– Но ты их никогда больше не увидишь, – возразил я. – И это либо сделает тебя параноиком, либо сведет с ума.
– Но я все равно смогу пообщаться с тобой, верно?
Я вздохнул, не желая этого говорить, но понимая, что должен.
– Нет. Не сможешь.
– Почему?
– Потому что моя жизнь слишком запутана, чтобы втягивать тебя в нее.
– Почему бы тебе не позволить мне самой решить, что для меня лучше, – мягко сказала Кензи, не в силах скрыть свой гнев, которого я прежде не слышал. – И с кем мне дружить.
– Как думаешь, что произойдет, когда мы вернемся домой? – поинтересовался я, не встречаясь с ней взглядом. – Думаешь, я смогу быть нормальным и тусоваться с тобой и твоими друзьями? Думаешь, твои родители и учителя захотят, чтобы ты общалась с кем-то вроде меня?
– Нет, – признала Кензи низким, тихим голосом. – Не захотят. И знаешь что? Мне плевать. Они не видели тебя таким, каким видела я. Не видели Небыль, фейри, Железную Королеву – они никогда этого не поймут. Я не понимала. – Она сделала паузу, словно размышляя, стоит ли развивать свою мысль. – Когда я впервые увидела тебя, – решилась она и смахнула челку с глаз, – когда мы впервые заговорили, я подумала, что ты эдакий хмурый, недружелюбный, враждебный, эм… – Она замолчала.
– Придурок, – закончил я за нее.
– Ну да, – медленно согласилась Кензи. – Довольно симпатичный придурок, смею добавить, но тем не менее полный, абсолютный осел. – Она посмотрела на меня, чтобы увидеть мою реакцию. Я пожал плечами.
«Тут не поспоришь».
И секундой позже:
«Она считала меня симпатичным?»
– Сначала мне просто было интересно, о чем ты думаешь. – Иссиня-черные пряди разметались по ее лицу, и Кензи откинула их назад. – Я бросила себе вызов – заставить тебя заметить меня, пообщаться со мной. Во всяком случае ты был единственным, кто за долгое время общался со мной, как с настоящим человеком, кто относился ко мне так же, как и ко всем остальным. Мои друзья, семья, даже учителя ходят вокруг меня на цыпочках, будто я стеклянная. Они не говорят, что думают на самом деле, если это может расстроить меня. – Она вздохнула, вперив глаза в землю. – Со мной никто больше не бывает искренним, и я сыта этим по горло.
Я затаил дыхание, внезапно осознав, что приблизился к страшной тайне, которую от меня скрывала Кензи. «Веди себя осторожно, Итан. Не дави на нее, иначе она передумает».
– Почему? – спросил я, стараясь звучать непринужденно, будто мне все равно. Зря.
– Эм, из-за моего отца, – выпалила Кензи, и я выругался себе под нос, понимая, что облажался. – Он важный адвокат, все боятся его и поэтому суетятся вокруг меня. Неважно. – Она пожала плечами. – Не хочу говорить об отце. Мы говорили о тебе.
– Полном, абсолютном осле, – напомнил я.
– Именно. Не знаю, осознаешь ли ты это, Итан, но ты симпатичный парень. Люди замечают тебя в независимости от того, есть у тебя репутация плохого парня или же нет. – Я с сомнением покосился на нее, и она кивнула. – Я серьезно. Ты не видел, как Риган и остальные таращились на тебя, когда ты только вошел в класс. Челси даже взяла меня на слабо, чтобы я подошла и спросила, есть ли у тебя девушка. – Уголок ее рта дернулся в кривой усмешке. – Думаю, ты помнишь, чем это закончилось.
Я поморщился и отвел взгляд. «Да, я был придурком, правда? Поверь, если бы я мог взять свои слова обратно, я бы это сделал. Но это бы не остановило фейри».
– А потом мы попали в Небыль, – продолжала Кензи и посмотрела вперед, где в нескольких ярдах от нас по тротуару скользила фигура Киррана. – И все начало приобретать смысл. Должно быть, тяжело видеть все это, знать, что Они существуют, и не иметь возможности с кем-то обсудить. Должно быть, очень одиноко.
Она взяла меня за руку, отчего по моей коже побежали мурашки и перехватило дыхание.
– Но теперь у тебя есть я, – произнесла она почти шепотом. – Ты можешь поговорить со мной… о Них. И я не буду тебя дразнить, высмеивать или называть сумасшедшим; тебе не придется бояться, что меня это спугнет. Я хочу знать все, что возможно узнать. Хочу знать о фейри, Маг Туиреде и Небыли, а ты теперь моя единственная связь с ними, – сказала она с вызовом. – Так что, если ты думаешь, что можешь вычеркнуть меня из своей жизни, крутой парень, и держать в неведении, то ты меня совсем не знаешь. Я могу быть такой же упрямой, как и ты.
– Не надо. – Я не мог смотреть на нее, не мог выстоять против тихой искренности в ее голосе. Внутри меня закопошился страх, осознание того, что чем дольше она находится рядом, тем большей опасности себя подвергает. – Нет никакой связи, Кензи, – сказал я и вытащил свою руку из ее ладони. – И я не стану ничего рассказывать тебе о фейри. Ни сейчас, ни когда-либо потом. Просто забудь, что вообще их видела, и оставь меня в покое.
Ее молчание, ошеломленное и обиженное, разъедало меня, и я, вздохнув, запустил пальцы в волосы.
– Думаешь, я хочу отталкивать людей? – тихо спросил я. – Мне не нравится быть фриком, тем, кого все избегают. Мне правда, правда не доставляет удовольствия быть придурком, – я понизил голос. – Особенно с такими, как ты.
– Тогда зачем ты так делаешь?
– Потому что близкие мне люди страдают! – рявкнул я, наконец-то повернувшись к ней лицом. Она застыла, и у меня в голове всплыло воспоминание о другой девушке с рыжим покачивающимся хвостиком и россыпью веснушек на носу. – Каждый раз, – продолжил мягче, – я не могу этому помешать. Не в силах помешать им следовать за мной. Если бы фейри придирались только ко мне, я бы смирился. Но за мое Зрение всегда платит кто-то другой. Вместо меня всегда страдают другие. – Я разорвал зрительный контакт и уставился на поле. – Я бы предпочел остаться один, – пробормотал я, – чем снова переживать это.
– Снова?
– Эй, – позвал Кирран откуда-то спереди. – Мы пришли.
Мысленно возблагодарив его за то, что он перебил меня, я поспешил к фейри, что ждал нас на обочине под ветвями большой сосны. Пробираясь через сорняки, я проследил за взглядом Киррана, туда, где над далекими деревьями торчала верхушка колеса обозрения, желтая и покрытая пятнами ржавчины. Между ветвями мелькали огоньки.
– Идем, – подбодрил нас Кирран нетерпеливо и побежал вперед. Мы побежали за ним, уворачиваясь от ветвей, по траве высотой по колено, через пустую, заросшую сорняками парковку. За деревянным забором, увитым виноградными лозами и плющом, деревья расступились, и перед нами предстали руины заброшенной ярмарочной площади.
Хотя парк казался пустым, между покинутыми киосками хаотично мерцали фонари и факелы, освещая путь, а в некоторых будках валялись поникшие, заплесневелые набитые чучела животных. В сорняках валялась перевернутая тележка с попкорном, повсюду сверкали разбитые стеклянные банки, содержимое которых вычистили падальщики. Мы миновали аттракцион с машинками, заброшенными, безмолвными и по-прежнему стоящими на полосе, и проскользнули под качелями, цепи которых тихо поскрипывали на ветру. Вдали стояла карусель, облупившаяся и проржавевшая, десятки некогда ярких лошадей нещадно потрепало время.
Кирран резко остановился перед затемненным киоском со сладкими пирожными и начал осматриваться.
– Что-то не так, – пробормотал он и повернулся к нам. – Это место обычно кишмя кишит изгнанниками. Здесь круглый год работает рынок гоблинов. Где все?
– Похоже, твоего друга здесь нет, – сказал я, перекладывая ротанговые палки из руки в руку на случай, если возникнут неприятности. Кирран, судя по всему, не услышал меня и резко сорвался с места. Мы с Кензи поспешили за ним.
– Аннуил! – позвал он, подбежав к кабинке, в которой некогда проводились игры в баскетбол: с задней стенки свисало несколько сеток. Внутри было темно и пусто, хотя на полу валялись цветные сухие стебли, а по прилавку порхали лепестки. – Аннуил, – повторил Кирран, перепрыгивая через стойку в кабинку. – Ты здесь? Где ты?
Ему никто не ответил. Тяжело дыша, фейри оглядел пустую будку, а затем развернулся и стукнул кулаком по прилавку, заставив все сооружение задрожать. Рэйзор пискнул на его плече, а мы с Кензи уставились на него.
– Ее нет, – прошептал он, склонив голову. Гремлин обеспокоенно зажужжал и похлопал его по шее. – Где она? Где все? Они все с ней?
– Что происходит? – Я прислонился к прилавку и смахнул с него лепестки и листья. Они источали гнилостный приторно-сладкий запах, и я старался не вдыхать его. – Кто с ней? Кто такая Аннуил? Почему?..
Я замолчал, кровь застыла в жилах. Мне привиделось, или дальше по проходу между кабинками проплыло белое мерцание? Я осторожно выпрямился, крепче сжал свое оружие, а по коже побежали мурашки.
– Кирран, нам надо убираться отсюда. Сейчас же.
Он настороженно поднял глаза и потянулся за своим мечом. Затем что-то выскользнуло из кабинки на пыльную дорожку, и мы оба замерли.
Сперва оно напоминало гигантскую кошку. С гладким мускулистым телом, коротким мехом и длинным тонким хвостом, который хлестал его по задним конечностям. Но когда создание повернуло голову, морда его была вовсе не кошачьей: мы смотрели на лицо старой, морщинистой женщины, чьи волосы безвольно свисали на шею, а в глазах-бусинках горела жестокость. Она повернулась к нам, и я нырнул за прилавок, увлекая за собой Кензи, Кирран же успел спрятаться сам. Передние лапы твари, как у громадной кошки, на самом деле оказались костлявыми руками с длинными искривленными ногтями, но ужаснее всего было то, что ее тело мерцало и переливалось в воздухе, точно тепловые волны. Как и тот жуткий фейри, что вынудил нас с Кензи сбежать в Небыль. Только этот выглядел куда более крепким. И не таким прозрачным.
Внезапно у меня возникло смутное подозрение о том, что случилось с изгнанниками.
Кирран протиснулся сквозь щель в матерчатых стенах и присел на корточки рядом с нами.
– Что это? – прошептал он, сжимая свой меч. – Я никогда раньше не видел такого.
– А я видел. – Я выглянул из-за угла. Существо, напоминавшее кошку, медленно кружило вокруг, будто знало, что рядом кто-то есть, но ничего не видело. – Нечто подобное забрало моего друга и загнало нас, – я указал на Кензи и себя, – в Небыль. Думаю, это они похищают изгнанников и полукровок.