— Вы же понимаете, Николай Павлович, что для него лечение — это отнюдь не воды. — улыбнулся Дубельт. — Боюсь, что они его только окончательно в могилу сведут.
— Неужели опять дуэли⁈ Кого он теперь убил⁈
— Затрудняюсь сказать, но могу предположить — убил он уже довольно много. Он письмо прислал. Сказал, что находится в Новом свете… в Калифорнии, в городе Сан-Франциско. Пишет, что там славный климат, очень полезный для здоровья, и просить выслать пороха. Исключительно в лечебных целях. Пудов десять, хотя бы. Ну и свинца, чтобы жеваной бумагой не стрелять.
— Каков! — ахнул Николай Павлович. — Что, прямо так и пишет? В лечебных целях?
— Да. Дословно. Можете сами взглянуть на его письмо.
— Это… это какой-то бред! — воскликнул император. — Что там вообще происходит?
— Сведения очень отрывочные. — осторожно произнес Дубельт, подглядывая в бумаги. — Весной этого года, как вскрылся лед, из Казани в Тулу перегнали земснаряд с паровой машиной. Его с трудом переправили у Иван-озера на Дон, откуда спустили до Таганрога. Где загрузили вместе с Федором Ивановичем Толстым и целым отрядом его спутников на испанский корабль, который отправился в Калифорнию.
— Что-то не припоминаю, где это?
— К югу от нашей Аляски. Самые северные владения Мексики.
— Паровой земляной снаряд… Толстой… Мексика. Что-то у меня это в голове не укладывается. Похоже на плохой розыгрыш.
— Там еще полсотни бравых ребят оказалось. Этот деятель сумел каким-то образом вытащить с гауптвахт пару десятков лихих солдат, которым ничего хорошего не светило. Казаков каких-то прихватил. Несколько дворян из числа отставных офицеров.
— Угу… — кивнул Николай Павлович. — Как будто от него можно было ожидать чего-то другого. Дуэли были?
— К счастью, обошлось без них. — улыбнулся Леонтий Васильевич. — Интереснее другое. Весь этот лихой люд вооружен карабинами, произведенными в Казани в мастерской Льва Николаевича. Нарезными, заряжаемыми с казны. А также многозарядными нарезными пистолетами — револьверами.
— Полсотни головорезов, во главе которых «американец». Это ужасно… просто ужасно.
— Ужасно интересно?
— И это тоже. — улыбнулся уже император. — Что же было дальше?
— Они достигли Сан-Франциско. Где их и застало известие о войне между Мексикой и США.
— А она началась? Почему мне не доложили?
— Началась. 13 мая сего года Соединенные штаты Америки объявили войну Мексике. А не докладывали, полагаю, из-за того, что вы сами не интересовались ранее туземными войнами.
— Хм. Туземными… У нашего графа чутье на неприятности. Как вообще он столько лет смог усидеть в Москве? — усмехнулся император. — И что же дальше? Воюет?
— Разумеется.
— А за кого?
— Увы, — развел руками Леонтий Васильевич. — Этого понять решительно невозможно. Там совершеннейший кавардак. Я поначалу подумал, что за испанцев, но… есть много непонятного в этой истории.
— Как его письмо вообще к нам попало?
— Раненый казак из его отряда сел в Сан-Франциско на зашедший туда британский корабль. Торговец. На нем он добрался до Европы. Откуда уже к нам, благо, что Толстой снабдил его деньгами.
— Что этот казак рассказал?
— Я не знаю, верить этому или нет. С его слов выходит, что граф повздорил с командиром американского отряда. После чего и отряд люди Толстого перебили, и того деятеля он лично застрелил. После чего он… захватили власть в Сан-Франциско.
— ЧТО ОН СДЕЛАЛ? — ахнул Николай.
— Захватил власть в испанском городе. Когда же туда подошел американский военный шлюп, то направился к нему под американским флагом и взял на абордаж, перебив весь экипаж. Но это был скорее жест отчаяния. Если бы моряки начали стрелять из пушек, городку бы не поздоровилось.
— И как это понимать?
— Так и понимать. Над Сан-Франциско наш общегражданский флаг поднят. А граф во главе своего отряда совершает вылазки. Все лояльное США население из Сан-Франциско выгнали. С испанцами у него что-то вроде нейтралитета. Им такой союзник, который оттягивает на себя силы США, очень нужен.
— Боже… боже… за что мне это⁈ — подняв глаза к образам, спросил Николай Павлович и перекрестился. — Один дурнее второго. Что Лев, что Федор.
— Ваше императорское величество, — осторожно продолжил Дубельт. — Самое вкусное я оставил напоследок.
— Не пугайте меня Леонтий Васильевич. Не надо. Что еще за ужасы вы там припасли?
— Золото.
— Что? Какое еще золото?
— Толстые снарядили туда отряд и отправили земснаряд для промывки золота. Им откуда-то стало известно о больших его залежах в тех краях. Вот и дерутся, словно старые польские магнаты за свои шляхетские интересы.
— Золото… золото — это хорошо, — постукивая пальцами по столу, произнес император. — А откуда вы узнали про него?
— Владимир Иванович Юшков рассказал. Это дядя Льва Николаевича и муж двоюродной сестры Федора Ивановича. Он, кстати, и руководил переправкой земляного снаряда из Казани. Я поставил перед ним вопрос ребром. И он признался. Прося никому пока не говорить про те речные россыпи, чтобы не спровоцировать «золотую лихорадку» и самим собрать все сливки. Никому, кроме вас, разумеется.
— И много его там, этого золота?
— Они сами не знают. Просто «много».
— Какая у них интересная жизнь…
— Мы им поможем?
— Это же война. Я не думаю, что это хорошая мысль, воевать с Мексикой и США за какую-то бессмысленную удаленную провинцию на потеху этим безумцам.
— Они обещают все золото сдавать в казну. В обмен на кредитные рубли по курсу один к двум. То есть, за каждый кредитный рубль давать два золотом.
Николай нервно потер виски.
Вопрос острой нехватки денежных средств совершенно его изводил. А тут такой соблазн. Дубельт же продолжал:
— Там очень небольшие команды воюют. Полсотни-сотня в отряде. Если мы отправим туда хотя бы несколько пушек, сотню-другую казаков и припасы потребные, то…
— То мы полноценно вступим в чужую войну.
— Юшков считает, что, если их сведения подтвердятся, там можно будет намыть золота миллионов на пятьдесят — сто. Понимаете? Причем довольно быстро. Для чего они эти земляные снаряды и делали.
— Земляные снаряды? Вы говорили только об одном.
— Еще два стоят в Казани и ждут отправки. Еще два изготавливаются. Юшков также сказал, что какое-то оружие нарезное мастерская сможет подготовить к отправке. Лев еще в декабре минувшего года отправил своего стряпчего в США, где он закупил пять сотен нарезных карабинов Jenks на государственном арсенале. Именно их они переделывали для эскадрона драгун, и для бойцов, отправившихся в Калифорнию.
— Боже… во что вы меня втравливаете? — покачал головой Николай I.
— Так мне отписать им отказ?
— Ни в коем случае!
Часть 2Глава 9
1846, сентябрь, 1. Где-то на Кавказской линии
Вечерело.
Лев Николаевич сидел у маленького костра и медитативно смотрел на огонек, который то и дело раздувало легким ветерком. Погода стояла отличная. Из-за чего так и не потребовалась ни утепления, ни средства против дождя. Но в таких вещах лучше перебдеть, чем недобдеть. Слишком уж высока цена ошибки.
— Мы в ловушке, вы довольны? — почти шепотом спросил ротмистр Петров.
— Люди спят? — проигнорировал его вопрос граф.
— Да, но какой в этом смысл? Вы видели, СКОЛЬКО там войск? И они нас здесь заперли!
— Интересно, сколько англичане заплатили за это шоу?
— Что? Какое шоу? О чем вы?
— Неважно. — отмахнулся Лев Николаевич. — По уставу у нас запас продовольствия на сколько дней в сухарях?
— При чем тут сухари?
— Какое время они рассчитывают куковать тут?
— Как знать? Думаю, что дней на пять точно готовились. Но кони, мы можем питаться ими.
— А значит, что?
— Что?
— Они готовились сидеть здесь долго и основательно. При этом мы удалились довольно далеко от своего укрепления и полк в одиночку едва ли сюда сунется. А даже если он выйдет нам на помощь, то совершенно точно не знает, куда идти. Да и мы шли в ловушку без лишней суеты. Поэтому они спокойны, уверены в себе и довольны жизнью. Расслаблены. Если, конечно, мы их дергать не станем.
— Мы? О чем вы вообще говорите⁈ Вы видели, как люди угрюмы? Они близки к отчаянию!
— Как станет темно, соберите десятка два бойцов. Самых покладистых и тихих. Предупредив особо, чтобы не шуметь…
Ротмистр не стал отвечать.
Зыркнул.
Раздраженно сплюнул.
Однако к условленному сроку людей нашел. Привел. И немало удивился заданию, которое им дал Лев Николаевич. А именно: вязать веревочную лестницу. Ведь по настоянию графа в снаряжение каждого всадника эскадрона включили веревку. Не очень большую, но достаточно крепкую.
— Но зачем?
— Как зачем? — наигранно удивился Лев. — Вон же, обрыв. Сколько там высоты? Аршин тридцать? Значит, нам там можно спуститься. А вот там и там — обрыв в ущелье с ручьем, через который раньше был веревочный мост, но его обрезали, отрезая нам путь. А туда уходит дорожка, ведущая в их лагерь. Видите? Больше нам некуда спускаться.
— Но ради чего⁈ Зачем нам лезть в самый лагерь неприятеля?
— Возьмите, — Толстой протянул ему зрительную трубу. — Поглядите вон туда. Видите шатер?
— Да.
— Кто возле него сидит?
— Мне их лица не знакомы.
— Эх… — тяжело вздохнул Лев. — Как с вами порой бывает трудно. Виктор Александрович, приглядитесь к их одежде. Сравните ее с остальными горцами. Ничего не замечаете? На мой взгляд — это наибы. А тот гордый мужчина, вероятно, сам Шамиль. Или вы думаете, кто-то другой смог быстро собрать столько войск в здешних краях под свою руку?
— Ох…
— Ну, что? Он подходит под описание?
— Насколько я могу судить, да. Вы знали⁈ Вы это знали⁈
— Помните, я же почти сразу предложил вернуться?
— Вы думаете…
— Тогда я подозревал, сейчас я уверен.
— Но… что это все меняет? Зачем вы завели нас в эту ловушку? Для чего сейчас вяжут лестницу? Что вы задумали?