— Вы не верите дворянину?
— Здесь идет война, граф. Всякое случается. — не моргнув и глазом, ответил этот офицер, причем тоном, от которого несло снобизмом и нескрываемым раздражением.
— Представьтесь. — встречно, через губу произнес Лев Николаевич.
— Я? — удивился подпоручик.
— Идет война, то и мне есть резон не доверять…
Дальше они зацепились языками.
Ругались не сильно, но все ж таки поругались. И внутрь Толстого, разумеется, не пропустили.
— Где мне коменданта найти?
— Занят он. И ВАС принять не может.
— Как мне попасть в полк?
— Вы это у меня спрашиваете, корнет? — с пренебрежением процедил подпоручик. — И я, признаться, не понимаю, зачем вы сюда прибыли…
И тут на площадь вышел довольно крупный отряд саперов, во главе которого шел уставший капитан. Они ровной колонной и направились к воротам.
— Что здесь происходит? — недовольно спросил он, когда Лев вышел ему навстречу.
— Уйдите с дороги! — рявкнул подпоручик.
— Господин капитан, я корнет Нижегородского драгунского полка граф Толстой. Направляюсь в распоряжение полка с грузом оружия. Прибыл сюда по предписанию губернатора Казани.
— У вас есть документы?
— Прошу простить меня. Как я могу к вам обращаться?
Капитан, в отличие от подпоручика отреагировал чин по чину и нормально, адекватно представился. Кроме того, спрашивать документы у человека, который вел столь крупный отряд русских солдат, не имело смысла. Поэтому Лев предъявил предписание губернатора Казани, согласно которому он в этот пост и явился.
— Это кто? — кивнул капитан на десяток человек у ящиков.
— Казанские дворяне, прошедшие курс ДОСААФ. Прибыли как сопровождающиеся с намерением записаться вольноопределяющимися.
— С этим у нас плохо. Но дело ваше. — ответил он, возвращая документы. — Ваш полк стоит в укреплении Чир-Юртское[2]. Это в паре дней пути отсюда.
— Губернатор сказал, что я могу обратиться за выделением сопровождения.
— По этому вопросу вам бы с комендантом поговорить. Следуйте за мной…
А вечером того же дня пост Петровское украсило небольшое шоу. Поединок чести Льва Николаевича и того пехотного подпоручика. Без оружия. Строго по манифесту. То есть, мордобой. Спустить такое пренебрежительное отношение к своей персоне граф не мог. Да даже если бы захотел — никто бы не понял.
Как ему сказали, этот персонаж и в подпоручиках-то не просто так. Конфликтный и едкий. А как про манифест слышал, так целенаправленно и нарывался, выискивая новичков. Но что-то пошло не так…
[1]Cette femme infernale (фр.) — это адская (инфернальная) женщина. Не каждую дочку удостаивают такого эпитета.
[2] Указом от 12 января 1846 года 17-ый Нижегородский драгунский полк получал шефство принца Фридриха Вильгельма Вюртембергского (жениха Великой княжны Ольги Николаевны) и становился Драгунский Его Королевского Высочества Наследного Принца Вюртембергского полк. Хотя по инерции сохранялось старое название. Вместе с тем полк из 6-эскадронной структуры переводился в 10 эскадронную, плюс запасная пешая команда. Новые эскадроны до 26 июня 1846 года формировались в Екатеринославле (ныне станица Екатеринославская), основной же полк стоял в укреплении Чир-Юртское на Лезгинском участке Кавказской линии где-то в 55 км от Петровского (Махачкала).
Часть 2Глава 3
1846, май, 6. Укрепление Чир-Юртовское
Лев Николаевич мерно покачивался в седле.
Да, не природный кавалерист[1]. Но в рамках тренировок с 1841 года он «накатал» свыше тысячи часов в седле. И не сам, а с опытным наставником. А потом еще часов триста с казаками «накинул» сверху.
И это все — не на виду.
Без лишнего привлечения внимания.
Из-за чего много кто вокруг думал, будто он вообще толком в седле и не сидит. Ан нет. Сидел. На очень приличном уровне. Все ж таки в эти годы такой навык выглядел слишком жизненно важным, чтобы им манкировать.
Сейчас это очень пригодилось.
И сразу накинуло немало очков в глазах местных. Если крепкий мужчина хорошо держится в седле — уже уважаемый человек.
Так и ехали.
Лев Николаевич же при этом крутил головой, ловя одно дежавю за другим.
Бывал он тут.
Много раз бывал. На рубеже XX и XXI веков. У него же командировки в начале профессионального пути как раз на Кавказ были. Бегал по горам с ребятами и всяких проказников успокаивал.
Многое по-другому было, конечно.
Многое еще не построили… но пейзажи он в целом узнавали. И припоминал разные тропы, которые, на удивление просматривались чем дальше в горы, тем чаще. А главное, начинали проступать давно забытые вещи, связанные с изначальной профессией. В первую очередь — ощущения… давно он этого не испытывал. В этой жизни, пожалуй, первый раз.
Он словно кожей чуял, как за ними наблюдали.
Местные жители старались не смотреть и вообще уходили с дороги. Все ж таки отряд в полсотни вооруженных всадников. С ними старались не связываться. Но ненависть… она словно в воздухе витала. И внимание.
— Это они на меня так злятся? — наконец спросил граф, у есаула, который сопровождал с отрядом его с грузом и спутниками. Заодно перевозя партию припасов.
— Чуете? — усмехнулся он. — Это хорошо. Не все чуют.
— Как же такого не учуять? Кто же не замечает?
— А вот офицеры многие, что только приезжают из тихих мест, и не замечают.
— Быстро умирают?
— По-разному. Иным везет. А вы… это хорошо. Ваши чуют?
Лев поинтересовался.
Они даже не поняли, о чем речь.
— Вот оно почти всегда так. — тяжело вздохнул есаул. — Но ничего. Даст бог, выживут. А вот вы, господин корнет, удивили. Вы ведь ранее нигде не служили.
— Я, признаться, и не собирался. Хотел оружие разрабатывать и производить для нашей армии. Но, как говориться, если желаешь рассмешить Бога, то поведай ему о своих планах.
— Тоже, верно, — по доброму улыбнулся есаул. — В седле держитесь хорошо для драгуна. Как стреляете?
— Так-то неплохо. И стреляю, и рублюсь. Но, одно дело упражняться, и совсем другое в бою сойтись. Про стрельбу уверен — рука не дрогнет. А вот на саблях — вопрос.
— Это хорошо, — кивнул есаул.
— Что хорошо?
— Что такие вопрос появляются. — улыбнулся он. — А вот и укрепление Чир-Юртовское, — указал есаул рукой. — Вон, видите вдали? Здесь ваш полк и стоит.
Ничего необычного Лев не приметил.
Все стандартно.
Все как обычно.
Здесь, на Кавказе, практически все укрепления и крепости имели приблизительно одинаковый вид. Отличаясь в деталях и размерах.
В этом укреплении стоял полк.
Целый полк.
Причем очень сильно завышенной численность в десять эскадронов. Совокупно имея чуть за полторы тысячи личного состава. Что так-то для кавалерийских полков тех лет крепкий перебор. Обычно вдвое меньше.
Приближающийся отряд привлек внимание.
Все зашевелилось и словно напряглось. Издалека-то не разобрать, кто именно едет. Даже за оружие взялись. Что и не удивительно — укрепление стояло практически на границе Кавказской линии. По одну сторону от нее лояльные России поселения, по другую — враждебные. Формально. Так-то, конечно, явной границы не было, особенно в умах.
Вот и возбудились.
Отряд же как ехал, так и продолжил. Спокойно. Размеренно. Не хватаясь за оружие. Есаул даже рукой помахал, приветственно.
Поэтому к моменту их подъезда все успокоились.
— Давненько вас было не видно, — жизнерадостно произнес поручик, отвечавший за этот пост на северных воротах, ключевых и главных. Вторые ворота выходили к реке и использовались для забора воды, причем с охранением, так как там, бывало, горцы засады устраивали.
— Лекари в седло не пускали.
— Зацепило?
— Клинком, но не сильно, хоть и неприятно. Чудом в седле усидел.
— А это кто? — кивнул он на графа.
— Пополнение к вам привез дивное.
— Дивное?
— Граф Лев Николаевич Толстой. Предписано явиться к вам и зачислится полк с аттестацией корнетом.
— Кем предписано? — нахмурился поручик.
— Государем! — с едва заметной усмешкой произнес есаул. — Сам видел визу его.
— О! Неожиданно! А кто эти люди?
— Они с ним. Казанские дворяне. Он, собственно, не сам приехал, а с оружием. Вон в тех ящиках на лошадях. Заводчик наш граф. Хочет производить современные пистолеты да карабины. Прибыл испытывать. А это — охочие из дворян, что с ним ехать вызвались.
— Ну… лишним оружие у нас никогда не будет. — окинув с головы до ног Толстого, произнес этот офицер. Потом представил чин по чину. Пожал руку графу и остальным дворянам. Ну отправился к зданию коменданта, где и располагался штаб полка. Увлекая за собой Льва.
Быстро дошли.
Расстояния-то небольшие.
Постучались.
И попали на чаепитие. Вполне, надо отметить, обычное. Здесь, в непосредственной близости от Кавказской линии с алкоголем не шалили. Там — хотя бы в дне пути, уже любили и уважали. А тут, как напился, так и умер. Неприятель рыскал порой под самыми стенами.
— Что же мне с тобой делать, — почесал затылок командир полка после того как Лев рапортовался.
— Мне сказали, что штаты укомплектованы и меня зачислят стоять при штабе.
— Да у нас уже семь корнетов при штабе стоит. А слышали, что Государь наш учинил по самой весне? Хотя откуда… в газетах о том не писали.
— Нет. Не слышал.
— Он полки сокращает. Переводит на облегченные штаты, выводя до половины офицеров и нижних чинов в запас.
— Даже те полки, что воюют?
— У нас десять эскадронов супротив положенных шести. Если бы гвардией были — закрыл бы глаза. А так, светлейший князь Воронцов, бьется, но говорит, будто бы многих отправят на покой.
— И тут я… — покачал головой Толстой.
— Именно так. Именно так.
Тут к нему подошел делопроизводитель и что-то шепнул на ушко.
— Что⁈ — не расслышал полковник.