— А тем из вас, кого интересуют подробности невероятных махинаций теневого бизнеса по контрабандному вывозу из России редкоземельных и цветных металлов, я настоятельно рекомендую приобрести новую книгу известного журналиста, ведущего отдела криминальной хроники еженедельника «Бизнес ньюс» Олега Удальцова, которая в ближайшее время выйдет в свет в одном из столичных издательств… Всего доброго! С вами была Вероника Некрасова и экстренный выпуск «Криминального канала»…
Смазливая мордашка звезды экрана сменилась пронзительным стоп-кадром из сегодняшнего репортажа — кипарисовый крестик в окровавленной руке убитого бизнесмена, — и на этом фоне, под столь же пронзительный трагический хорал из «Реквиема» Моцарта, потянулись снизу вверх желтые титры с именами создателей популярной телепередачи.
Разноцветный экран давно погас. А он все сидел и сидел в старинном кожаном кресле перед телевизором и напряженно думал. Потом со вздохом взял с журнального столика трубку мобильного телефона, уверенно натюкал на клавишах московский номер и замер в ожидании, задумчиво глядя на протянувшийся по дощатому полу косой шафрановый луч закатного солнца.
— Слушаю, — с готовностью ответила трубка.
— Вечер добрый, Виктор Степанович. Это опять я… Скажи, ты телевизор смотришь? — как бы ненароком поинтересовался он.
— Так точно, — невидимо напрягшись и как будто даже вытянувшись перед ним во фрунт, четко, по-военному ответил собеседник.
— Вот и славно. Значит, ты уже в курсе, чем потчует дураков эта сладкоголосая птичка… Любопытно узнать: что ты по этому поводу думаешь?
— Я? Гм… Удавить ее мало, вот что.
— Ну зачем же так сурово? — снисходительно усмехнулся он. — Пусть себе поет. Народ у нас такие песенки любит… Ты мне скажи лучше, что ты насчет этой так называемой новой книги думаешь? Серьезно это или…
— Очень серьезно… — решительно отозвалась трубка. — Мы уже имели дело с этим У…
— Никаких имен! — тотчас властно перебил он.
— Совершенно неуправляемый тип, — пояснил невидимый собеседник. — И такой же отчаянный…
— А в его распоряжении могут оказаться сколько-нибудь серьезные материалы?
— Несомненно. Такой, как говорится, без мыла в ж… влезет…
— Вот как, — покачал головою он. — Жаль. Очень жаль… Значит, ты понимаешь всю неуместность подобного рода публикации?
— Так точно! — с готовностью ответила трубка.
— Что ж, сегодня ты доказал, что я могу отчасти тебе верить, — он сделал многозначительную паузу. — Но чтобы окончательно завоевать мое доверие, этого недостаточно… В общем, я поручаю тебе принять необходимые меры…
— Какие будут распоряжения?
— Только одно: тщательно все проверь и… действуй по обстановке, Виктор Степанович… Вопросы есть?
— Нет вопросов! — твердо ответил собеседник.
— Очень хорошо. А теперь скажи, что там насчет дискеты слышно?
— Ищем…
— Значит, плохо ищете… Так, Виктор, рой землю, зубами грызи! Но отыщи мне дискету. Она должна быть у него. Это я знаю точно… Ее необходимо найти. Любой ценой! Слышишь? Чтоб не существовала она в природе…
— Найдем… Головой ручаюсь…
— Вот именно, что головой, — усмехнулся он. И отрезал холодно: — Все. Об исполнении докладывать немедленно…
И тотчас вырубил телефон.
Через полчаса в лиловых вечерних сумерках он уже бродил со старой садовой лейкой (иного способа поливки он решительно не признавал) вокруг огромной благоухающей клумбы и любовно поливал свои дивные розы. И думал с грустью все о том же: что люди в этой нелепой стране, в сущности, не любят цветы. Потому, наверное, они и остаются до сих пор такими варварами…
Крылатское
Давно она так не выматывалась. Очень давно. Не выматывалась и морально, и физически. Почти до полного изнеможения.
Вернувшись после съемок на студию, Ника развила бурную деятельность. В то время как Лелик в АВЗ также лихорадочно перегонял и монтировал отснятые материалы, она первым делом бросилась к Мостовому и всеми правдами и неправдами выбила у него разрешение на выход в эфир экстренного выпуска «Криминального канала». Мягко попеняв ей за невыполненное обещание, Виталий Сергеевич наконец согласился, однако недвусмысленно намекнул, что теперь Ника была вдвойне его должницей. Впрочем, она и сама прекрасно осознавала, что ей неизбежно придется расплачиваться с этим… Но слава Богу — не сегодня.
Затем Ника полетела в монтажную. Убедилась, что Лелик, как всегда, великолепно справляется со своей задачей, и сломя голову помчалась в информационный центр. Ведь нужно было успеть собрать хоть какие-нибудь факты о деятельности компании «Рострейдинг». К счастью, упомянутая компания тоже успела изрядно «засветиться» в периодической печати. И всеведущий компьютер, куда были введены наиболее интересные материалы из криминальной хроники, вскоре выдал ей более чем любопытную информацию и расторопно отпечатал ее на принтере. Окрыленная этим, Ника тотчас забросила раздобытый компромат Лелику, а сама принялась названивать Половцеву. Ей повезло и на этот раз. Славка оказался на Петровке и авторитетно подтвердил Никины догадки, пообещав ей при необходимости подбросить что-нибудь новенькое по контрабандному вывозу металла. С тем Ника и вернулась в АВЗ, где приступила вместе с Леликом к окончательному монтажу телепередачи.
В половине восьмого все было готово. Изрядно взмыленные, Ника и Лелик успели наскоро дернуть по сигарете — ну как тут было удержаться? — и помчались в центральную аппаратную. Как выяснилось, никакой информации об этом убийстве ни по радио, ни по ТВ пока не поступало. И оба бурно возликовали, узнав, что первыми выдадут в эфир сенсационный репортаж…
Домой она ввалилась около десяти. Не в силах даже сбросить туфли, кое-как доползла до стоявшего в гостиной дивана и рухнула на него почти в состоянии трупа. Господи, ну и денек выдался у нее сегодня — просто какая-то «черная пятница»! Единственное, что отчасти поддерживало Нику в эти минуты, было только сознание выполненного долга. Что ни говори, даже в этой сумасшедшей работе были свои положительные стороны.
Немного отдышавшись, Ника отправилась в ванную. Встала, по обыкновению, под ледяной душ и, наконец, почувствовала, что начинает оживать. Вот она — обратная сторона славы: на экране ты всегда как огурчик, а дома — точно выжатый лимон. И вдобавок ко всему, пропущенный через мясорубку. Кстати, а ведь она, кажется, целый день ничего не ела?
Первый звонок раздался в тот момент, когда Ника, наплевав на ежедневную борьбу за фигуру, с аппетитом уплетала слегка зачерствевшую французскую булку, запивая ее прямо из пакета фруктовым кефиром. Звонил Виталька.
— Поздравляю, старуха, — устало произнес он. — Похоже, сегодня ты всех обошла на повороте.
— Угу…
— По-моему, клево получилось. Хотя, между нами, ты здорово рискуешь… В общем, надо бы мне сказать тебе насчет этого дела пару слов. Может, как-нибудь пересечемся?
— Угу…
— Чем это ты там занимаешься?
— Ужинаю, — едва не подавившись, с набитым ртом пробубнила Ника.
— А… Хорошее дело. Я бы тоже не отказался. А дома хоть шаром покати…
— А ты сейчас где?
— В прокуратуре, конечно. У меня с ней, похоже, роман без взаимности… Только что был у начальства, — пояснил Виталька. — «Сундуки» здесь такой шорох навели! Царю уже из Госдумы звонили. Создают там специальную комиссию, чтоб контролировать ход расследования. Думаки наши всенародные…
— Слушай, Виталька, — неожиданно предложила Ника. — А может, ты прямо сейчас ко мне заедешь? Что-то тоска у меня такая… Сама не пойму отчего.
— Тоска, говоришь? А пожрать у тебя что-нибудь есть?
— Ask! Сейчас немного оклемаюсь и сварганю тебе на скорую руку… Правда, приезжай, а, Виталик? Мы с тобой «Наполеончику» дерябнем по старой памяти…
— Соблазняешь, — усмехнулся Калашников. — А я вот возьму и приеду. Могу, между прочим, и на ночь остаться.
— Ну… так мы с тобой не договаривались. А впрочем, посмотрим… Господи, отчего же мне так хреново? — с удивлением подумала вслух Ника.
— Не горься, старуха. Все образуется… Ну так я погнал?
— Угу…
Пока Виталька мчался к ней на своем «харлее» через вечернюю Москву, Ника, немного оклемавшись, принялась соображать ему ужин, размышляя между делом о причинах охватившей ее непонятной тоски.
На первый взгляд причин для этого как будто не было. Репортаж она сбросила. Забойный репортаж. Что косвенно подтверждали обрушившиеся на нее девятым валом телефонные звонки. Приняв несколько поздравлений, Ника в конце концов махнула на них рукой и вырубила оба телефона. Может она, в самом деле, просто отдохнуть?!
Однако тоска, навалившаяся на нее еще на студии, от этого меньше не стала и вскоре превратилась в настоящую хандру.
«И почему я такая дура? — размышляла Ника. — Ведь все у меня, как говорится, о’кей, а я хандрю…»
Хандрить она ужасно не любила. Хотя, надо признаться, случались в ее жизни такие серенькие минутки. И случались, увы, довольно часто. Причины для этого были всякий раз разные. Чаще всего — просто усталость или раздражение, которые Ника успешно преодолевала, занявшись домашним хозяйством. (Трудотерапию она вообще считала лучшим средством от всех болезней.) Но сегодня был какой-то особенный случай. И Ника безуспешно пыталась разобраться в его причинах.
Наскоро сварганив весьма аппетитный и эстетичный ужин, а в этом она была непревзойденная мастерица, Ника с облегчением перевела дух, переоделась в изысканное алое кимоно из тончайшего шелка, которое бывший второй муж в свое время привез ей из Японии с очередных соревнований, затем уселась на кухне у окна и вдруг, как бы взглянув на себя со стороны, разом поняла главную причину своей загадочной хандры. В эти минуты она, сама того не желая, была похожа на женщину, которая с волнением ждет своего любимого и единственного. В чем, собственно, и заключалась вся загадка. Господи, да ведь у нее просто сто лет не было мужика! Натурально не было — во всех смыслах…