Мааг вытянул шею.
— Точно, — согласился он. — Зачем же идти дальше? Он должен дать команду остановиться.
Они уже брели по щиколотку в воде, когда Штайнер приказал прекратить движение. Примерно в тридцати метрах от них виднелись заросли камыша. У основания их толстых стеблей плескалась бурая болотная жижа. За камышами лес заметно редел, и вверху можно было разглядеть заплатки голубого неба.
Один из солдат подошел к Штайнеру, задумчиво разглядывавшему камыши и болото.
— Мы не сможем перейти его, — произнес Крюгер.
Шнуррбарт кивнул:
— У нас нет ни малейшего шанса. Что будем делать?
Штайнер сбросил с плеч ранец и огляделся по сторонам. Затем подошел к дереву, ветви которого свисали достаточно низко. Ухватившись за одну из них, он вскарабкался по стволу вверх и вскоре исчез из вида, скрытый листвой.
Солдаты вопрошающе посмотрели на него, когда он стал спускаться вниз. Соскользнув с нижней ветки дерева на землю, он скупо рассказал о том, что увидел: стометровое болотце, поросшее камышом, затем открытая, без зарослей растительности, вода, затем камыши и позади снова лес.
— Оно около ста метров в поперечнике. Все еще хуже, чем я себе представлял.
— Но есть же какой-нибудь обходной путь? — предположил Крюгер.
Вместо ответа Штайнер полез в карман, достал карту и разложил ее на земле. Солдаты заглянули ему через плечо. Он показал на тонкую синюю линию, пересекавшую лес.
— Черт! — выругался Мааг. — Ты уверен, что это речка?
— Конечно. Нисколько в этом не сомневаюсь.
Дитц тяжело сглотнул.
— Здесь не может быть озера.
— Нет, это река.
— Тогда нам конец, — заявил Крюгер.
Штайнер сложил карту, потянулся за автоматом и повернулся в том направлении, откуда они только что пришли. Взвод следом за ним прошел примерно триста метров по лесу и вскоре вышел на относительно сухое место. Здесь Штайнер остановился. Солдаты снова повалились на землю. К Штайнеру подошел Шнуррбарт:
— Ночевать здесь будем?
Командир взвода кивнул. У него был вид человека, который совершил трудное восхождение на гору и только на подходе к самому пику узнал, что последние тридцать метров абсолютно непригодны для подъема. Шнуррбарт искоса наблюдал за ним, почти физически ощущая его упадок духа. Он понял, что в состоянии вернуть Штайнеру былую уверенность в собственных силах. Если остальные солдаты поймут истинные чувства командира взвода, тот падет духом окончательно. Им оставалось только одно. Нужно идти берегом реки на север до дороги, далее перейти через мост, после чего снова свернуть на юго-запад в направлении Крымской. Он попытался подсчитать расстояние, которое им придется пройти. Поскольку они все время шли на юго-запад, то до дороги добрых сорок пять километров. До Крымской еще пятьдесят. Итого девяносто пять километров.
Девяносто пять километров без еды по заболоченному лесу. Невероятно. Штайнер имел все основания прийти в уныние. Хуже не придумаешь. Лучше бросить эту затею, чем свалиться в пути от усталости и голода. Он посмотрел на зажатый между ног автомат. Черт возьми, ничего хорошего им не светит. Им ни за что не спастись. А Эрика? Что она будет без него делать? Он неожиданно вспомнил те минуты, когда они с ней в последний раз были вместе. Это было больше года назад. Проклятая война. Отпуск и без того дают крайне редко, и вот когда подходит твоя очередь, генерал приказывает отменить все отпуска. Двенадцать месяцев, подумал он. Бог мой, целых двенадцать месяцев!
От этих мыслей его отвлекло покашливание Штайнера. Он поднял на него глаза. Их взгляды встретились.
— Чертова река! — произнес Шнуррбарт.
Штайнер кивнул в знак согласия.
— Слушайте! — обратился он к остальным. — Ночевать будем здесь. Завтра утром, до рассвета, отправляемся дальше.
— Через реку? — недовольным тоном осведомился Крюгер.
— Мы пойдем к дороге, — нахмурившись, ответил Штайнер.
— Далеко? — поинтересовался Мааг.
— Примерно сорок пять километров.
— Сорок пять километров! — рассмеялся безумным смехом Крюгер. — Прежде чем пройти столько, я должен пожрать.
— Ты хочешь сказать, что завтра придется пройти сорок пять километров? — уточнил Ансельм.
Штайнер пожал плечами:
— Если не пройдем это расстояние завтра, то придется идти еще один день.
— Даже двадцать километров за день без еды мы никак не одолеем, — покачал головой Дорн.
Замечания солдат разъярили Штайнера. В его голос вернулась прежняя властная и грубая интонация:
— Когда идешь, спасая свою жизнь, то даже двадцать километров на пустой желудок — это пустяк. Я вам вот что скажу. — Он выпрямился и посмотрел на разочарованные лица солдат. — Мы выйдем к дороге самое позднее послезавтра. Если хотите есть, отварите в котелке кору с деревьев. Пусть варится до тех пор, пока не размягчится. Тогда она станет съедобной. У вас есть котелки, есть дрова и спички, вы найдете воду, так что, черт вас побери, не ведите себя как неразумные дети!
На лицах солдат появилось пристыженное выражение, однако Крюгер все-таки проворчал:
— Если мы только сможем пить это дерьмо. Ты видел эту жижу? Как будто в это озерцо нагадила сотня коров.
— Тогда вскипяти эту жижу и процеди. Тебе ведь все нипочем, твой желудок даже гвозди переварит.
Солдаты заулыбались, заражаясь уверенностью Штайнера. Шнуррбарт удивленно посмотрел на него, изумившись тому, как быстро поменялось его настроение. Это был все тот же старина Штайнер. Он жизнерадостно улыбнулся.
— Ну что же, — сказал он, — тогда будем жевать кору, как древние тевтоны.
— Древние тевтоны тоннами ели жареную медвежатину, — сообщил Ансельм, почесывая живот.
— Верно, — добавил Керн. — И бочонками пили хмельной мед.
— Даже если бы нам сейчас дали половину нашего обычного пайка, и то было бы неплохо. У кого-нибудь что-то осталось? — спросил Штайнер.
Наступила неловкая пауза. Штайнер потянулся за своим ранцем, достал из него какой-то мешочек и бросил его на землю.
— Сварите суп! — приказал он. — Бросьте в него тушенку и хлеб. Пусть два человека сходят за водой. Если не хотите идти к ручью, выройте ямку в земле. Только не пытайтесь ее пить, пока не вскипятите. Остальные отправляются за дровами.
Солдаты поднялись с земли и разбрелись выполнять приказы командира взвода. Стемнело. Штайнер выставил караул, и только после этого разожгли костер. Дрова были сырыми и нещадно чадили, однако это было к лучшему, потому что дым немного рассеял тучи надоедливой мошкары. Керн и Ансельм отправились за водой, захватив каждый по несколько котелков. Они зашли в болото далеко, насколько это было возможно. Затем вырыли квадратную яму, которая тут же наполнилась мутной грязной водой, от которой неприятно пахло. Керн недовольно сморщился.
— Фу, гадость! То ли дело вода в родном доме, — сказал он и угрюмо посмотрел в ночную темноту.
Ансельм искоса взглянул на него. Неожиданно он почувствовал, что Керн, в конце концов, не такой уж и плохой человек. Все их предыдущие ссоры показались ему бессмысленными. Он наблюдал за тем, как Керн наполнил котелки водой, и испытал огромное удовлетворение от того, что в эти минуты находится в лесу не один. Вскоре устроили ночной концерт бесчисленные лягушки, населявшие этот край болота. Их кваканье быстро сделалось невыносимым. Керн поднял голову.
— Ты только послушай! — произнес он. Закончив наполнять котелки, он выпрямился и произнес: — Ну что, пойдем?
Ансельм кивнул. Стараясь не пролить содержимое котелков, они зашагали обратно.
К этому времени стало уже совсем темно. Слабый свет костра подсказал им направление. Дойдя до места ночевки, они увидели своих товарищей, сидевших возле костра, который был разведен в выкопанной в земле яме. Керн и Ансельм сели рядом с остальными. Штайнер сидел, прислонившись к стволу дерева. Возле него лежали Шнуррбарт, Крюгер и Мааг. Дитц о чем-то разговаривал с Голлербахом. Дорн устроился чуть в стороне и сидел, обхватив руками колени и устремив взгляд на огонь. Цолль и Пастернак были в карауле. Бодрость, которую Штайнер сумел вдохнуть в солдат всего несколько минут назад, куда-то улетучилась. Неуверенность на их лицах была столь же очевидна, что и усталость, от которой буквально разламывались их тела.
Керн повернулся к Ансельму:
— Знаешь, чего бы я сейчас хотел? Я хотел бы заполучить бочонок водки! Ох, как бы я напился!
— Но не более того, что вместило бы твое брюхо, — заметил Штайнер. Он сидел, закрыв глаза и прислушиваясь к разговорам солдат.
Керну было боязно ввязываться в разговоры с командиром взвода. Однако он счел, что его неправильно поняли, и поэтому сказал больше, чем намеревался сказать сначала:
— Ты просто не знаешь, сколько я могу выпить. После десяти бутылок я сблюю. Затем я уже готов выпить следующие десять, а потом еще и еще.
Остальные тут же навострили уши. В эти минуты хвастовство нисколько не улучшало настроение.
— Вы только послушайте этого хвастуна! — произнес Крюгер. — Посмотрел бы я на него после первой бутылки. Я больше чем уверен, что за свою жизнь он больше всего выпил из бутылочки с соской.
Солдаты рассмеялись.
Керн сердито плюнул на землю.
— Тебе ни за что не выпить даже половины того, что я выпил за свою жизнь. С водкой я справляюсь даже ловчее, чем с бабами.
— Неужели? — подался вперед Крюгер. — И сколько же баб ты сможешь оприходовать за один раз?
— Столько, сколько тебе и не снилось! — многозначительно ухмыльнулся Керн. Теперь, когда разговор принял обычный оборот, несколько солдат устало зевнули. Однако Мааг не удержался от язвительного замечания:
— Слыхали мы таких!
Керн притворился, будто не желает снисходить до объяснений. К этому его побудило присутствие Дорна.
— Да врет он все! Вы только на его нос посмотрите. Такие носы бывают только у тех, кто еще не знает, что такое баба! — подначил Керна Шнуррбарт. — Это он просто бахвалится. Он, скорее всего, полагается на свои умелые руки…