— Не уверен, — возразил Шнуррбарт. — Что-то мне это не нравится. — Немного помолчав, он добавил: — Дом справа, похоже, пустой — труба не дымит, а ставни закрыты.
Потом они принялись строить догадки, куда могли деться лошади. Лошадей не могли разместить в домах. За домами их тоже не видно. Если они находятся где-то неподалеку, то за ними кто-то должен присматривать. Как это он не подумал об этом? Если тому, кто караулит лошадей, удастся бежать, то дела примут скверный оборот. До тех пор, пока никто не знает об их пребывании в тылу русских войск, у них остается шанс на благоприятный исход. Если противник узнает о немецком взводе, пробивающемся к своим, то бросится в погоню и прочешет каждый квадратный метр леса. Но как же найти этих чертовых лошадей? Искать наугад — слишком опасно, да и времени на это уйдет непозволительно много. Однако рискнуть им все равно придется.
Он снова посмотрел на русского часового, который стоял в прежней позе. Повернувшись, он прошептал:
— Приготовиться!
Солдаты устремили взгляды на мост.
В нескольких метрах позади Штайнера лежал Дорн. Его глаза сощурились. Последние несколько минут он находился в состоянии оцепенения, притупившего все его чувства. Он увидел, как Штайнер поднимает автомат, и бросил быстрый взгляд на Дитца, лежавшего рядом. Юноша уже начал дрожать от страха, его зубы клацнули, причем вполне различимо. Дорн испытывал искушение закрыть глаза, вжаться лицом во влажный мох и лежать неподвижно, что бы ни происходило вокруг. Но вместо этого он ободряюще прикоснулся к руке Дитца. Как будто сквозь прозрачный занавес он увидел, как Штайнер берет в прицел человека, стоящего на мосту. Он попытался вспомнить, как выглядит его жена, но каждый раз, когда мысленно рисовал черты ее лица, они делались расплывчатыми, как кольца дыма, расплывающиеся на волне сквозняка. Затем ему почему-то пришли на память слова профессора Шталя, сказанные при расставании: «Вы были прекрасным учителем, надеюсь, что вы станете хорошим солдатом. Но вам следует избавиться от всяких иллюзий».
Дорн горько улыбнулся. С каким-то непонятным чувством отстраненности он увидел, как ствол автомата Штайнера поднялся немного выше. Затем тишину разорвал треск автоматной очереди, не вызвавший в нем обычного ужаса. Часовой дернулся, попытался ухватиться за перила, но его колени подкосились, как подрезанные косой, и он скользнул под ограждение и полетел в воду, доходившую до прогонов моста. В следующую секунду заговорил пулемет. Штайнер вскочил на ноги и устремился к мосту. За ним последовал Шнуррбарт и все остальные. Приблизившись к мосту, они бросились на землю и начали стрелять по дверям домов. Вскоре Штайнер заменил магазин и крикнул:
— Прекратить огонь!
Наступила тишина. Солдаты беспокойно оглядывались по сторонам. Прошло несколько минут. Ответного огня не последовало. Из домов не доносилось ни звука.
— Ну, что ты об этом думаешь? — спросил Штайнер Шнуррбарта. Тот лишь смущенно мотнул головой.
Чертыхнувшись, Штайнер встал и посмотрел на безмолвные дома.
— Я с самого начала думал, что здесь что-то не так! — заявил Шнуррбарт и повернулся в сторону леса на той стороне моста. Затем снова обратился к Штайнеру: — Что будем делать дальше?
Взводный ответил не сразу. Если бы из домов ответили хотя бы одним выстрелом, то дальнейшие действия не вызвали бы никаких сомнений. Однако коварная тишина вызывала у него лишь холодный пот. Посмотрев на свои руки, он заметил, что они подрагивают.
— Нужно проверить дома, — сказал он. — Даже если там окажутся мыши, то мы и их заставим пищать.
Остальные все еще продолжали лежать.
— Встаем! — рявкнул Штайнер. Солдаты осторожно начали подниматься. Взводный схватил Ансельма за руку: — Пойдешь к Крюгеру. Скажешь ему, чтобы занял позицию на сто метров дальше своего прежнего места на дороге. Затем бежишь сюда, пересекаешь мост и остаешься на той стороне в ста метрах в лесу. Если увидишь хотя бы одного русского, убей его. Если их будет много, возвращаешься сюда и докладываешь мне. Понял?
Ансельм кивнул и бросился выполнять приказ. Штайнер повернулся к Маагу:
— Ты с Керном пробежишь возле домов. Пригибайтесь к земле, мы прикроем вас огнем. Останавливаешься возле последнего дома и смотришь, есть ли двери или окна на северной стороне. Если есть, то проследишь за тем, чтобы никто из них не выскочил. Вперед!
— По этой стороне? — уточнил Керн.
— Конечно. Если побежишь по другой, то я не смогу видеть, что там происходит. Теперь ты, — обратился он к Шнуррбарту. — При стрельбе бери выше. Я занимаю первый дом, ты — второй, Голлербах — третий. Готовьсь!
Керн и Мааг побежали в сторону домов. Движения их были какими-то замедленными и неуклюжими.
— Быстро! — страшным голосом крикнул Штайнер.
Солдаты побежали быстрее. Когда трое оставшихся открыли огонь по окнам, стреляя поверх их голов, Мааг и Керн повалились на землю.
— Вот идиоты! — выругался Штайнер и рявкнул: — Быстро встали! Идиоты, мы прикрываем вас!
Затем он сделал успокаивающий жест Керну, который опасливо поглядывал на него. Голлербах и Шнуррбарт усмехнулись.
— Ох уж эти оловянные солдатики! — произнес Голлербах. Мааг поднял голову и оглянулся на них. Заметив, что ствол автомата взводного направлен на него, он быстро встал и бросился вперед. Керн замешкался и последовал его примеру на секунду позже.
— Стреляем? — спросил Шнуррбарт.
Штайнер отрицательно покачал головой.
— Эти идиоты еще подумают, что русские открыли стрельбу.
Тем временем Мааг и Керн уже добежали до цели. Когда они скрылись за углом, Штайнер вытер пот со лба. Хотя пока что все идет гладко, его одолевают нехорошие предчувствия. Шнуррбарт прав, тут что-то нечисто. Русские вряд ли сдались бы без боя. Он снова посмотрел на дома с закрытыми ставнями, залитые утренним солнечным светом. В следующее мгновение возле северной стороны дома, где должны были находиться Мааг с Керном, грохнуло несколько выстрелов.
Приблизившись к третьему по счету дому, Керн и Мааг внимательно его оглядели. На этой стороне дверей или окон не было. Керн с облегчением вздохнул и, прислонившись спиной к стене, сказал:
— Здесь ничего нет. Что будем делать?
Мааг подозрительно оглядел лес, начинавшийся метрах в пятнадцати от дома.
— Не знаю, — неуверенно ответил он. — Нам лучше подождать здесь. Если понадобится наша помощь, Штайнер скажет нам.
Он присел на корточки, достал из кармана сигареты и предложил одну Керну. Затем они молча закурили. Керн снова надел пилотку.
— Интересно, что будет дальше? — спросил он.
— Скоро узнаем, — мрачно отозвался Мааг. — Я тебе вот что скажу: это дело смердит, как этот самый лимбургский сыр.
С этими словами он стал снова разглядывать лес. Сколько раз он в свое время уходил по воскресеньям со своей девушкой вот в такой густой лес. Он хорошо помнит, как она тогда выглядела. Она часто надевала красное платье. Мааг вспомнил, как дрожала, когда они присаживались где-нибудь, как подбирала под себя длинные загорелые ноги. Он ложился на живот и болтал, чтобы отвлечься от созерцания ее ног, а Моника при этом с легкой улыбкой смотрела на него. И все же, как она сама как-то призналась, ей нравилось, что он умеет сдерживать себя. Однажды она поцеловала его долгим поцелуем и сказала, что он первый парень, который не потеряет голову от одного лишь прикосновения ее губ. Он проглотил этот комплимент как солдат, принимающий незаслуженную награду. Что бы сказала Моника, подумал Мааг, узнай она об истинной причине его сдержанности. Ему нужно что-то с этим делать. Когда закончится война, он обязательно сходит к врачу, к специалисту по психическими расстройствам. Ему не хотелось потерять Монику, хотя они и не смогут скоро пожениться. Может быть, когда-нибудь у него будет свой собственный гараж. Если бы не эта проклятая война, он бы теперь многого достиг. Много времени потеряно зря, и все из-за этих ублюдков, этих мерзавцев с их чертовой войной.
Задумавшись, он незряче уставился в пространство. Когда Керн неожиданно схватил его за руку, он бросил на него злобный взгляд.
— Какого черта? — спросил он, но его гнев тут же улетучился. Лицо Керна было белым как мел. Бывший хозяин гостиницы испуганно разглядывал лес.
— Видишь его? — запинаясь, произнес он. Его страх оказался заразительным. Маагу тоже стало страшно.
— Что там? — прошептал он, вглядываясь в деревья, но так и не увидел там ничего необычного.
— Русские, — прошептал в ответ Керн. Мааг бросился животом на землю и поднял винтовку.
— Да где, черт побери, ты их видишь?
Но Керн был так взволнован, что не смог вымолвить ни слова. Он молча указал на место на краю леса, где кустарник разросся особенно густо. Мааг не сводил с него глаз. Он почувствовал, как сердце бьется в его груди короткими сильными толчками, и попытался успокоиться. Пару раз ему показалось, будто он заметил движение среди деревьев, но так и не увидел ничего конкретного.
Наконец он повернулся к Керну, лежавшему рядом с ним:
— Тебе что-то все время мерещится.
Керн энергично встряхнул головой:
— Я точно видел голову в русской пилотке!
— Где, черт тебя побери?
— Там, справа от нас. Вон за тем кривым деревом, где ветки низко наклонились.
— Возле камышей, что ли?
— Нет, дальше справа. Вон, смотри, видишь? — Голос Керна дрожал от возбуждения. Мааг немного приподнялся и тут же снова прижался к земле. Керн не ошибся. Над кустами рядом с искривленным стволом ольхи он увидел лицо человека, смотревшего прямо в его сторону. Было невозможно понять, заметил ли он их, но у Маага возникло чувство, будто русский смотрит ему прямо в глаза. Несколько секунд он лежал, парализованный страхом, разрываясь между желанием вскочить и убежать прочь и осознанием того, что противник может представлять особую опасность для всего взвода. Его неуверенность значительно усиливал испуганный Керн.
Медленно поднимая винтовку, он действовал вопреки собственной воле. Прицеливаясь, Мааг подумал, что лицо русского кажется лишь белым пятном на фоне зеленой листвы. Он опустил ствол чуть ниже и нажал на курок. Тишину разорвал хлопок выстрела. Выстрелив во второй раз, он краем глаза заметил, что Керн тоже поднял винтовку и открыл огонь. Оба стреляли до тех пор, пока не опустошили магазины. Затем они перекатились на бок, открыли подсумки, дрожащими пальцами перезарядили винтовки и как безумные продолжили стрельбу. Лицо русского давно куда-то исчезло. Не успели они снова зарядить винтовки, как возле них появился Штайнер. Он бросился на землю рядом с ними и поднял свой автомат.