил он сквозь зубы. – Ты как та крыса, убегающая с тонущего корабля. Думал, что выживешь? И пошел ва-банк? Это рискованно, Клос… С какого времени ты им служишь, отвечай?!.
Клос молчал некоторое время, но не потому, что колебался: решение им было уже принято. Да, конспирация здесь уже была излишней. Какой теперь смысл выдавать себя за немецкого офицера?!
– С самого начала, Бруннер, – сказал он громко. – С той минуты, как надел ваш мундир. Я – офицер советской разведки.
В дежурке воцарилась тишина. Приговоренные к смерти люди с удивлением и восхищением смотрели на этого человека в помятом немецком мундире. Он представлял ту мощь и силу, которая была уже совсем близко. Это чувствовали все: и подпольщики, и эсэсовцы, и Бруннер, который молчал, пораженный. Если бы Клос признался в том, что он продался им только несколько дней назад и что он пошел на это лишь бы только выжить, штурмбанфюрер почувствовал бы облегчение. Но оказывается, что этот человек в мундире офицера вермахта все время искусно играл с ним. И побеждал. Этот поляк так умело обводил немцев!..
– Неужели ты поляк? – Бруннер все еще не мог в это поверить.
– Да, я поляк.
И тут Бруннера взорвало.
– Ты за все заплатишь, – рычал он, – но сначала выложишь мне все, что знаешь! Связи! Контакты! Агентурную сеть!