Тот шепнул снова.
— У вас виза и назначение самого императора? — спросил уже Льва Николаевича командир полка. — Откуда?
— Так точно. Я писал ему прошение через Леонтий Васильевича Дубельта, чтобы он позволил мне служить. Направил в действующую армию, а не в гвардию. И он удовлетворил мою просьбу.
— А Станислав за что?
— Отличился во время сильного пожара в Казани. За то, что придумал артиллерией здания рушить, а потом землей присыпать. Через что огонь останавливать. Ну и претворял это в жизнь.
— Почему вас направили в драгуны? — поинтересовался какой-то ротмистр, присутствовавший здесь.
— На все воля Государя. Я не просился в какой-то конкретный полк. Это его выбор.
— Ну-с… даже не знаю. Отказывать Государю не принято. Но поставить тебя в эскадроны не могу[2]. Опыта совсем нет. Людей погубить можешь. Тут у нас в любой момент может случиться серьезное дело.
— Феликс Антонович, так может, я сам?
— Что сам? — напрягся полковник Куровский[3] и даже словно бы рассердился.
— У меня имеется высочайшее дозволение на разработку и производство оружия. И я привез с собой на Кавказ образцы. Если вы позволите собрать команду охотников для их испытания, то этого бы мне было достаточно. На дело выходил бы с ними.
— Охотников из числа полка?
— Всяких. Со мной несколько дворян, которые жаждут. Может, еще кого получится привлечь. По ситуации.
— Положить им жалование не могу. Оно и штатное не выплачивается вовремя.
— Содержать их я могу за свой счет. Мне куда важнее все правильно оформить. Они все прошли ДОСААФ и имеют хорошую физическую подготовку. Каждый совершил из ружей и пистолетов не менее тысячи выстрелов.
Куровский взял бумагу, протянутую ему делопроизводителем.
Прочитал ее.
Потом вторую, поданную им же.
Нахмурился.
И, немного подумав, произнес:
— Вы здесь человек новый. А просите, по сути, маленький отряд под свою руку с прямым подчинением мне. Это ведь верная смерть. И ваша, и ваших людей. Или того хуже — устроите какое-нибудь непотребство, и горцы в наших тылах заволнуются.
— Феликс Антонович, поначалу я буду в деле при полку. Никаких самостоятельных выходов. Посмотрите. Оцените. Приглядитесь.
— Допустим. А если вас убьют? Отвечать за гибель того, кого прислал Государь, у меня нет никакого желания.
— Будьте уверены, Николай Павлович меня сюда отправил не ромашки нюхать.
— А для чего? — с легкой усмешкой поинтересовался полковник.
— Это ссылка, за излишнюю прыть. Мне дали по шапке, образно говоря. Дочку ее из-за меня под домашний арест сажали. Вроде историю ту замяли, но… — развел руками Толстой.
Полковник вновь замолчал размышляя.
— Что у вас за оружие? — поинтересовался он, продолжая буравить Льва Николаевича взглядом.
— У вас есть стрельбище какое?
— Найдется…
Минут через пятнадцать началась стрельба.
Сначала из нарезных карабинов, заряжаемых с казны. Тех самых Jenks, которые Кристиан Шарпс переделал в Merrill. То есть, переделал плунжерный затвор под заряжание льняным патроном. А механизм, известный как «ухо мула», заменил на обычный капсюльный замок.
Вот из них и «застучали».
Мишени, расставленные на дистанциях в сто шагов, поражали каждым выстрелом. Легко. Играючи. Потом на двести шагов перешли. И опять — удивительная точность. Причем темп стрельбы дворяне, прибывшие со Львом Николаевичем, держали в районе трех-четырех выстрелов в минуту.
Неспешно по мнению Льва.
Но весьма бодро, по мнению окружающих, особенно для нарезного оружия.
Перейдя на триста шагов, пошли промахи. Но не очень частые. По крупным ростом мишеням, сделанным в виде щита — этакой двери — стрелять было довольно комфортно.
— Славно, славно, — кивнул полковник. — И в какую цену такие игрушки будешь продавать?
— Да Бог его знает? Я ведь их только разрабатываю. Для производства нужно заводик свой ставить. Пока это только кустарно могу. И я не уверен, что именно такие стану производить. Испытать надо. Выявить недостатки. Да потом подумать, как их исправить.
— А там что у тебя?
— Пистолеты многозарядные — револьверы.
Ну и следующие полчаса они стреляли из капсюльных револьверов. И если карабины Феликсу Антоновичу просто понравились. Вон — легкие, разворотливые, довольно скорострельные, точно бьющие на триста шагов. Для драгунов — прямо отрада. Разве что штыков у них не имелось никаких. То вот револьверы… он в них просто влюбился.
Особенно после того, как Лев Николаевич надел «ковбойскую» кобуру, придуманную в Голливуде в XX веке специально для скоростной стрельбы. И показал что-то вроде шоу, быстро поразив шесть мишеней из шести, что поставили в двадцати пяти шагах.
Бам. Бам. Бам…
Закончил.
Смотрит.
А у Куровского глаза горят.
Так, до самого позднего времени на стрельбище и провели. Ну как… не стрельбище — просто пустырь с той стороны крепости, откуда просматривался он горцами плохо. В дело подключались и местные как драгуны, так и казаки.
— Ну так что, Феликс Антонович. Создадим опытовую команду охотников для испытания стрелкового оружия?
— Сколько у тебя его?
— Сто карабинов и двадцать один револьвер. Даже эскадрон нормально не вооружить. Но я напишу в Казань. Может быть, еще пришлют.
— Пришлют… а платить чем?
— Создадим кассу взаимопомощи полка. Я туда вложусь своим оружием. Это для меня не будет сильным обременением. Главное, чтобы если перевооружать, то сразу весь эскадрон.
— Перевооружать… — покачал головой полковник. — Лично Государю писать нужно и дозволения испрашивать. По уставу какое оружие положено? Вот оно и должно иметься. Али не знаешь?
— А разве наместник не может своей волей разрешить?
— Увы… Он может закрыть глаза на своеволие, но не более.
— Значит, будем писать, — широко улыбнулся Лев Николаевич. — В письмо про пользу нарезного огня и скажем. Но ведь для этого нужны полевые испытания, в бою. Не так ли?..
[1] Природными кавалеристами раньше считали людей из общин, в которых принято много ездить верхом с детства.
[2] В практике XIX века, которая во многом сохранилась до Первой Мировой войны, младшие обер-офицеры, как правило, ничем не командовали. И ставили в роту или эскадрон как помощников командира этого подразделения. Непосредственное управление людьми осуществляли унтер-офицеры. Но для 1846 года подобное не являлось чем-то странным. Более-менее традиционная модель в виде рота — взвод — отделение просто еще не появились.
[3] Куровский Феликс Антонович был 7 августа 1845 года назначен командиром тогда еще Нижегородского драгунского полка. Происходил из польских дворян, воспитывался в иезуитской коллегии. С 1821 года на службе. В полковники был произведен после того, как в 1843 году во главе отряда из четырех сотен конных хоперцев (Хоперский линейный казачий полк) отбил атаку 4-тысячного отряда горцев на станицу Бекешевскую, рассеяв ее, чем спас Пятигорск от разорения. К чину полковника получил и орден Святого Георгия 4-ой степени.
Часть 2Глава 4
1846, май, 21. Где-то на Кавказской линии
Эскадрон штабс-ротмистра Петрова выступил из крепости и отправился… ну не сказать, чтобы в патруль. Нет. Дело в ином. Возле ближайших поселений за Кавказской линией видели отряд горцев. То есть, уже в тылу у укрепления. Создавая там определенную панику. И в этой «дипломатии канонерок» требовалось не забывать показывать свой флаг и играть мускулами.
Вот такие «пробежки» и совершали время от времени.
Внезапно.
Недалеко и неглубоко, чтобы горцы не успели собрать значимый отряд для «теплой встречи». Все же эскадрон, это чуть за сотню всадников. Таких поймать в засаду и перебить невеликая проблема.
Так что утром пара эскадронов отправилось «прогуляться» по собственным тылам — там, где видели гостей. Чтобы перед местным населением лицом торговать. А другая пара — вышла на ту сторону, за ленточку. И Лев Николаевич со своей десяткой охотников увязался за одним из этих двух отрядов.
Ну а что?
Почему нет?
Одним днем пройдутся и вернутся.
Обычно такие прогулки вообще без стрельбы обходятся. А если что и случается, то едва ли существенное. Мало ли куда и как отряд отправится? Сосредоточить же большие силы вблизи Кавказской линии не представлялось возможным. Через что и расставить достаточное количество сильных засад никто не мог…
— Вы видите суслика? — спросил граф у поручика Грачева, который командовал арьергардом эскадрона, куда отряд охотников и направили. Чтобы под ногами не болтался.
— Нет. — закрутил головой офицер. — Какого суслика?
— Вот и я не вижу, а он есть.
— Что вы такое говорите?
— Поглядите направо вверх. Видите большой камень? Тот, который у густых кустов.
— Вижу.
— Приглядитесь. Справа от него голова торчит.
— Ого! Как и разглядели⁈ Но вы зря волнуетесь. Так местные часто делают.
— А на дорогах тут всегда столь пусто? — повел бровью Лев Николаевич.
— Ну… — замялся поручик. — Действительно, это странно.
— И вон, слева от того камня. Мне кажется или там люди? Видите? За теми деревьями скрываются. Там еще тень, из-за чего их сложно разглядеть. Видите? Это тоже местные? Отчего же они в таком количестве робеют?
— Оставайтесь здесь за старшего. — скомандовал Грачев и, пришпорив коня, рванул вперед — в голову колонну.
— Зарядить оружие, — тихо скомандовал Лев.
Бойцы арьергарда заозирались, но так как этот корнет был старшим и единственным офицером, да еще оставленный командовать их начальником, взялись порученное выполнять. Прямо верхом. Благо, что двигались шагом.
Минута.
Полторы.
И со страшным грохотом и скрипом сорвалось несколько деревьев, упавших так, чтобы перекрыть ход колонны. С обоих концов. Ствол у этих деревьев был довольно тонкий, но ветви густые и колючие. Из-за чего на довольно узкой дороге образовался труднопроходимый завал.