Эмиль схватил пустую бутылку и, посмотрев ее на просвет, с резким стуком поставил обратно на стол.
– Федя нервничал, я видел это. Я видел, что пришел некстати, что мешаю ему. Я прошел в подсобку, стол был завален хламом, я принялся расчищать место для свертка… И услышал в магазине голоса. Кто-то пришел, и Федя с ним заговорил. Тот вроде отвечал, но так тихо, что я ничего не разобрал. Потом вдруг раздался такой резкий звук, хлопок, и стекло зазвенело. Я успел только подумать, что они там что-то разбили. Было тихо, я только услышал, как дверь открылась и закрылась. Тогда я решил выглянуть в магазин.
Эмиль вскочил и вышел из комнаты. Он вернулся с очередной бутылкой. Штопор обнаружился в верхнем ящике стола.
– Прошу тебя, остановись, – Александра с тревогой смотрела, как он срывает обертку с горлышка, яростно ввинчивает штопор в пробку. – Не пей, тебе не нужно.
– Я один знаю, что мне нужно! – с неожиданной резкостью оборвал ее Эмиль. – Раз ты его нашла, то знаешь, что я там видел.
Пробка крошилась, ее приходилось доставать по кускам, и это усиливало его неистовство. Наконец, Эмиль извлек последний кусок, нетерпеливо наклонил бутылку над бокалом, наполнил его и выпил залпом, не смущаясь тем, что на поверхности вина плавали крошки от пробки. Морщась и отплевываясь, он продолжал заплетающимся языком: – Федя лежал за прилавком… И больше в магазине не было никого. Я побежал к двери, увидел только красные габаритные огни в подворотне. Машину не рассмотрел. Мне показалось, что белая, но может быть, серебристая…
– И что ты сделал?! Что?!
– Я… Убежал.
Александра низко склонилась к его лицу, вгляделась в жалко, часто моргающие глаза. Маленькие серые глаза в обрамлении коротких рыжих ресниц.
– Ты убежал?
– Да, сразу побежал домой. Через несколько минут уже был здесь, и меня черт знает как выворачивало. Даже кошками не мог заниматься, они от голода орали. Часа через два в себя пришел. Выпил, стало полегче.
– И ты позвонил не в полицию, а этому мнимому больному, Балакяну.
– У нас дела… Я сам не знаю, как заговорил о Феде. Мне нужно было это сказать вслух, наверное. Я не подумал о тебе, я забыл, что вы дружите. Вообще, плохо соображал.
– Ты не позвонил в полицию, бросил его там…
Александра осеклась. Она увидела мужчину в светлом костюме, темное пятно вокруг его головы, армию мух. «Да ведь ты сама поступила точно так же», – заметил спокойный равнодушный голос, звучащий очень издалека. Голос шоковых минут.
– Я забыл там сверток, – тонким детским голосом откликнулся Эмиль. Он был уже совершенно пьян.
Александра подошла к окну, взглянула на бульвар.
– Дождь начался, – сказала она. Эмиль не ответил, но издал протяжный глухой звук. Она обернулась. Он плакал, уронив голову на руки, сложенные крест-накрест.
– Какой же я трус… Вшивый трус… Я испугался, что меня будут подозревать. Ведь я там был, когда его убили! А тот, другой, уехал…
– Тебе бы надо лечь и выспаться, – она чуть не насильно подняла Эмиля из кресла и подвела к дивану. Он слабо сопротивлялся, бормоча:
– Не могу ложиться, сейчас приедут кошку посмотреть, может, заберут…
– Сколько их сейчас у тебя?
– Вместе с котятами? Сорок три.
И, тяжело повалившись на диван, Эмиль пробормотал, закрывая глаза:
– Я убежал, потому что о них подумал… Если меня арестуют, что с ними будет? Они же никому не нужны. Подохнут тут в клетках… Вот увидишь, никто сегодня за кошкой не придет. Только обещают. Все только обещают…
Он отвернулся к стене и затих. Александра растерянно стояла рядом. Взяла с кресла подушку, подсунула Эмилю под голову. Он что-то проворчал, уже во сне.
Александра достала телефон и набрала номер Игната. Тот без всякого раздражения сообщил, что она заставляет его ждать уже сорок минут.
– Поднимись ко мне. Первый подъезд от угла, домофон пятьдесят два.
– Наконец-то меня в гости приглашают, – проворчал Игнат. – А то и я уже чувствую себя собакой, о которой плохо заботятся.
– Собакам сюда нельзя, – ответила Александра. – Да, пятый этаж.
Он несколько минут стоял возле дивана, наблюдая за спящим хозяином квартиры. Во сне лицо Эмиля стало детским и обиженным, оттопыренные губы смешно надувались от храпа. Игнат перевел взгляд на пустые бутылки.
– Какой молодец, с утра нарезался, – заметил он. – Завидую таким людям.
– Он видел убийцу, – оборвала его Александра. Она также стояла возле дивана, держа на руках серую кошку. – Эмиль был в салоне у Федора за полчаса до меня. Тогда все и случилось.
– Полиция знает?
– Представь, нет. Тут собрались сплошь герои, как видишь.
Игнат хмыкнул:
– А я в герои не набивался. Я просто хотел заработать с твоей помощью. А ты та еще женщина, с тобой свяжись… Этот, – он кивнул на Эмиля, – хотя бы живой. Собираешься его караулить?
– Он важный свидетель, – Александра, не выпуская кошку из рук, опустилась в кресло. – Он знает точное время убийства, обстоятельства, видел машину. Мельком, но видел. Надо подождать, чтобы он пришел в себя, и я позвоню в полицию. Если они сами мне к этому моменту не позвонят.
Эмиль перевернулся на спину, зачмокал губами и внезапно очень громко произнес:
– Накорми кошек.
– Пойдем, накормим, – Александра спустила на пол серую кошку, которая трусцой побежала к выходу и просочилась в приоткрытую дверь. – Столько кошек сразу ты никогда не видел, я уверена.
Игнат оказался плохим помощником. Войдя в первую комнату, где содержались здоровые кошки, он молча воздел руки к потолку, словно взывая к небесам, развернулся и вышел.
– Я этого не вынесу, – раздалось уже из коридора.
Александра справилась одна – раздала сухой корм, поменяла воду в поилках. С десяток кошек свободно разгуливали по комнате и заходили в клетки только по делам или за едой. Другие сидели запертые, и у всех у них был вид пассажиров на вокзале, ожидающих поезда, который сильно опаздывает, а может быть, не придет совсем. Кто-то забивался в угол, когда она ставила миску с кормом, кто-то, напротив, терся о ее руки, умоляя подарить лишнее мгновение ласки. На кормежку ушло около часа. За все это время Игнат не появился ни разу.
Забеспокоившись, она отправилась его искать и обнаружила в шоу-руме. Игнат перебирал вороха старинных тканей, рассматривал их на свет, набрасывал на манекены. Увидев Александру, он воскликнул, расправляя кусок старинной парчи:
– Это золотое дно!
– У тебя везде золотое дно, – Александра взглянула на часы. – Гербы – золотое дно, коврики – золотое дно… Ты просто генерируешь идеи, но что-то не выглядишь миллиардером.
– Миллиардеры сейчас выглядят именно так, как я, – бросил Игнат, поглаживая мерцающую ткань. – Ты отстала от жизни. Я экологически сознательный миллиардер с высокой социальной ответственностью. У меня даже машины нет.
– А лучше бы она у тебя была, – Александра подошла и, вытащив парчу у него из рук, вернула ее на безголовый манекен. – Я думаю, хватит ему спать. Надо, чтобы он дал показания в местном РОВД. Мне сказали сразу туда звонить, если что-то случится. Меня тоже должны вызвать, но еще не вызвали. Я хочу, чтобы Эмиль поскорее дал показания.
– Ну понятно, – Игнат поправил газовый шарф на плечах другого манекена, задержал взгляд на золотой вышивке. – Его показания полностью оправдают тебя, правильно?
– Оправдают?! А я не подозреваемая. Я свидетель.
– Все свидетели – подозреваемые, – повел бровью Игнат. Его губы чуть искривились. – Знаешь, у меня тут родилась одна идея… Я нашел целую кучу гобеленов, старых, вонючих, каких нужно! Без всяких там единорогов и девиц, просто цветочки…
– Мильфлёр, – раздалось за их спинами.
Эмиль стоял на пороге, приложив к виску сложенное полотенце. С полотенца капала вода, футболка на груди промокла.
– Мильфлёр, – Эмиль подошел ближе, потянул с полки один из гобеленов. – По французски – «тысяча цветов». Сюжеты гобеленов могли быть разными, но фон мильфлёр всегда создается по одному шаблону. Фон обычно красный, темно-синий, зеленый, реже – белый и желтый. По нему разбросаны цветы – срезанные или растущие. Цветы, даже стилизованные, можно узнать, так что это своеобразный средневековый гербарий. Вам интересно?
Он протянул руку Игнату, тот поспешил представиться.
– Извини, это я его пригласила, – Александра испытывала некоторую неловкость, хотя знала, что Эмиль сердиться не будет. – Мой старый знакомый, вместе учились в Питере, проездом в Москве… Негде остановиться, пока осел у меня.
– Что за вопрос? – Эмиль переложил полотенце к другому виску. – Можно жить и у меня. Правда, кошки…
– Спасибо, – совершенно искренне поблагодарил Игнат. – Теперь буду знать, куда податься, когда Саша меня прогонит. У меня к вам деловое предложение, только что родилось!
– Игнат! – одернула его Александра. – Потом деловые предложения. А лучше всего – вообще не надо.
И обернулась к Эмилю:
– Сейчас я позвоню в РОВД, все объясню, и мы туда съездим. Ничего твоим кошкам не угрожает. И тебе тоже. Я буду все время с тобой. Мы оба первые нашли Федора, мы самые важные свидетели.
Она встретила ироничный взгляд Игната и замолчала. «Скоро двое суток, как Ветошников лежит в мансарде. Я не смогу туда войти».
– Хорошо, – после секундной заминки выговорил Эмиль. – Я все расскажу. Я ведь ни в чем не виноват.
Игнат тихонько свистнул, закатив глаза к потолку.
Много времени заняли телефонные переговоры – звонок постоянно перекидывали то одному сотруднику, то другому, и каждый раз приходилось ждать. Затем Александра вызвала такси. Игнат не пожелал их сопровождать и вылез из машины, как только прибыли на место.
– Лучше погуляю, – заявил он. – К этому делу, к счастью, я непричастен.
Эмиля приняли быстро. Он исчез за желтой дверью с табличкой «Дежурный оперуполномоченный». Он пропадал там полчаса, потом вышел в сопровождении офицера, одарил Александру растерянной улыбкой и исчез за поворотом коридора. Она обеспокоенно встала, снова уселась.