Однако Этассай, успевший переодеться в роскошный костюм из черной лакированной кожи и серебра, взглянул на эти чертежи мельком и без всякого интереса; Грендель же просто просмотрел их и ткнул пальцем наугад:
– И чего ты ждешь? Прикажи снова начать артобстрел!
Этассай вздохнул:
– Так что, нам опять сидеть без дела, пока ты пытаешься проломить второй бастион?
– Не глупи, Этассай, – прошипел Грендель. – Мы просто проделаем еще одну брешь в уже поврежденной стене. Опять пройдем уже намеченным путем.
– Никакого воображения, – ответил Этассай, – и абсолютно предсказуемо.
– Я тебе покажу, что такое «предсказуемо», – пообещал Грендель, сжав кулаки и потянувшись за ножом.
– Хватит уже, вы оба, – зарычал Хонсю. – Я тут думать пытаюсь.
Грендель разжал пальцы, сжимавшие рукоять ножа, и вновь начал мерить шагами бункер, что-то бормоча под нос и бросая в сторону Этассай недобрые взгляды.
Не обращая на товарищей внимания, Хонсю занялся расчетом углов атаки, факторов времени и расстояния и соотношений между глубиной обороны и мощностью удара. Но какой бы результат ни выдавали его улучшенные когнитивные способности, везде был свой изъян, и Хонсю начинал опасаться, что Грендель прав и им придется опять идти тем же путем, что и в первый раз.
Это был не лучший вариант, потому что однажды провалившийся план, скорее всего, провалится снова.
Штурм левого бастиона дорого им обошелся, но затраченные время и усилия на практике обернулись почти ничем. Больше всего убитых было среди разнообразных ксеносов, что присоединились к Хонсю после Жатвы черепов. Двести Железных Воинов – безжалостных мастеров осадного дела, находившихся по его командованием – пережили обвал насыпи и потом просто выкопались из-под завалившей их каменной лавины. Их спасли силовые доспехи, чего нельзя было сказать о сотнях других жертв – погребенных заживо или раздавленных обломками.
– Разве адепт Цицерин ничего не может сделать? – спросил Этассай. – Пусть он прикажет орудийным системам форта отключиться, перегрузит генераторы искусственной гравитации или придумает еще какой-нибудь технический трюк, который решит нашу проблему.
– Именно этим он сейчас и занят, – ответил Хонсю, – но техножрец в базилике – кем бы он ни был – пока что отражает все его атаки.
– Тогда можно приказать одному из кораблей сблизиться с фортом и расстрелять стены из орудий. Получится быстрее, – предложил Этассай. – Тогда я уж точно успею утолить голод своего клинка свежей плотью до того, как умру от старости.
– Ты действительно считаешь, что я об этом не думал? Чтобы при обстреле не накрыть нас заодно со стенами, этому кораблю пришлось бы занять огневую позицию прямо над самим бастионом.
– И?
– И его сразу же собьют орудия базилики, – пояснил Хонсю так, словно это была очевиднейшая в мире вещь. – Торпеды и зенитные батареи разделаются с любым кораблем, который рискнет подойти достаточно близко.
– Пусть так, – сказал Этассай, улыбаясь в плотоядном предвкушении. – Но подумай, куда этот сбитый корабль упадет.
Внимательно вглядываясь в гололитическую проекцию над планшетным столом, Олантор пытался предугадать следующий шаг врага. Брат Алтарион тоже был здесь; на его почерневшей броне все еще виднелись повреждения, полученные в битве с механическим скорпионом. Он изучал детали проекции, но невозможно было понять, что он при этом думает.
Дознаватель Сибийя и лейтенант из Ящериц просматривали зашифрованные данные на инфопланшете, а технодесантник Гестиан расположился в нише, в которой до недавнего времени был командный пост Алтариона. Голову, шею и руки Гестиана опутывали бесчисленные провода, тянувшиеся по полу через всю часовню к главному когитационному блоку. Лицо технодесантника было мокрым от пота, на шее проступили натянутые жилы.
Невидимая битва, которую вел Гестиан, разворачивалась внутри сознания духов машин форта, и противником его был, судя по всему, адепт Темных Механикус. В этом бою не было болтеров и цепных мечей, но от этого он не становился менее опасным или менее почетным.
– Итак, мы их разбили? – предположила Сибийя, закончив совещаться со своим лейтенантом. – Неудачная попытка штурма наверняка обернулась для них огромными потерями людей и техники.
– Потери они понесли, это точно, но я не стал бы рассчитывать, что урон так уж велик, – ответил Олантор. – Силовой доспех способен выдержать серьезные повреждения, и многие из предателей выжили. Они вновь пойдут в атаку, скорее всего, на тот же бастион – в нем уже есть брешь, и оставшуюся часть стены можно быстро уничтожить.
– Мы сможем удержать брешь? – спросила Сибийя.
<Разумеется, сможем, Лукиан,> сказал Алтарион. <Мы же Первые, никакой враг не сломит нас – даже извращенные и противоестественные ксеносы.>
Олантор и Сибийя обменялись встревоженными взглядами.
– Конечно, милорд. Я распорядился доставить дополнительные комплекты термитных снарядов для «Громобоев», а в пусковые установки у основания стены загружены сейсмические заряды. Если они опять попытаются создать насыпь перед брешью, мы вновь ее взорвем.
<А затем перейдем в контрнаступление,> продолжил Алтарион. <Северная крепость должна продержаться до возвращения лорда Калгара. Если мы ее потерям, то потеряем и весь Макрагг!>
– Макрагг? – переспросил Олантор. – Милорд, мы на «Неукротимом», отсюда до Макрагга много световых лет.
<Я знаю, Лукиан, но приказ есть приказ. Крепость должна выстоять!>
Олантор заметил растерянность Сибийи и покачал головой. Только не сейчас...
– Вы правы, милорд, крепость не должна пасть, – проговорил он без запинки. – А пока враг перегруппировывается и у нас появилась передышка, предлагаю устроить масштабную охоту на этих проклятых диверсантов. Они подтачивают наши силы, уничтожая людей и припасы, и этому надо положить конец. Я думаю...
– Внимание! – крикнул Гестиан, с трудом шевеля губами в гримасе боли. – Вражеский корабль на векторе сближения.
Дисплей на планшетном столе замерцал от статических помех, а потом переключился на изображение ближней зоны воздушного пространства. Среди постоянно меняющегося переплетения орбит и траекторий выделялась ярко пульсирующая иконка, обозначавшая вражеский корабль.
<Опознать!> приказал Алтарион.
– Эскортный корабль Великого врага... тип «Язычник», – ответил Гестиан, голос его звучал напряженно и хрипло. – Плазменные сигнатуры указывают на серьезные повреждения.
– Приготовиться открыть огонь из орудий базилики! – выкрикнул Олантор. – Плотный залп торпедами, меры безопасности не соблюдать, комплексам ближнего действия – сосредоточить огонь на их орудийных батареях.
– Что они делают, во имя Императора? – изумилась Сибийя. – Их же собьют.
– Этого-то я и боюсь, – сказал Олантор.
Для сержанта Децима первым предупреждением о том, что что-то не так, стал отрывок из пламенной проповеди дьякона Калефа, который он услышал, переключая каналы вокса. Следуя приказу Сибийи, проповедник остался на стенах, чтобы наполнять праведным гневом сердца защитников. Нужды в этом особой не было: религиозные призывы мало трогали солдат Ультрамара, чье мужество основывалось на долге, чести и узах братства, окрепших за годы войны, а не на исступленном фанатизме, свойственном некоторым имперским священникам.
Проповедник с ликованием вещал что-то об огненной комете, несущей гнев Императора, но Децим не обратил на эти слова внимания, приняв их за красочную метафору, – пока не заметил, что все больше солдат смотрят вверх, а на их визорах мерцает золотистый свет.
Он обернулся к разбитому, осыпающемуся парапету и пригляделся к разрушенной оконечности форта. Там, где раньше вздымались величественные сооружения – храмы, часовни, орудийные башни, – теперь вырос кошмарный лабиринт окопов, блиндажей, редутов, колючей проволоки и осадных батарей.
Приближаясь, золотая искра в небе становилась ярче, вокруг нее возникло бледное свечение.
– Ты видишь? – спросил Сабатина, встав рядом. Когда-то черный, доспех капеллана за время последней битвы посерел от пыли; но крозиус все так же блестел позолотой, а сам капеллан, хотя и сражался без передышки, казался полным сил, как если бы не нанес врагу еще ни одного удара.
– Вижу, капеллан, – ответил Децим. – Но это не «огненная комета Императора».
– Да, – согласился Сабатина.
Искра увеличивалась, и вскоре можно было безошибочно сказать, что это такое: космический корабль, метров триста или около того в длину, стремительно летящий к форту в облаке плазмы и обломков. Словно грозное копье, нацеленное в самое сердце Бастионов Десницы, корабль как будто усмехался, предвкушая смерть. Орудийные батареи, установленные на заостренном носу, сверкнули вспышками выстрелов, и от попадания огромных снарядов взорвался генераторный храм, завалив обломками часть Царской дороги.
Солдаты бросились в укрытие, а корабль все приближался, не прекращая огонь. Шквалом снарядов были снесены стены сухого дока; взрыв уничтожил и соседний храм, сравняв его с землей, и сорвал крышу с рудохранилища.
К кораблю, оставляя за собой пылающие инверсионные следы, пронеслись торпеды, затем открыли сокрушительный огонь артиллерийские комплексы. Торпеды взорвались глубоко в корпусе, и вражеский корабль содрогнулся от носа до кормы; по всей его поверхности вспыхивали и тут же гасли пожары, топливо вырывалось наружу и тут же замерзало блестящими кристаллами, и каждое новое попадание отрывало все бóльшие куски обшивки.
К цели устремился еще один залп торпед; каждый выстрел орудий базилики сильным резонансом отзывался в поверхности форта.
– Все кончено, – с глубоким удовлетворением сказал Сабатина. – Неужели их капитан рассчитывал уцелеть в таком рейде?
– Не рассчитывал, – заметил Децим, – и это был не рейд...
– Что ты хочешь сказать?
– Они думают иначе, чем мы, капеллан, – пояснил Децим с нехорошим предчувствием. – И они не ценят жизнь.