— Открывай! — приказал Штайнер Цоллю. Тот не сдвинулся с места и по-прежнему держался обеими руками за штаны. На его лице читались все эмоции, которые он испытал за последние несколько минут. Приказ открыть шкаф еще больше усилил его страх. Он машинально потянулся за автоматом, находившимся в дальнем углу комнаты.
Штайнер угадал его намерение.
— Даже не думай! — произнес он с кривой усмешкой. — У тебя ничего не получится. Давай, открывай шкаф!
— Зачем? — спросил Цолль, пытаясь говорить громко и решительно.
Штайнер направил свой автомат прямо ему на грудь.
— Ты задаешь слишком много вопросов, — спокойно проговорил он. — Открывай!
Цолль посмотрел в безжалостные глаза взводного. Теперь он ни на секунду не сомневался в том, что Штайнер выстрелит сразу, как только он осмелится наброситься на него. Тем не менее он оказал попытку сопротивления.
— Не открою, пока ты не скажешь, зачем это нужно.
Его непокорность разъярила Штайнера. Его так и подмывало нажать на спусковой крючок.
— Без разговоров! — хрипло произнес он. — Быстро открывай!
Цолля как будто обдало холодной водой — настолько сильна была нескрываемая ярость взводного.
Он быстро шагнул к шкафу и немного приоткрыл дверцу.
— Шире! — приказал Штайнер.
Цолль открыл дверцу полностью. В шкафу было пусто.
Штайнер удовлетворенно кивнул. Чуть повернув голову, он заметил, что русская не сводит с них взгляда. В глубине этих серых глаз пылала такая жгучая ненависть, что у Штайнера пробежал холодок по спине. Если бы у нее сейчас было в руках оружие, то она, не раздумывая, застрелила бы их обоих.
— Залезай! — приказал он Цоллю. Цолль сделал шаг в сторону. В его широко раскрытых глазах застыл страх. Он тянет время, подумал Штайнер и, приблизившись к нему, ударил по лицу тяжелым стволом автомата. Цолль вскрикнул и, выпустив штаны, прижал руки к разбитому носу, из которого потекла кровь. Не обращая внимания на стоны солдата, взводный затолкал его в шкаф.
— Представление окончено, — холодно проговорил он. — Аплодисменты стихли, и публика направляется к выходу. Знаешь, что происходит после этого? — Он заметил, как тело Цолля напряглось, и поднял автомат. — Ты не понял меня. Спектакль окончен. А когда спектакль окончен, то опускается занавес — вот так! — С этими словами он принялся медленно закрывать дверцу. Затем захлопнул ее полностью, закрыл на деревянную задвижку и сделал шаг назад. — Если издашь хотя бы один звук, я выстрелю через дверь.
Подойдя к шкафу сбоку, он немного отодвинул его от стены. Оттащив его еще дальше, он протиснулся между стеной и задней стенкой шкафа. Затем, упираясь спиной в стену, мощным толчком опрокинул его. Шкаф с грохотом обрушился на пол, подняв облако пыли. Женщина испуганно вскочила и недоуменно переводила взгляд со Штайнера на упавший шкаф. На несколько секунд в комнате повисла тишина, которую вскоре нарушили крики и удары кованых сапог Цолля по стенкам его импровизированной темницы. Штайнер стукнул по шкафу прикладом автомата, и шум тут же прекратился.
— Хватит! — крикнул Штайнер. — Прекращай! Ничего с тобой не случится, если немного посидишь здесь. Я оставлю тут с тобой эту бабенку.
Он повернулся к женщине и схватил ее за запястье. Она вырвалась и тут же присела, прикрывая руками свою наготу. В ее глазах горела все та же ненависть, и Штайнер задумался о судьбе, которая ожидает Цолля. Какое-то мгновение он боролся с собой, затем его лицо отвердело и приняло суровое выражение. Он поднял автомат Цолля и шагнул к двери. У самого порога он наступил на брошенную на пол гимнастерку. Это была военная форма, принадлежавшая женщине. Штайнер остановился. Ему неожиданно пришла в голову одна интересная мысль. Он наклонился, поднял одежду и задумчиво осмотрел ее. Затем улыбнулся и вышел из дома.
Взвод был уже готов выступать в поход. Солдаты по-прежнему находились на кухне и наблюдали за Керном. Он лежал на полу с закрытыми глазами и стонал. Над ним нагнулся Шнуррбарт. Он расстегнул китель Керна и, вытащив из штанов рубашку, обеими руками массировал волосатый живот бывшего хозяина гостиницы. Остальные собрались вокруг них и обсуждали прием джиу-джитсу, которым воспользовался в драке Крюгер. Судя по всему, Керн постепенно приходил в себя, во всяком случае, стонать он перестал. Затем он сразу открыл глаза и попытался подняться.
— С добрым утром! — усмехнулся Шнуррбарт.
Керн непонимающе посмотрел на него. После того как он заметил Крюгера, к нему вернулась память.
— Что тут, черт побери, происходит? — проворчал он, снова бросив взгляд на Шнуррбарта, который продолжал массировать ему живот, Керн ничего не понимал, ведь совсем недавно он оседлал Крюгера и вцепился ему в горло. Что было дальше, Керн не помнил. Увидев улыбающиеся лица остальных солдат, он оттолкнул руки Шнуррбарта и вскочил на ноги. В это мгновение в кухню вернулся Штайнер. Он подошел к столу и разложил на нем русскую военную форму.
— Ты в порядке? — спросил он у Крюгера.
Тот поправил перекинутую через плечо патронную ленту и убрал со вспотевшего лица прядь волос.
— Более или менее, — сообщил он.
— Будем надеяться на лучшее. Пойдем со мной, — сказал Штайнер, и они вошли в комнату, где находились пленные. Разговоры тут же стихли, и женщины настороженно посмотрели на вошедших. — Скажи, чтобы они разделись! — приказал взводный.
Крюгер бросил на него удивленный взгляд, думая, что ослышался. Когда Штайнер нетерпеливо повторил приказ, он пожал плечами и заговорил с женщинами. Их лица тут же побледнели, они принялись неловко переминаться с ноги на ногу, но так и не выполнили приказа. Штайнер поднял автомат и, направив ствол в пол, дал короткую очередь. Женщины испуганно взвизгнули.
— Если они не разденутся сами, то мы их разденем одну за другой, — громко пообещал Штайнер. — Скажи им, что мне нужна их одежда. На их целомудрие никто посягать не будет.
Крюгер ухмыльнулся. Он еще не понимал, зачем взводному понадобилась форма, однако оборот, который принимала ситуация, позабавил его. Его голос звучал насмешливо-язвительно, когда он переводил слова Штайнера. На этот раз женщины подчинились сразу. Они судорожно принялись снимать гимнастерки, даже не расстегивая пуговиц. Когда остальные солдаты, встревоженные выстрелами, заглянули в комнате, то в удивлении застыли на месте. Женщины уже сняли сапоги и теперь стаскивали с себя штаны. Изрядно потрепанные нижние рубахи почти не скрывали их грудей. На некоторых были женские трусы, однако большинство оказалось в длинных мужских подштанниках. Полуголые, они стояли перед немецкими солдатами, бросая на них полные ненависти взгляды. Мааг провел языком по губам.
— О боже! — пробормотал он. От увиденного его тело покрылось гусиной кожей. Когда он посмотрел на стоящих рядом с ним солдат, то заметил, что те находятся в таком же состоянии. На их лицах была написана откровенная похоть.
Дорн стоял позади остальных. Хотя он не больше других понимал истинную суть этого уродливого зрелища, его охватило возмущение. Ему было неприятно поведение товарищей, которые одобряли эту бесстыдную эксплуатацию женской беззащитности. Он протиснулся вперед и подошел к Штайнеру.
— Какой смысл в этой мерзости? — сердито спросил он. Штайнер смерил его холодным взглядом.
— Ты когда-нибудь раньше видел женские задницы? — небрежно спросил он.
Возмущенный Дорн внимательно посмотрел на бесстрастное лицо взводного. Прежде чем он успел что-либо сказать на это, Крюгер ткнул его в бок локтем.
— Если тебя так беспокоят их дырки, — сказал он, — то лучше сними очки.
Дорна передернуло от отвращения. Он демонстративно повернулся к происходящему спиной и, подойдя к окну, стал смотреть в него. То, что случилось за последние минуты, требовало немедленного объяснения. Зачем Штайнер вернулся? Где пленный русский? Где Цолль? К чему это мерзкое раздевание? Между тем женщины закончили раздеваться. Военная форма кучей лежала на полу, и глаза мужчин жадно скользили по полуголым телам пленниц. Заметив это, Штайнер усмехнулся. То, о чем они сейчас думают, не требует никаких разъяснений. Но теперь у них совершенно нет времени. Русский, которому удалось сбежать, самое большее чем через три часа будет в Крымской.
Штайнер повернулся к солдатам:
— Нам придется переодеться в эту форму. Каждый подберет себе нужный размер и переоденется в нее. Свою форму завернете в одеяло и понесете с собой. Все ясно?
— Ты хочешь сказать, что нам нужно надеть вот это? — возмутился Мааг.
— Ты что-то имеешь против?
— Нет, конечно же, нет, но ведь это их форма! Бабская!
— Они носят ту же форму, что и мужчины, — еле сдерживаясь, ответил Штайнер. — Или ты заметил какое-то различие?
Мааг взглянул на стоявшего рядом Шнуррбарта, рассчитывая на его поддержку, но тот пребывал в таком же недоумении.
— Сама по себе идея неплоха, — неожиданно заговорил Крюгер. — Но от этой формы жутко воняет.
Штайнер бросил на него недовольный взгляд.
— Еще вчера ты сам говорил, что мы ходим грязные как свиньи. Их форма не грязнее нашей, так что не говори ерунду! — Он кивнул в сторону женщин, которые с интересом наблюдали за разговором немецких солдат. — Спроси их, когда они в последний раз мылись. Готов спорить, совсем недавно, в отличие от тебя.
Ответить на это Крюгеру было нечего. Он понуро опустил голову, затем, подняв глаза, спросил:
— Что случилось? Неужели этот иван все-таки сбежал?
— Он был бы дураком, если бы не попытался этого сделать, — отозвался Штайнер. — Меня больше удивляет то, что бабы не убежали вместе с ним.
— Ничего удивительного в этом нет, — сказал Крюгер, уязвленный тоном взводного. — Они слишком напуганы. Кстати, а где этот чертов Цолль?
Все неожиданно притихли и выразительно посмотрели на Штайнера. Тот небрежно пожал плечами.
— Сейчас он находится в надежном месте, — ответил он. — О нем можно не беспокоиться.
— Он что, сбежал?
— А что бы ты сделал на его месте?