– Святозар…
– Как?!
– Святозар… Ну, понимаешь, мои родители из старообрядческих семей… Вот и давали имена своим детям исконно русские: Святозар, потом Вячеслав, Святослав, Ярослав, Олег, ну и я – Георгий…
– Победоносец, что ли?
– Точно!
– Так ты же Григорий!
– Не-ет, Игорек! Георгий я. А Гриша – так это что от того, что от другого имени. Мои, вон, старшие – все Славики, а имена-то разные!..
– Понял… Ну, а Святозар-то как?
– Леший… Его даже родители так зовут. Просто Леший.
– Дела-а…
– Он тоже повоевать сподобился…
– Расскажи!..
– Да че там рассказывать!..
Зяма задумался ненадолго:
– Служил на ТОФе[56] «морпехом». Три года… Потом «рундуком»[57] остался… Я-то тогда еще совсем сопливым был – у нас же разница в шестнадцать лет… Ну а потом те события на Даманском[58] в шестьдесят каком-то году… Их туда и перебросили… Вот он там и пострелял… Контузило его сильно, на всю жизнь… Так-то нормальный, но сколько его помню – в войну играет… Или не играет. Кто его поймет? И семья есть, и все остальное, да только… Как в тайгу собирается, так словно в тыл врага – камуфляж, боезапас к своему «СКСу», сухпай… И все крадется, все выискивает чего-то…
– А он кто?
– Леший-то? Ого-го-го!!! Он у нас лесник. Лучший лесник края, если читать по грамотам…
– Ни фига себе!
– Да! Лешего тут всякий знает… И браконьеры у нас не водятся – тоже его заслуга… Крут нравом брательник, че и говорить… Но зато дом у него – полная чаша! Только не каждого он в него впускает…
– А меня впустит?
– Со мной впустит. Если б ты один пришел – тогда пришлось бы тебе, Косолапый, пройти проверочку… И не самую простую, скажу тебе…
Игорь задумался на секунду:
– Ну, так че, едем?
– Едем. Тут уж не долго осталось – часа два от силы. Только ты не удивляйся ничему! Ладно? У нас тут край таежный – сказочный…
– Ну, и шо ж там такого случилось? – Монах ворошил палочкой еще красные угли костра. – Удивил тебя Леший-то?
– Удивить-то удивил, пацаны, да так, что всю жизнь помнить буду… Но знаете что?..
– Что?
– Мужик он оказался настоящий! Хоть и с прибамбасами своими от пережитого…
– Так он нормальный или повернутый на войне слегонца? – спросил Филин.
– А ты нормальный? А я? А Слон вот, или Монах, или даже Джин?.. Мы все, Андрюха, повернутые, кто от войны кусок откусил…
– Это точно… – подал голос Монах. – И «наша» война закончится теперь только с нами…
– Жалко только, что ею и наши семьи живут – им-то это ни к чему… – проговорил задумчиво Слон.
– Да уж…
– Ну, так что там дальше-то было? – с истинно татарской горячностью спросил Джин.
– Да уж было, Маратик, было…
…Дорога к Лешему заняла у друзей, как и обещал Зяма, два часа.
Свернув в один прекрасный момент с дороги, они стали углубляться в таежную чащу, передвигаясь теперь уже медленно и осторожно. А уж когда перебрались на небольшом пароме через какую-то речушку, вот тогда-то и встретила их настоящая тайга.
– Вот это да-а! – восхищенно проговорил Игорь.
– Тайга, Медведь, тайга… Вот как через Уй перебрались, так и началась настоящая…
– Не понял! Какой фуй?
– Да не фуй, дурья твоя башка! – заулыбался Гриша. – А Уй – та речуха, на которой паром был. Ее можно было, конечно, и вброд перейти, да только зачем тогда Леший паром соорудил – его работа…
– Ну и названия тут у вас!
– А тут много таких – Туй есть, а та, на которой рыбку половим, Шиш называется. Это ж все Иртыша-батюшки притоки…
– Ну и ну!
Теперь тайга надвинулась, навалилась на машины друзей. Они медленно передвигались по зеленому тоннелю.
– А Леший-то наверняка нас уже засек… – пробормотал Зяма.
Игорь стал озираться, чем вызвал улыбку друга.
– Не старайся, Медведь, не увидишь ты его, если он сам того не захочет. Говорил же тебе – воюет Леший до сих пор. Уж столько лет… Да еще и местный лесник… Тут такой опыт в маскировке, что иногда даже кабарга его не чует, а это самая пугливая косуля на всю тайгу! Так что не старайся. Да и недолго уже, еще пара-тройка километров – и мы на месте…
«Да, сюда стоило приехать… – подумал Игорь. – Еще и не видел ничего, а наудивляться успел на три года вперед!..»
Тем временем «УАЗ» медленно выполз на огромную поляну и остановился.
– Ну вот! Это и есть лесничество Лешего, командир… – И Зяма замолчал, наблюдая с улыбкой за впечатлениями Медведя.
– Ничего себе-е! – Игорь смотрел во все глаза, а на ум невольно пришли всем известные пушкинские строки:
У Лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том…
Посредине поляны действительно величаво возвышался раскидистый вековой дуб. Да такой огромный был его ствол, что, наверное, и пятеро человек, взявшись за руки, не смогли бы его обхватить.
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом…
Вместо кота… В тени листвы, мирно и даже лениво развалившись, лежала огромная взрослая рысь.
– Это Тимофей, – пояснил Зяма. – Леший его два года назад котенком еще в тайге подобрал.
Да только Медведю было не до пояснений друга – он продолжал вслух произносить стихи:
Пойдет направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит.
Там чудеса…
– Там Леший бродит,– поддержал Игоря Зяма и, дернув за рукав рубашки, ткнул куда-то пальцем.
Из леса появился человек, одетый в армейский маскировочный халат модели «Леший», каким пользовались на боевой работе снайпера всяческих спецназов: и армейских, и морпеховских, и кагэбэшных… У Медведя от удивления чуть глаза не вывалились, а человек, вскинув на плечо свой карабин с оптическим прицелом, направился в их сторону…
А Игорь все не мог остановиться:
Русалка на ветвях сидит…
– В доме она сидит, че ей на ветвях-то делать? – прокомментировал Гриша очередное «сказочное явление», появившееся на крыльце дома. – Это Маша, жена Лешего…
Красивая тридцатилетняя, или около того, женщина теребила в руках кончик своей толстенной, длиннющей, цвета спелой пшеницы косы…
Там на невидимых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей…
– Ну-у, про избушку это ты, брат, загнул! Избушку нашел!.. Да таких теремов на тыщи верст не сыщешь!
Это и правда был настоящий терем.
Огромный, сложенный из тщательно подобранных бревен, двухэтажный сруб со стрельчатой крышей строился своим хозяином на века. И с любовью и тщанием – это чувствовалось! Резные наличники и ставни на окнах, резное крыльцо, резные петушки на крыше. Не дом, а сказочный дворец, нарисованный кистью талантливого художника…
– Это не он загнул, темнота, а Пушкин Александр! А еще меня Лешим называешь, а сам-то – темнота! Стыдно за тебя, брательник! – От этого голоса с хрипотцой вкупе с пронзительным взглядом колючих глаз невольно бегали мурашки на загривке любого незнакомца. Не стал исключением и Игорь. – Ну, знакомь! Кого это ты ко мне притащил? …Там русский дух… там Русью пахнет… – закончил наконец Игорь…
– Это мой взводный за Речкой – прапорщик Барзов. Или Медведь…
– Так ты наш, сибиряк? – Леший протянул Игорю свою сухую узловатую ладонь.
– Нет. Я коренной одессит…
Сила этого рукопожатия напомнила Игорю другое, не менее мощное, когда он впервые познакомился с Бахом…
– Значит, море видел?
– Я на нем родился и вырос…
– И мне довелось. Океан… А эти вот, – Леший кивнул головой в сторону улыбавшихся лейтенантов, – никак понять не могут, что бывает столько воды, что и края не видать…
Он еще раз взглянул в лицо Игоря и произнес:
– Святозаром меня кличут, хотя все чаще Лешим…
– Игорь…
– Вот и познакомились…
И, развернувшись спиной к Медведю, пошел к терему, бросив через плечо:
– Ну, че стали пнями? Пошли в дом, что ли? Оболтусы… – Леший ворчал, вызывая еще большие улыбки. – Марьюшка! Да и ты не стой – мечи на стол че в доме есть!.. Вишь, брательник со товарищи в гости пожаловал в кои-то веки…
– Медовуху каку ставить-то?
– Да ты не беспокойся за то – у нас с собой, – встрепенулся Шишка. – Мово дядьки творение…
– Ты… Неси, Марья, неси… Да не этого цвету, а прошлогоднего… – Святозар посмотрел вслед удалившейся к погребу женщине и обернулся к Павлу: – Ты, дорогой мой лейтенант, по-первое: не встревай, когда муж с женой говорит, – такой порядок тут у меня, не тобой заведенный. А в чужой монастырь со своим уставом, как известно…
– Ладно, ладно, Леший, – потупил взгляд Шишка. – Понял я все…
– То добре, что понял… А по-второе: твой дядя, Петр Иваныч, медовар известный на всю округу, спору нет! Да только для незнающих «творение рук его»… А уж те немногие, должон тебе сказать, что откушали медовухи у Лешего, – другую пить не станут после. Так-то! Я-то свою только по весне и варю, да на липовом меду с первого цвету! Пасеку мою видел?
– Дык и у дядьки-то не меньше будет!
– Меньше, Пашенька, меньше! На восемь ульев меньше! Да и не в этом дело… Ты сейчас медовуху-то какую привез?
– Дык самую свежую! Почитай, вчера аль третьего дня сварили!
– Вот то-то и оно! – торжествующе поднял вверх палец Леший.
– А че оно-то, че оно?! Свежак! С пылу с жару!
– Вот для таких дурней, как ты, Петь Ваныч и варит свою «красоту»…
– Ты, Святозар, сейчас ни за что представителя власти обидел, – картинно надулся Шишка. – Хоть объяснил бы за че!
– За самонадеянность твою и самомнение! А еще за то, что берешься говорить о том, чего не знаешь…