Джексон попробовал двинуться с места. Он уже все отлично продумал. Следующий шаг позволит ему оказаться у Первого за спиной, просунуть вздорной птице руки крюком за крылья, если левая не подведет, упереться большими пальцами амрсу в горло, а остальными пальцами охватить шею вокруг. С этого момента, решил Джексон, можно будет начать понемногу улучшать свое положение. Могли ли амрсы действительно по-быстрому раздобыть ему что-нибудь съестное, он не знал, но все равно вокруг него был целый мир полный отважных, сильных, говорливых, съедобных людей, привыкших исполнять то, что от них требовал Первый. А если Первый будет приказывать им то, что скажет ему Джексон…
Но Первый на то и был Первым, чтобы все видеть наперед. Пока Джексон спал, ему связали ноги, и он упал, только лишь попробовав встать.
Первый довольно оскалился.
– Еще несколько дней, и в этом не будет необходимости. И ты будешь просыпаться только с одной мыслью. Если необходимо, я могу напомнить тебе, что твой завтрак спрятан внутри Предмета. Ты должен смириться с этим.
Лежа на спине и перебирая в голове все быстрейшие и наилучшие способы дальнейших действий, Джексон ответил:
– У меня гораздо больше веры в тебя, как в завтрак, чем в любые догадки по поводу того, что может быть спрятано внутри этой дылды.
Первый ответил ему так:
– Ты удивишься тому, насколько сильно твои мысли изменятся через несколько дней. Тебя ждут неприятные открытия. Думаю даже, что ты почувствуешь к себе отвращение. Мне это так же не нравится, как и тебе. Мы должны были позволить тебе поспать. Вот еще немного воды, – добавил он и поставил перед Джексоном сосуд из человеческой кожи. – Все это мы можем тебе дать. Мы даже готовы к тому – по крайней мере я – что ты испачкаешь частью этой воды свою кожу. Как твоя рука – болит?
– Спасибо, да.
Первый кивнул кому-то за спиной у Джексона и оттуда появился амрс-док. Пока Джексон пил, а потом смотрел на край мира, виднеющийся за ногами домов, док освободил его больную руку от повязки. Закупорив свою бутыль со жгучей жидкостью и снова замотав руку Джексона в кожу, док сказал:
– Твоя рука не заживает. Ты скоро потеряешь ее.
– Я знал об этом еще вчера, – ответил ему Джексон.
Он бросил на землю пустую флягу из-под воды.
– Есть еще кое-что, о чем ты забыл мне сказать. Может быть оно сработает лучше, – сказал он Первому. – Возможно, что там, внутри Предмета, найдется что-то, что вылечит мою руку. Настоящий доктор или что-нибудь вроде того. А почему бы и нет? Если там может найтись еда для меня, то почему бы там не оказаться и доку?
Первый развязывал путы между лодыжками Джексона; крылья немного мешали амрсу, он складывал их назад и из-за этого делал все немного неуклюже. За спиной у Первого, немного поодаль неподвижно стояли два копьеносца, которых Джексон раньше не видел. Но с этого момента их присутствие не имело значения, поскольку в планы Джексона глупости теперь не входили. Он решил вести себя тихо.
– А если там может быть док, почему бы там не быть чему-нибудь еще? – принялся развивать его мысль Первый, путаясь в кожаных петлях. – В самом деле, почему бы и нет? Как насчет женщин и других удовольствий – что тебе больше по душе? А оружие? Ты ведь думал об оружии, верно? – Первый поднял лицо и посмотрел на Джексона прищурив глаза, с видом опытного пройдохи. – Ведь думал, верно?
Первый опустил голову и пожал плечами.
– А почему бы и нет? Почему бы и нет? Раскрывая тайну самого начала времен, почему бы не надеяться найти там все вообразимые сокровища мира, все возможные награды для людей проницательных и необычных? А после ты сможешь поглядывать на нас оттуда сверху ежедневно по утрам и посмеиваться. Фу! Но прошу пожаловать ответ на твой вопрос.
Первый встал с веревкой в руке и сделал знак копьеносцам, которые тут же подвели к ним странное существо.
Существо приветливо улыбнулось Джексону. Оно улыбнулось копьеносцам, улыбнулось Первому амрсу, тощему ученому и, не будет ошибкой сказать, всему миру вокруг. Джексон в жизни не видел ничего, чему можно было бы так легко доставить удовольствие.
К сожалению, собственный внешний вид существа удовольствия не доставлял. Ростом оно было примерно с Джексона и передвигалось – по крайней мере так казалось – как человек. Но в точности было сказать трудно, потому что уж слишком оно было обвислым. Оно было похоже на тесто, вот на что, и даже цветом напоминало тесто. В нем не было ни одной части тела, которая не обвисала бы вниз богатыми, топкими складками, за исключением, может быть, макушки, на которой имелось несколько похожих на рожки маленьких наполовину обвисших псевдоподий, примерно в том месте, где у амрсов начинались их бахромчатые гребни. Остальная часть плоти существа висела на каркасе его мяса и костей, натекая ему на глаза, ниспадая вниз с маленьких зачаточных ушей, образуя небольшой карниз вокруг его шеи, прикрывая короткой симметричной накидкой его грудь и предплечья, образуя еще один валик под поясницей и, наконец, спускаясь к ногам. Будь оно в самом деле из теста, то его запросто можно было принять за сбежавшую сладкую слишком жидкую квашню, замешанную какой-нибудь нерадивой амрсовой хозяйкой.
Оно радовалось всеми складкам своего тела без исключения. Его пухлые мягкие пальцы – мизинец был немного длиннее остальных – без конца крутили кожные клапаны на ляжках, не давали покоя отвислостям на плечах и украшениям на лице. Особенное удовольствие оно получало от игры с собственным ртом. Для того чтобы улыбнуться, существо оттягивало указательными пальцами к верху углы бездонного рта – получалось довольно дружелюбно.
Первый амрс испытующе посмотрел на Джексона. Джексон решил доставить ему удовольствие.
– Хорошо – что это такое? – спросил он.
– О, это Ахмул, – ответил Первый. – Время от времени такие дети-уроды появляются у наших женщин. Он один из тех, кого не умертвили сразу же после появления на свет. Его мать была глупой женщиной и любила его без памяти. За что я ей теперь очень благодарен. Ахмул очень любвеобилен, – объяснил Первый, улыбаясь на встречу приближающемуся к нему существу, шаркающему подошвами ног и безостановочно теребящему себя. Первый протянул руку и погладил Ахмула по щеке. – Доброе утро, Ахмул. Я люблю тебя.
– Доброе утро. Я люблю тебя, – довольно отчетливо проговорил Ахмул. После этого, издавая утробные удовлетворенные звуки, он погладил Первого по щеке.
– Ахмул, это Джексон, – сказал Первый и указал крылом.
– Джексон… – эхом отозвался Ахмул, взял свои веки большими и указательными пальцами и приподнял их, открыв пошире глаза.
– Ахмул, я хочу чтобы ты показал Джексону кое-что.
– О, да.
– Очень хорошо, – сказал Первый и снова погладил Ахмула по щеке. – Ахмул, попади вон туда. Сделай это для меня.
Первый указал на одну из ног дома, находящегося от них на расстоянии в дюжину дюжин широких шагов. Потом повернулся в сторону Джексона и объяснил:
– Подобно всем необычным и странным людям, Ахмул должен был либо выделиться чем-то особенным, либо исчезнуть. Он сумел выучиться некоторым вещам и теперь ужасно этим гордиться. Отсюда вывод, что себя он любит, потому что только в том случае, если мы любим себя настолько, что можем ради этой любви чего-то добиться, мы становимся выдающимися людьми. Ахмул?.. – Первый вопросительно взглянул на оплывшее создание.
Ахмул обернулся к одному из копьеносцев, вытянув в его сторону бесформенную руку. При этом он не сказал ничего: ни "пожалуйста", ни "люблю тебя". Властный жест Первого подкрепил его просьбу. Копьеносец не возразил ни единым звуком. Он бросил Ахмулу свой дротик, и тот поймал его на лету, развернув ладонь большим пальцем вниз, а руку положив накрест поперек тала. Он все еще стоял отвернувшись от цели на три четверти. Сразу после этого, Джексон видел все очень четко, Ахмул уже завершал шаг вперед, его мышцы уже расслаблялись, а дротик летел к указанной цели по абсолютно прямой линии, со свистом рассекая воздух. До этого момента Джексону не приходилось видеть в жизни ничего такого, что бы не отклонялось к низу в конце траектории, однажды брошенное. С дистанции в дюжину дюжин шагов донеслось четкое клат! – дротик впился в ногу дома, потом звук вибрации металлического древка и треск дерева, раздающегося и уступающего дорогу ушедшему в него на невозможную глубину острию. В доме распахнулось окошко, из него поплыли булькающие невнятные голоса, а потом высунулось несколько голов. Донесся ослабленный расстоянием голос:
– Ах, это ты, Ахмул!
Таким образом Джексону было продемонстрировано, на что способна большая любовь.
– Я люблю тебя, Ахмул, – проворковал Первый.
Ахмул улыбнулся и улыбался уже беспрерывно.
Фу! – подумал про себя Джексон.
Первый сделал шаг вперед и осторожно взял Ахмула за руку.
– Обрати внимание, Джексон.
На мгновение птица туго натянула плоть на руке урода и под складками не вполне, но определенно амрсовой кожи, проступили очертания нормальной человеческой конечности.
– Понял теперь? – спросил Первый у Джексона, – вот за это я и люблю Ахмула. Но позволь мне показать тебе еще что-то. Ахмул, поднимись по лестнице. Покажи Джексону, что ты можешь подняться по лестнице, Ахмул.
Ахмул снова приоткрыл свои глаза, высматривая то, о чем говорилось.
– Джексон, – проговорило существо. – Лестница.
Удовлетворившись своим наблюдением, Ахмул метнулся к Предмету, в два прыжка оказался у подножия лестницы, следующим прыжком достиг ее середины, а еще через один замер на вершине.
Он стоял на самой верхней ступени чуть согнув ноги и не падал вниз только потому, что раскинул руки в стороны и прижался к корпусу, обвиснув как брошенный в стену кусок теста. Дверь зарычала свое, и Ахмул потерся щекой о металл и осторожно и нежно погладил его растопыренными ладонями. Джексон повернул голову, прислушиваясь. Сквозь рычание он разобрал еле слышное:
– Я люблю тебя.
– Спускайся вниз, Ахмул, – крикнул Первый. – Итак, ты все видел, – сказал он, обращаясь к Джексону, – дверь принимает его за твой тип живого существа и поэтому не убивает. Нужно признаться, что Ахмул глуп и надежды на то, что когда-нибудь он сумеет открыть дверь, нет. Но с другой стороны, если вдуматься, это тебе на руку, потому что, если бы Ахмул не был глупым, то ты бы нам уже не понадобился. Так или иначе, но как только ты откроешь дверь, Ахмул войдет в нее следом за тобой. И он знает достаточно, чтобы ударить тебя, как только ты попытаешься взять в руки оружие. Ему объясняли это уже много раз в прошлом. А если что-то повторять ему много раз, то в конце концов он это поймет. И тогда уже не забудет никогда – внутри он как клей.