Неожиданно обер-ефрейтор открыл глаза, и их взгляды встретились.
— Уже подъезжаем, — сообщил Штайнер.
Обер-ефрейтор потянулся, посмотрел в окно и кивнул.
— Осталось минут десять, не больше, — сказал он, зевая. — Сейчас будет длинный тоннель. Как только из него выскочим, сразу будем на месте.
— Вы часто ездили этой дорогой? — поинтересовался Штайнер.
— Да. Я был курьером.
Штайнер с интересом посмотрел на своего попутчика. Неплохая работенка, подумал он. Вот мне бы такую.
— Станция в самом городе? — спросил он вслух.
Обер-ефрейтор поморщился:
— Станция как станция, но до города от нее еще целый час пешком. Правда, дорога хорошая, особенно если повезет тормознуть грузовик.
— А что представляет собой город? — поинтересовался Штайнер и добавил: — Я здесь еще ни разу не бывал.
Обер-ефрейтор пожал плечами:
— Милое, тихое место. Но самое главное — море шампанского. Пей — не хочу.
— Шампанского?! — не поверил собственным ушам Штайнер.
Его собеседник кивнул:
— Ты что, ничего о нем не слышал? Его здесь огромные погреба. Война может длиться еще десяток лет, а шампанского все равно пить не перепить.
— А по мне, пусть она скорее закончится, — сухо ответил Штайнер.
Локомотив издал два пронзительных гудка.
— Тоннель, — пояснил обер-ефрейтор. — Вот мы и приехали.
Он встал с места и снял с багажной полки свои вещи. Штайнер последовал его примеру. Другие солдаты в купе, так толком и не проснувшись, тоже зашевелились, стали искать свой багаж. Мгновение спустя поезд въехал в тоннель, и в вагоне стало темно. Когда же в открытые окна вновь ворвался солнечный свет, поезд быстро затормозил, резко дернулся и остановился. Проклиная машиниста, солдаты повалились друг на дружку.
— Можно подумать, они везут скот, — заметил кто-то. Другой, рядом с ним, рассмеялся:
— А мы, по-твоему, кто такие?
Штайнер открыл дверь и спрыгнул на платформу. Поскольку ему хотелось поскорее избавиться от общества обер-ефрейтора, то он предпочел затеряться в толпе и, работая локтями, двинулся к барьеру. Как только у него проверили пропуск, он быстро огляделся по сторонам. Железнодорожная станция состояла из нескольких небольших зданий. Если судить по количеству грузовиков, то здесь явно шла подпольная торговля. Штайнер оглянулся назад, на железнодорожный состав. Локомотив уже успели отцепить, и на какое-то мгновение он ощутил, как у него заныло в груди. Чтобы стряхнуть с себя уныние, он сделал несколько энергичных вдохов. Ведь ты сам так хотел, напомнил он самому себе. Что мешало тебе съездить домой, во Фрейбург? Ведь кто, как не ты сам, отказался взять дополнительный отпуск для выздоравливающих.
Штайнер быстро зашагал по дороге, и уже через считаные минуты станционные постройки остались позади. Дорога вела прямо на запад, и он шагал по ней бодрым шагом. Судя по всему, обер-ефрейтор ему не соврал. С обеих сторон шоссе тянулись виноградники. Спелый виноград был крупный и сладкий, такой ему доводилось пробовать лишь раз, на юге Франции. Штайнер то и дело останавливался, чтобы сорвать гроздь. Затем, оглянувшись, он увидел, что за ним нестройной колонной следуют остальные пассажиры их поезда. Он ускорил шаг. То там, то здесь между виноградных лоз виднелись белые стены домиков. Все вокруг было словно с картинки — чистым и аккуратным. Пейзаж скорее напоминал берега Луары, нежели все то, что он до этого видел в России. А еще чувствовалась близость моря — его запах щекотал нос, с каждой минутой становясь все сильнее, по мере того как Штайнер приближался к пункту назначения. Наконец из синей дымки на горизонте постепенно начали вырисовываться желтоватые силуэты. Позднее он рассмотрел, что это такое — крутые горные склоны. Штайнер вытянул вперед шею и пригляделся, пытаясь разглядеть детали. Он так увлекся этим занятием, что не услышал, как сзади к нему подъехал грузовик. Он оставался стоять на месте даже тогда, когда кто-то громко крикнул. Грузовик остановился чуть впереди, и из окна кабины выглянуло добродушное лицо в фуражке.
— Тебе куда?
— Во Фрейбург, — ответил Штайнер.
Даже не улыбнувшись, водитель открыл дверь:
— И мне туда же. Залезай.
Штайнер сбросил со спины вещмешок и вскарабкался на сиденье.
— Обычно я никого не подвожу, — пояснил водитель, переключая скорости. Грузовик рванул вперед. — Не то чтобы я бессердечный, — продолжал он, — просто приходится проявлять осторожность, после того как два подонка украли у меня два ящика колбасы.
— Ты с тылового поезда? — спросил Штайнер.
— Да, к сожалению.
— Это почему же?
Водитель рассмеялся:
— Ты не представляешь, что значит нести материальную ответственность. От нее одна головная боль.
— Тогда почему бы не перевестись куда-то еще? — поинтересовался Штайнер.
— А куда?
— К нам. Мы спим в уютных, теплых землянках.
Водитель снова расхохотался:
— Ну, я еще не совсем рехнулся. Да и вообще хорошо, где нас нет. Разрази гром эту армию.
Домов по обеим сторонам дороги стало больше. Судя по всему, это уже начались пригороды. Штайнер высунулся из окна. Дорога плавно шла вверх, и, как только они достигли гребня холма, перед ними раскинулось море. Воспоминания всколыхнулись в Штайнере с такой силой, что он прижал руку к сердцу. Всего две недели назад он представлял себе, что все закончено, что он смирился, и вот теперь он со всей очевидностью понял, что пытался обмануть самого себя.
Он попробовал отвлечься тем, что принялся разглядывать город. Гористая береговая линия образовывала глубокий залив, вокруг которого полукругом раскинулся город. Дома тесно лепились друг к другу, почему-то напомнив ему Цюрих. В большинстве своем они были сложены из белого камня.
Из задумчивости Штайнера вывел голос водителя.
— В последнюю неделю всех гражданских эвакуировали, — пояснил он. — А жаль, видел бы ты, какие здесь женщины.
Он еще пару минут распространялся на эту тему, а потом спросил у Штайнера, в какую часть тому нужно.
— Значит, тебе выходить здесь, — сказал он, — первая улица налево. Ищи своих ближе к морю.
С этими словами он нажал на тормоза. Штайнер в знак благодарности предложил ему пачку сигарет, но водитель только махнул рукой — мол, не надо.
— Все снабжение идет через мои руки. Удачи тебе!
Штайнер проводил глазами грузовик, который вскоре скрылся за углом. Дома, некоторые из них высотой в четыре этажа, казалось, притихли в жарком полуденном солнце. Штайнер шагал, и его сапоги гулко грохотали по пустынной улице. Вскоре ему встретился военный полицейский, и он спросил у него дорогу.
Их рота была расквартирована в аккуратных домиках рядом с морем. Штайнеру повстречался солдат, который, стоило ему увидеть старшего по званию, тотчас щелкнул каблуками и, поднеся ладонь к козырьку, отсалютовал.
— Ты из какой части? — поинтересовался Штайнер.
— Из второй роты, — ответил солдат.
Штайнер оглядел его с ног до головы. Этого парня он видел впервые.
— Какой взвод? — уточнил он.
— Второй, — последовал ответ.
Штайнеру показалось странным — он говорил с солдатом из своего взвода, которого раньше в их рядах не было.
— А как зовут вашего ротного? — поинтересовался он, оставив официальный тон.
Ответ прозвучал словно пистолетный выстрел:
— Обер-ефрейтор Шнуррбарт.
Штайнер едва сдержал улыбку. Судя по всему, настоящее имя обер-ефрейтора сгинуло раз и навсегда. Он попросил солдата, чтобы тот отвел его к ротному.
Дома стояли посреди небольших двориков в окружении заборов. Солдат привел Штайнера к одному из них. Именно здесь обитал обер-ефрейтор Шнуррбарт. Двор был засажен фруктовыми деревьями, глядя на которые можно было подумать, что их потрепало ураганом — такими рваными были их листья. Цветочные клумбы заросли сорняками. Лишь посыпанные гравием дорожки оставались чистыми и ухоженными. Штайнер медленно открыл калитку и вошел во двор. Дальше он двинулся на цыпочках, стараясь производить как можно меньше шума. Увидев, что передняя дверь закрыта, он прошел мимо и свернул за угол. На скамейке, лицом к морю, всего в сотне метров от него, сидел Шнуррбарт, подставив лицо солнцу. Глаза его были закрыты, во рту — неизменная трубка. Со стороны могло показаться, будто он сидит здесь уже целую вечность. Внешне он был все такой же — тощий, жилистый, шнуррбартный. У Штайнера екнуло сердце. Он улыбнулся и потер глаза. До этого момента он даже не подозревал, что был так сильно привязан к Шнуррбарту. Он тихонько подкрался к нему, сбросил вещмешок на землю и сел рядом с товарищем. Перекинув руку за спинку скамейки, он посмотрел на Шнуррбарта в профиль. Тот не стал открывать глаз, лишь вынул изо рта трубку, откинул назад голову и спросил:
— Ну как, хорошо отдохнул?
— Хорошо, — ответил Штайнер, наблюдая за его лицом. Сначала оно сохраняло свое прежнее выражение, но неожиданно его черты пришли в движение. Шнуррбарт замигал, открыл глаза и повернул голову.
Они посмотрели друг на друга — молча, испытующе, как-то неестественно спокойно. Наконец Шнуррбарт вновь отвернулся к воде и сказал:
— В такую погоду хороший клев.
Штайнер кивнул. На какое-то время воцарилось молчание. Сад спускался почти к самой воде, и за зеленым забором в маслянистую поверхность моря уходили мостки.
— Впрочем, — философски заметил Шнуррбарт, — в дождливую погоду тоже хороший клев.
Штайнер демонстративно зевнул, прикрыв рот рукой.
— По большому счету, рыба клюет в любую погоду, — продолжил свои рассуждения Шнуррбарт.
— Вне всякого сомнения, — буркнул Штайнер, чувствуя, как по телу растекается приятная сонливость.
— Мы думали, ты вернешься позже, — неожиданно произнес Шнуррбарт. — Как там дома?
Штайнер потянулся к нагрудному карману и, порывшись там пару секунд, вытащил листок бумаги, который затем положил на колени Шнуррбарту.
— Читай.
Письмо оказалось коротким.
— Дорогой Рольф, — читал Шнуррбарт, — я уверена, что со временем ты меня поймешь, но я ничего не могла поделать. Когда мы познакомились в столовой, я жутко на тебя злилась, а затем мне стало тебя жаль. Позднее я в тебя влюбилась. Я надеялась, что в один прекрасный день смогу быть свободна. Пойми, Рольф, я замужем и думала, что люблю своего мужа. Мы поженились по доверенности, потому что он отказывался ждать. В ту последнюю ночь, когда мы были вместе, я твердо ре