– И много этого в ходу у населения? – поинтересовался оре-Киллинджер, склонившись над монеткой.
– Не могу сказать. Если банки еще не заметили, значит, не особо.
Матриарх скривилась. Она не любила открытые вопросы. Если уж хватило дури приносить ей проблему, то только с парой вариантов решений, не меньше. Проблема в том, что конкретно эту проблему я считала достаточно опасной для короны, а потому добровольно заявилась на доклад. Как видно, у королевы-матери было свое мнение о ярко блестевшей фальшивой монете. Впрочем, у нее на все было свое мнение.
– Ты это зачем приволокла мне? Чтобы я этим занималась? Или может твои бездарные браться перестанут играть в тайных агентов и займутся, наконец, чем-то полезным для короны?
– Я посчитала нужным тебя проинформировать, – процедила в ответ.
– Проинформировала. А хочешь я проинформирую, сколько денег уже за этот год пришлось потратить на твою личную службу безопасности?
– Это серьезная проблема, почему ты так пренебрежительно к ней относишься?! – не выдержала я.
– Демира, фальшивые монеты существуют столько же, сколько наш монетный двор, – заметил Киллинджер.
– Ты еще маленькая и неопытная, – матриарх благодарно кивнула лорду. – И представь себе, ты не открыла Великий портал. Да, эта пакость, – золотой в ужасе подпрыгнул на кофейном столике под указующим монаршим перстом, – впервые такого хорошего качества, и тебе стоит поручить своим бесполезным братьям попытаться выяснить откуда они берутся. Впрочем, в успешном выполнении данного поручения я сомневаюсь, а потому должна обратить твоё внимание, что наша экономическая модель учитывает инфляцию до 7%, при этом фактическая инфляция в этом году составила всего 4%. Пока не пробит плановый показатель, совершенно не о чем беспокоиться, и твои бесполезные браться могут изображать великих сыщиков и искать козлов отпущения. Но что меня больше всего удручает, так это твое нежелание восполнить пробелы в знаниях экономики! И ладно бы ты была занята полезным делом вынашивания наследниц, так нет же, страдаешь откровенной ерундой!
– От чего это ерундой? – искренне возмутилась я. – Отбор в самом разгаре. Тебе ведь о каждом чихе докладывают.
– Ну, бывает… – кокетливо отмахнулась матушка.
– И что ночью я гуляла с женихом – знаешь.
Матриарх кивнула.
– …И что Франклин мне намусорил в покоях – тоже знаешь.
Королева совершенно не по-королевски хихикнула.
– …И что одного кандидата я уже вышибла – наверняка знаешь.
– Что? Что-о-о?!
Матушка мгновенно приняла вертикально положение.
– Ты не думала с кем-нибудь посоветоваться, прежде чем совершать такие опрометчивые поступки?
– С кем и зачем? – я вскинула бровь.
– Со мной! Ради собственного блага!
Мне натурально захотелось зарычать. Но принцессы не рычат, они гордо, а, главное, молча удаляются под градом матриарших вопросов. Стоявший у стенки Киллинджер сочувственно покачал головой. Засунул бы он это свое сочувствие себе куда поглубже…
Заряженная утренней аудиенцией, я в лучших семейных традициях, кидалась на окружающих. Досталось абсолютно всем!
Я вытрясла душу из Теодора, которого демон дернул прокомментировать мое радостное выражение лица. Секретарь, наверное, проклял тот миг, когда научился разговаривать, потому что два часа к ряду я с особым садизмом пытала его по статусам работ, о которых в нормальной жизни бы и не вспомнила.
Следующей жертвой стала Абигейл, которая принесла чай и что-то там пролепетала себе под нос. Нет, конечно это были какие-то ценные сведения о моих женихах, но если она не хотела рассказывать при Теодоре, значит, стоило промолчать! А если уж начала излагать, то говорить внятно!
После того, как бедной подавальщице пришлось выслушать все, что я думаю о ее не к месту используемому сценическому образу невинной девственницы, Теодор умудрился впихнуть в меня пару крошечных сендвичей.
Желчи это немного поубавило, а потому я вспомнила одно важное дельце, которое практически померкло на фоне последних событий.
– Тео, продолжим попозже. Мне нужно переговорить с одним из женихов.
Секретарь понятливо кивнул и быстро начал складывать бумаги, наводя порядок на моем столе:
– Приказать накрыть чай на двоих?
– Нет, некогда. Зови сюда, это будет деловая беседа.
– С оре-Ремингом?
– С оре-Марлоу.
Теодор удивления не скрыл, но промолчал. В конце концов, мало ли какая придурь у принцессы на фоне проходящего отбора. Едва секретарь с поклоном вышел, я перебиралась на диван, откинулась на мягкую спинку и прикрыла глаза. Кажется, даже умудрилась провалиться в дрему, потому что пропустила момент, когда Вальтер вошёл в кабинет.
– Ваше Величество? – неуверенно позвал маг, и я распахнула глаза.
– Привет, – кивнула коротко, поднялась на ноги и пересела за стол. – Присаживайся, – кивнула на гостевое кресло.
Парень молча сел, а я устало потёрла воспалённые глаза, собираясь с мыслями.
– Нужно кое-что обсудить о прошедшей ночи, – проговорила неспешно, подбирая слова.
Вальтер молчал, ожидая пояснений.
– То, что ты рассказал о своём титуле и методах его получении.
Сидящий передо мной парень внезапно понимающе ухмыльнулся:
– Отнять хотите?
– Не говори ерунды, – раздраженно поморщилась. – Мне нужны кое-какие детали произошедшего.
– Зачем?
Да демон тебя раздери, от скуки маюсь, видишь?!
Проораться мне не дали, раздался короткий стук и заглянул Теодор:
– Ваше Высочество, уважаемая публика напирает, – как-то виновато сообщил секретарь.
– Скажи, что сегодня неприемный день, – рявкнула я. Тео понятливо кивнул и скрылся за дверью.
– Так, ещё раз, – перевела мрачный взгляд на Вальтера. – Я помню, что у Эмилии четыре брака: первый окончился разводом, двух других она похоронила, четвёртого отправили на каменоломню. Из четверых детей три – женского пола. Единственный сын у неё от первого брака.
В моем мире разводов не существовало в принципе. Их отрицали все наши традиции, религия, законодательство. Развод допускался лишь в ряде совсем уж экстремальных случаях: засвидетельствованный развратный образ жизни одного из супругов, тюремное заключение сроком от пят лет одного из супругов и мужское бессилие.
– Как я понимаю, развод и стал ценой за твой титул?
Вальтер нехотя кивнул.
– Что еще кроме развода? – спросила, прекрасно понимая, что одним унизительным судебным процессом родовое имя не покупается.
Маг дернул кадыком и процедил по слову:
– Отец подписал договор пожизненного прислуживания леди Эмилии оре-Марлоу без права одностороннего расторжения.
Добровольное пожизненное рабство. Я почувствовала, как начала злиться, и от злости заломило затылок.
– Слов нет, – прошипела я. – Зайдешь ко мне завтра, составим некоторые бумаги и инициируем судебное дело.
– Нет необходимости, – сухо возразил он. – Через какое-то время, как я поступил в Железную академию и покинул их дом, отца обвинили в краже и повесили.
Потрясающе. Еще и самосуд!
– Это неприемлемая ситуация для железных аристократов. Подобное нужно жестко пресекать. Нет такого закона, позволяющего вешать по подозрению в краже. Какую пропавшую вещь ему вменили в вину?
– Я не знаю, – сверкнул глазами Вальтер так, что только идиот в это поверит. – И с вашего позволения, я не желаю вспоминать об этом семействе.
Он издевается?
– Они сломали жизнь твоему отцу, вероятно, обеспечили несладкое детство тебе. У тебя появился шанс подарить всем причастным по пеньковому галстуку лично из рук королевы, а ты не желаешь предаваться неприятным воспоминаниям? – искренне удивилась я.
– Вы забываете, что Марлоу – большая семья. Позор от подобного судебного процесса не смоет ничто, пострадает слишком много людей.
В том числе и он сам, чья военная карьера после такого будет уничтожена. Разумно, конечно, но…
– Ты же в курсе, что первенец по закону имеет право наследования.
– Почему вас так это беспокоит? – равнодушно спросил Вальтер. – На отборе много кандидатов с титулом и без, но именно мой вас смущает. Недостаточно чист? – серые глаза сверкнули хищно, с вызовом.
Даже не знаю, как хватило выдержки не сожрать его на месте.
– Ты изумительно безрассуден, раз считаешь, что можешь хамить наследной принцессе, – ответила холодно.
– Я подавал прошение о расследовании, когда отца убили. Удивительным образом оно затерялось в недрах бюрократической машины. Как и десяток последующих. Сейчас уже произошедшее не имеет значения.
– Если рассчитываешь, что я буду оправдываться, должна тебя разочаровать. И обсуждать политику матриарха с отбойник намерена. Но сейчас у меня есть возможность и желание поучаствовать в твоей судьбе. Толпящиеся за дверями попрошайки дорого бы дали за такую милость. Я предлагаю тебе здесь и сейчас найти всех виновных и наказать по закону.
– Спасибо, не стоит утруждаться.
Мы смотрели друг другу в глаза, и я чувствовала как накатывающая злость смывает всю сонливость. Дерзкий наглец, глупый и гордый. Я впервые в жизни добровольно предлагаю аристократу улучшить его положение, и он смеет отказываться.
– Тогда выйди вон, – раздраженно бросила.
Вальтер встал, молча поклонился и вышел. А я неожиданно задумалась, неужели ещё есть такие действительно гордые и благородные мужчины, которым близость власти не туманит рассудок?
Глава 19
Вальтер покинул принцессу в самых раздражённых чувствах. Вот ведь салага, захотелось ей поиграть в благородство и сделать одолжение. Где ж была ее венценосная щедрость, когда он оббивал пороги в надежде на справедливость?!
О том, что принцесса в то время ещё играла в куклы, парень, конечно, забыл.
Но хуже разговора с Демирой были набросившиеся на него с расспросами любопытные соперники. Кандидатам в мужья выделили этаж, включавший по комнате на каждого и общую гостиную. Женихам приходилось общаться между собой, и вот где точно принцессе пригодился бы разведчик: так много интересного они узнавали друг о друге, что в пору писать анонимки с компроматом.