— Наша артиллерия снова спит сном младенца, — мрачно сострил Керн. — Вот бы сюда сейчас грохнули наши пушки! Вот это было бы представление!
— Снарядов нам не хватает, — пояснил Шнуррбарт. — Не забывай, что нам приходится переправлять сюда боеприпасы по воде. Они еще нам понадобятся, когда начнется настоящий концерт!
— Это когда еще он начнется! — цинично рассмеялся Мааг. — Когда он начнется, наши линии связи окажутся перерезанными, а батареи взорванными.
— Где же начнется наступление? — спросил у Штайнера Крюгер.
— Не знаю, наверное, под Новороссийском. Да нам-то какое дело? — ответил ему взводный.
— Я бы так не сказал, — отозвался Шнуррбарт. Почувствовав холод, он плотнее закутался в плащ-палатку. — Если русские прорвутся в этом месте, то нам крышка. Они выйдут к морю, и мы окажемся в ловушке.
Крюгер согласно кивнул.
— Если после этого война все-таки закончится, как ты думаешь, нас распустят по домам?
Шнуррбарт не ответил. Он подумал об Эрике. Она наверняка выйдет замуж за кого-нибудь другого, и он проведет остаток жизни, работая в шахте. Он опустил голову и принялся разглядывать землю у себя под ногами.
— Как бы ни закончилась война, исход для нас будет один, — мрачно произнес Мааг. — Независимо от того, выиграем мы войну или проиграем, нам в любом случае придется несладко. Думаешь, что мы тут же станем штатскими, даже если выиграем войну? Неужели ты веришь в это?
— Херня! — раздраженно бросил Крюгер. — Что же они станут делать с такой массой солдат, когда война закончится? Они будут рады тому, что можно будет больше не платить нам денег.
— Конечно, будут рады! — подхватил Мааг. — Чтобы победить в войне, мы должны завоевать полмира, а если мы завоюем полмира, то нам придется после этого нести оккупационную службу. Как ты думаешь, кому придется выполнять эту работу? Членам НСДАП? У них и без того хватит дел, ведь они будут праздновать победу.
— Только не надо говорить со мной о партии, — проворчал Крюгер. — Когда закончится война, пусть они делают что хотят со своей партией и армией.
Мааг цинично усмехнулся:
— Ты ведь сам в это не веришь. Вот что ты будешь делать после войны? Редиску на огороде выращивать?
— Не твое дело, чем я буду заниматься. Главное — сбросить поскорее с себя эту вонючую форму и снова стать свободным человеком.
Остальные солдаты вполуха слушали разговор Маага и Крюгера. Артиллерийский огонь на юге стих. Теперь там вздымались в воздух языки пламени.
— Атакуют! — возбужденно воскликнул Ансельм. — Надеюсь, что они там вволю напьются кровушки. — Все посмотрели на юг, где небо медленно краснело, как будто напитываясь кровью. — Что-то горит там, — прокомментировал Ансельм. — Пожалуй, там есть на что полюбоваться. Наступать в такую погоду — это вполне в духе иванов.
Крюгер повернулся к Шнуррбарту и прошептал:
— Пора отправляться. Какого черта мы ждем?
— Успокойся, скоро будешь ценить каждую минутку отдыха на вес золота. Еще навоюешься, — равнодушно произнес Шнуррбарт.
— Это мы еще посмотрим. Мы еще с ними потягаемся. Прежде чем из меня вышибут дух, я успею отправить на тот свет нескольких врагов. Это уж точно, как и то, что меня зовут Крюгер. Что ты думаешь об этой идее?
— Какой идее?
— Ну, идее относительно блиндажей. Мы даже не знаем, сколько их там. Может быть, провод приведет нас прямо в траншеи.
— Это будет неплохо. Мы быстрее придем к цели.
— Чертов дождь! — поежился Крюгер. — Я промок до костей. Скорее бы наступил рассвет.
— Через несколько минут ты будешь до смерти рад тому, что все еще темно. Мы, наверное, выступаем прямо сейчас.
Штайнер медленно поднялся на ноги.
— Идем? — спросил Мааг.
— Идем, — ответил взводный.
Солдаты зашевелились и принялись свертывать плащ-палатки. Когда все были готовы, взвод отправился в путь. Крюгер старался не отставать от Штайнера, который снова повторил вслух то, что задумал:
— Будьте внимательны. Действуйте, как я сказал. Об остальном я позабочусь.
Взвод шел осторожно, пристально вглядываясь в темноту. Их судьба определится через считаные минуты. Это было понятно каждому. Дождь падал на лица солдат, затрудняя и без того неважную видимость. Штайнеру почему-то стало тревожно. Правильно ли он выбрал направление? Он остановился, пытаясь лучше разглядеть окружающую местность. Неожиданно раздался чей-то незнакомый голос. Все были готовы к этому, и поэтому никто даже не дрогнул. Штайнер впился крепкими пальцами в руку Крюгера.
— Отвечай! Быстро! — прошептал он.
Крюгер набрал полную грудь воздуха и крикнул:
— Поцелуй меня в жопу! Иди сам сюда! — Никто не шелохнулся. Тогда он сделал шаг вперед и продолжил: — Эй, кто там?
Штайнер нервно кусал губы. Остальные затаили дыхание, готовые в любую секунду открыть стрельбу. Где-то недалеко хлестнула пулеметная очередь.
— Черт побери! — прошептал Мааг и сделал два шага назад. Крюгер повернул голову и посмотрел на Штайнера, который уже был готов отдать приказ открыть огонь.
В следующее мгновение из темноты вынырнула какая-то фигура, которая начала медленно приближаться к ним. Штайнер тяжело сглотнул. Облегчение, которое он испытал, было настолько сильным, что ему на секунду показалось, будто его тело больше не подчиняется законам земного притяжения. Он опустил ствол автомата и посмотрел на русского солдата, который остановился в нескольких шагах впереди и изучал их любопытным взглядом. Это был высокий парень с длинной тонкой шеей, забавно торчащей из воротника шинели. Он небрежно держал свой автомат под мышкой, опустив ствол к земле.
— Куда? — коротко спросил он по-русски. У него был высокий и в то же время хрипловатый голос. По его тону было видно, что он не заподозрил никакого подвоха. Крюгер подошел к нему ближе и, засунув руку в карман, вытащил пачку папирос.
— Папиросу хочешь? — предложил он. Часовой благодарно кивнул. Его лицо было плохо различимо в темноте. Он засунул папиросу в карман шинели и сказал:
— Спасибо.
После этого он внимательно посмотрел на Крюгера, который было подумал, что русского могла каким-то образом смутить его пилотка. Но тот лишь равнодушно спросил:
— Куда ты?
Крюгер неопределенно взмахнул рукой и ответил, что идет вместе с патрулем, направляющимся на передовую.
— Из какой ты части? — поинтересовался он, в свою очередь, у часового.
Тот заговорил с разговорчивостью человека, обрадовавшегося случайной возможности немного скрасить монотонную рутину служебных обязанностей и готового добросердечно пообщаться с первым встречным. Задав несколько вопросов, Крюгер выяснил, что этот русский охраняет командный пункт батальона, размещающегося в блиндаже примерно в сотне метров отсюда. Когда часовой сообщил, что всего блиндажей четыре, Крюгера это встревожило. Он бросил взгляд на стоящего рядом Штайнера, который одновременно вслушивался в звуки, доносившиеся с передовой. Их взгляды встретились, и Крюгер подмигнул. Затем он обменялся несколькими словами с часовым и протянул ему на прощание руку:
— До свидания.
Следующий ход был за Штайнером. Когда русский взял автомат в левую руку и протянул правую, взводный сделал быстрый шаг в сторону и вскинул свой автомат. Красноармеец заметил это движение, но было слишком поздно. Он испуганно крутанул головой и попытался высвободить руку из цепких пальцев Штайнера. Он уже собрался закричать, но на его затылок обрушился приклад автомата. Штайнер вложил в удар всю свою силу. Раздался громкий хруст ломаемых костей. Крюгер быстро подхватил обмякшее тело и осторожно опустил его на землю.
— Кончено, — сообщил он Штайнеру.
— Отойди! — скомандовал взводный.
— Он готов, говорю я тебе, — заявил пруссак и отступил назад.
— Лучше убедиться наверняка, — холодно произнес Штайнер. Он подхватил автомат часового, дважды опустил его на голову убитого и отбросил в сторону.
Солдаты с побледневшими лицами подошли ближе.
— Ужасно! — прошептал Дорн.
— Через пару минут ты увидишь кое-что похуже, — пообещал Штайнер и повернулся к Крюгеру. — Что он сказал?
— Дело нам предстоит сложное, — неуверенным тоном ответил тот. — Здесь четыре блиндажа, в том числе батальонный штаб. — Крюгер торопливо изложил другие подробности, которые ему удалось узнать.
Штайнер пожал плечами:
— Деваться некуда. По два человека на каждый блиндаж. Один стоит снаружи и караулит. — Он повернулся к Дорну: — Начинаем. — После этого он распределил солдат по парам. — Пленных не брать! — шепотом напомнил он. — Патронов не жалеть! Идем!
Взвод зашагал дальше. Пройдя несколько метров, солдаты увидели темные кучи земли и слабый свет где-то вдали. Блиндажи располагались без особого порядка через неравные расстояния. Они были связаны глубокими ходами сообщения, которые вели к передовой. Из щели под дверью был виден свет. Несмотря на темноту, солдатам удалось разглядеть телефонные провода, змеящиеся в разных направлениях. Все они вели к одному блиндажу и уходили в прямоугольное отверстие под дверью.
— Центр связи, — прошептал Крюгер.
Штайнер окинул блиндажи внимательным взглядом. Массивные строения, крыши присыпаны свежевырытой землей.
— Я открываю огонь, — объяснил он солдатам. — Как только услышите первый выстрел, заскакивайте внутрь и закрывайте за собой дверь. Фонарики у всех исправные?
Солдаты кивнули.
— Отлично. В зависимости от того, сколько русских окажется в блиндажах, один из вас светит фонариком, второй стреляет. Всем ясно? — Он повернулся к Дорну: — Ты остаешься снаружи. Если кто-нибудь будет проходить мимо, стреляй не раздумывая, даже если это сам Сталин.
Все разобрались по парам и стали спускаться в траншею. Когда Крюгер остановился на краю окопа, нога его скользнула на мокрой земле. Он попытался удержать равновесие, однако тяжелый пулемет не позволил ему этого. Ансельм попытался ухватить его, но не успел. Блиндаж находился прямо, и Крюгер налег на дверь всем весом своего тела. Она поддалась и открылась внутрь, точнее, упала плашмя. Несколько секунд он лежал, оглушен