— Наше посольство с эскадрой[1] достигло этой далекой страны и провели предварительные переговоры. — ответил цесаревич.
— Корабли все же дошли? — медленно произнес император и поглядел на перекосившееся лицо Лазарева. Ох, как он тут всем на Балтике хвосты-то по-накручивал в первые недели после назначения.
— Значимых неисправностей нет. — доложился Михаил Петрович. — Больные в пределах ожидания. Климат там жаркий больно. Побольше бы таких походов. Очень полезный опыт.
— Побольше? — хохотнул император. — Несколько сотен жалоб и доносов поступило на вас.
— О чем жаловались?
— О том, что вы их службу должным образом заставляете служить. — Николай Павлович взял пухлую папку со стола и протянул ее морскому министру. — Почитайте на досуге. Так что же, наши моряки вполне благополучно добрались до Мексики, несмотря на все их вопли и недовольства?
— Так точно.
— Славно-славно. А флот Соединенных штатов Америки? Они помешали прорыву блокады?
— Судя по депеше[2] один большой фрегат держался в стороне и не приближался. Наши два фрегата накатывали на него, но он быстро удалялся, разрывая дистанцию. Через несколько часов вновь возвращался.
— Что еще? — спросил Николай Павлович уже у сына.
— Ваши посланники, папа вручили верительные грамоты и провели переговоры с президентом Хосе Мариано Саласом[3]. Вполне обнадеживающие. Если мы по весне переправим им оговоренное, то они готовы подписать предложенный нами договор.
— Правительство Мексики на него так легко согласилось?
— Немного поторговались, но да. Оно готово отдать нам свой штат Верхняя Калифорния, а также подписать торговое соглашение на тридцать лет. Наше соглашение.
— А взамен?
— Они просят подписать с ними оборонительный военный союз на срок действия торгового соглашения для защиты от посягательств США. А также просят выставить союзные контингенты. Хотя бы пару полков, но примут и больше. Также они просят поставить оружие. Им нужны ружья, карабины и пистолеты с ударно-капсюльным замком, порох, свинец для пуль, капсюли. Запасы боеприпасов у них очень скромные. Еще очень нужна им нормальная полевая артиллерия, так как в Мексике только тяжелые чугунные орудия, зачастую сильно устаревшие. Нарезного оружия у них вообще нет. Обмундирования, в сущности, тоже.
— А сколько у них войск? — спросил военный министр.
— Около двадцати пяти тысяч человек.
— Всего? — удивился Николай Павлович.
— Такова их регулярная армия. — пожал плечами Александр Николаевич. — Да и та отвратительно обучена.
— А сколько войск у США?
— Точными сведениями мы не располагаем. Предположительно сопоставимое количество. Только они намного лучше обучены и вооружены. Регулярные части — сплошь нарезным оружием. Остальные — гладкоствольными ружьями с ударно-капсюльными замками. Артиллерия вполне приличная и современная.
— Что-то еще?
— Полагаю, — подал голос Лазарев, — что в случае заключения оборонительного военного союза нашей эскадре нужно будет нанести удар по флоту США. Что лично я вижу, как отличную возможность получить бесценный боевой опыт балтийцам.
— Они будут счастливы, — улыбнулся цесаревич.
— Эти мексиканцы… — медленно произнес император. — Они готовы платить нашим войскам жалование и взять на себя снабжение их провиантом и лошадьми на время войны?
— В письме их президента это отдельно описано. Им до самой острой крайности нужны опытные, хорошо обученные солдаты, и они готовы их содержать самым лучшим образом. Может, и врут. Я сейчас консультируюсь. Быть может, нам стоит оставить содержание за собой, а с них стрясти какую-нибудь концессию или большую партию нужного нам товара. Да так, чтобы перекрыть наши затраты. Все — и по сухопутной кампании, и по морской.
Николай Павлович покосился на Чернышова и вопросительно выгнул бровь.
— Государь, да хоть завтра. У нас в ходе реформы по сокращению армии едва удалось сто тысяч человек отправить в резерв. Так что можем выделить и полк, и два, и десять.
— Только возить их туда-сюда… — покачал головой граф Орлов.
— А зачем туда-сюда? — поинтересовался Александр Николаевич. — Туда отвезли. А после войны пожаловали увольнение в резерв с жалованием земли в Калифорнии. Сразу хорошие наделы. И разом земля та окажется нашей. Два-три полка — всяко больше, чем там всего людей белых живет.
— А жен им где брать? — нахмурился военный министр.
— Добавим это в договор с Мексикой. — ответил цесаревич. — Пускай нашим солдатам и унтерам, что выживут после войны, предоставят девиц в жены. А с обер-офицерами мы что-нибудь решим. Да хоть на местных благородных поженятся. Там, как мне передали на словах, встречаются довольно миловидные и даже красивые особы.
— Михаил Петрович, что мы сможем перебросить в Мексику? — спросил император. — Если за раз. Второй конвой нам могут и не пропустить просто так.
— Без лошадей?
— Разумеется. Их перевозить так далеко — сущее безумие.
— Смотря, как поведет флот США. Сейчас он слаб. Один отличный линейный корабль и четыре сильно слабее. Еще фрегатов хороших два-три десятка. Ну и иные легкие силы. Боевого опыта нет ни у кого. Они только контрабандистов гоняли последние лет двадцать-тридцать. Однако ничего гарантировать я не могу.
— Сколько мы можем за один раз перебросить туда войск? — с некоторым нажимом повторил вопрос Николай Павлович.
— Линейный корабль «Россия» или там «Император Петр I» если заполнить людьми артиллерийские палубы, сделав их непригодными к бою, скорее всего, шесть-семь сотен человек вместят.
— А если сохранять способность к бою?
— От пятидесяти до ста.
— Хорошо… — произнес император кивнув. — Михаил Петрович, подготовьте мне список кораблей, готовых выступить с Балтики с началом навигации, а также возможный десант, который они смогут увезти с собой.
— Слушаюсь.
— И еще подумайте, что делать с нашей эскадрой у берегов Мексики.
— На все это мне потребуется время. Месяц, может быть, больше.
— У нас есть это время. А вы, Александр Иванович, составьте список полков, батальонов и батарей, способных до навигации явиться в один из наших балтийских портов.
— Из числа тех, которые мы запланировали к увольнению в запас?
— Именно так. И надо подумать над вооружением их ударно-капсюльным оружием. Уж изыщите.
— Папа, — подал голос Александр Николаевич. — Я предлагаю нашим солдатам выдать пулелейки для новых расширительных пуль Толстого-Остроградского. Это сильно сгладит недостаток у нас нарезного оружия. Тем более что они все равно не являются ни для кого секретом. Смысла скрывать их более нет.
— Александр Иванович? — спросил император.
— Сделаем. У нас на складах уже пара тысяч их заготовлено.
— Кстати, а что Толстой?
— Федор Иванович отлично держится! — бодро рапортовал сын. — У него в Сан-Франциско уже отряд в сотню бойцов из лояльных испанцев и еще такой же из индейцев собрался. Наш корвет до него добрался, передав порох, свинец, пулелейки и оружие. Держится он надежно. В засаде поймал крупный американский отряд, крепко его поколотив. Начал добычу золота.
— Отрадно слышать, — кивнул Николай Павлович, — но я не удивлен. Федор Иванович в своей родной стихии, что рыба в пруду. Но я имел в виду его молодую смену — Льва Николаевича.
— А ничего с ним не происходит. — пожал плечами цесаревич. — Поселился в доходном доме у Синего моста. Много гуляет. Да и все вроде.
— Как все?
— Светские приемы не посещает, бродит по всяким лавкам и мастерским, все коллекции, которые можно с диковинками и всяким интересным посетил. Просто бездельничает. Он словно сломался после награждения.
— Отнюдь, нет. — встрял Леонтий Васильевич. — Я установил постоянное наблюдение за Львом Николаевичем. Он не сломался, он готовится, Николай Павлович.
— К чему?
— Скорее всего, с началом навигации он покинет Россию. Во всяком случае, я не могу объяснить чем-то еще его интерес к ценам на переходы морем и прочие сведения, связанные с кораблями. А так как он избегает светских приемов, рискну предположить, что он собирается покинуть Россию совсем. Поэтому и не хочет привязываться к людям. Куда именно граф поедет — не знаю. Но англичане ему так и не заплатили.
— Вы думаете, что он действительно поедет убивать этого посла?
— В этом нет никаких сомнений. — криво усмехнулся Дубельт. — Он прилюдно дал слово.
— Жуть какая… А потом куда он отправится, если вдруг у него задуманное получится?
— Лев Николаевич говорил, что, если у него не сложится в России, он отправится в Парагвай. У него даже план был продуман на этот случай.
Император замолчал.
Обвел взглядом всех присутствующих по очереди.
— Обиделся юноша, значит.
— Анна Евграфовна, — тихо произнес цесаревич, — заявила нашей Мари, что этот молодой человек чрезвычайно честолюбив и амбициозен. Но ему едва ли интересны звания с наградами. Он жаждет претворять в жизнь свои задумки. Это увольнение на награждение, видимо, сильно ударило его по самолюбию. Он и раньше думал, что его притесняют с вашей, папа, подачи. Теперь, скорее всего, убежден в этом.
— Вы уверены в том, что Лев Николаевич собирается покинуть нас?
— Настолько, насколько вообще можно быть уверенным в таких делах. — ответил Дубельт. — Он ведет переписку с Москвой, Нижнем Новгородом и Казанью, завершая свои дела у нас. Пристроил весь эскадрон у себя к делу. Кого-то на производство селитры, кого-то в экспедицию, кого-то в оружейные мастерские. Офицеры тоже в Казань уехали, включая Петрова. А три дня назад он справил завещание.
— Проклятье! — воскликнул Николай Павлович. — Это точно?
— Я сам его читал. Стряпчий не мне его по секрету показал. Формально он не сделал ничего предосудительного и ведет подчеркнуто благообразный образ жизни. Но фактически, если взглянуть на весь узор ситуации…
[1] Состав эскадры: 120-ти пушечный линейный корабль «Россия», 110-ти пушечный «Святой Георгий Победоносец» и «Император Александр I», фрегаты 52-пушечные типа «Паллада»: собственно «Паллада» и «Аврора», а также 20-ти пушечный корвет «Наварин», 26-ти пушечный корвет «Львица» и 26-ти пушечный корвет «Князь Варшавский». Все корабли взяты из состава Балтийского флота и вышли в поход в конце навигации 1846 года.