Юва поинтересовалась, от чего он, собственно, бежит. В состоянии подпития Рюген стал добрым и честным. Он сказал, что уже целую вечность не прикасался к кровавым жемчужинам, что он завязал, но некоторым людям это очень не понравилось. Людям, с которыми он бы предпочёл не встречаться.
Когда они наконец сползли с чердака, у Ювы появилось ощущение, что люди способны меняться. Но, наверное, это лишь надежда? Они покинули храм Юль одними из последних: ни Сольде, ни Ведовской гильдии не было видно.
Рюген был прав: он до сих пор напивался быстрее, чем она, поэтому большую часть пути ей пришлось поддерживать его, а он бормотал извинения за все те извинения, что он произносил весь вечер. Дождь прекратился. Маму предали воде. Юва сбежала и теперь шагала в сопровождении пьяного дурачка, который однажды её бросил.
Что со мной не так?
Она помогла Рюгену подняться по лестнице и войти в зал. Он рассмеялся и прислонился к стене, а Юва расшнуровывала его башмаки. В доме было тихо, как в покойницкой, значит, Сольде уже легла, слуги разошлись по домам, а в камине догорало мёртвое дерево.
Юва доволокла Рюгена до лестницы и заглянула в коридор. Дверь в комнату мамы была открыта, в помещении горела свеча. Хорошо знакомое волнение вернулось в сердце. Неопределимое беспокойство.
Юва подошла к двери и заглянула внутрь. Полностью раздетая Сольде сидела на полу и гундосила. Спиной она прислонилась к маминой чёрной кровати с балдахином. Было похоже, что её просто швырнули туда. Ох, Свартна, да она же пьянее Рюгена!
– Сольде?! – Юва вошла в комнату и наступила на что-то мокрое и противное.
Кровавые жемчужины…
Мамина стеклянная колба валялась на полу у края ковра. Она была пуста. Кровавые жемчужины рассыпались повсюду, как красные градины.
– Сольде, что ты наделала?!
Юва опустилась на колени рядом с ней, стянула с кровати одеяло и прикрыла её.
Сольде лениво улыбнулась, между её зубами застыла кровь.
– Юва… Они спрашивали. Они всё время задавали вопросы, они задавали вопросы об очень странных вещах. Кровь отвечает, так ведь, Юва? Так они всегда говорили, все ответы находятся в крови, и я знаю все ответы. Спроси о чём угодно, я всё знаю. Но здесь стало так жарко.
Сольде опустила голову на кровать. Она вращала глазами, как дикий зверь.
Я уже видела такое. Белые глаза.
Вошёл Рюген и от страха сразу протрезвел.
– Думал, ты ненавидишь кровеедов?
Юва фыркнула.
– Тебе кажется, это у меня проблемы? Это всё мамино, чтицы крови принимают их. Скажи, что мне делать?
Рюген таращился на пол.
– Сколько она приняла? Чёрт, да здесь жемчужин на целое состояние…
Он подошёл к ней, внимательно смотря, куда ставит ноги, и помог Юве поднять Сольде на кровать. Если уж на то пошло, его помощь не слишком требовалась – Сольде была совсем худой.
Сольде указала на Рюгена, как будто только что его увидела, и похотливо улыбнулась.
– Эй, ты… Знаешь, сколько Лорн Сельвер предлагал за мою девственность? Три сотни рун! У тебя есть триста рун? Ты не ярл, ты не из таких, но, если у тебя есть деньги, можешь заполучить меня.
Юва взяла её за подбородок и повернула лицом к себе.
– Сколько ты съела?
– Ни одного, слышишь, ты! Я не такая, как ты, я не сплю с кем попало, Юва.
– Кровавых жемчужин, Сольде! Сколько кровавых жемчужин ты съела? – Юва почувствовала, как щёки наливаются краской. – Всё, что она говорит, ложь, – пояснила она Рюгену. – Ты был у меня вторым.
Ей было ненавистно, что пришлось сказать такое. Можно подумать, ему было дело.
Рюген пожал плечами.
– И что? У меня ты была ни первой, ни второй, ни третьей. Но ты была лучшей.
Сольде горько рассмеялась.
– Ну конечно… Всё потому, что тебе до сих пор не попалось ни одной девственницы. Хочешь попробовать? Забудь про триста рун, можешь получить меня, если у тебя есть дьявол, – взгляд её померк, казалось, похоть ушла так же внезапно, как и появилась. – Юва, они спрашивали про дьявола, и это так странно, потому что кто же разгуливает с дьяволом в кармане? Его не хватает, так сказала Огни. Ей не хватает дьявола, а я не знала, что ей ответить.
Её глаза вновь вспыхнули, в них было множество ответов. В них сквозила кровавая уверенность.
– Можешь нарисовать одного для меня! Тебе нужны дьяволы, но я знаю, что не все. Мы же сёстры, дай одного мне!
Юва подсунула подушку под шею Сольде. Её подташнивало. Это она во всём виновата. Это она отдала Сольде наследство и сделала так, что им стало невозможно пользоваться, только она сама не поняла, как ей это удалось. Но если бы она отдала карту Огни, Сольде не заставили бы наесться жемчужин.
Голова Сольде опустилась на подушку, и она заурчала от удовольствия. Юва положила ладонь ей на лоб и вспомнила, что много лет не делала этого. Близость – редкий товар в доме Саннсэйров.
– Рюген, это очень опасно? Она может умереть?
Рюген присел на край кровати. Его взгляд был красноречив, но он всё-таки пробормотал:
– Может, не сейчас, но…
Юва почувствовала, как по телу прокатилась волна отчаяния.
Волчья хворь.
Дура Сольде! Это же самоубийство, как она может так рисковать? Она знала, что может случиться, и всё равно заглотила полколбы кровавых жемчужин, как будто она бессмертная. Шансов у неё не было. Сольде станет одной из тех, кого обязан убивать Броддмар. Одной из тех, за право убивать которых она сама боролась.
Юва села на корточки и стала собирать с пола жемчужины. Руки тряслись. Дом, казалось, ожил и принялся высасывать из Ювы жизненную силу. Слишком много переживаний для одного дня. Нужен клыкарышник.
Мама знала, она знала, что Сольде не перенесёт кровавых жемчужин. Я должна была сделать больше, я должна была не только забрать дьявола, но и выбросить жемчужины, я должна была…
– Юва, – Рюген взял её под руку и посмотрел в глаза. – Пусть лежат. У нас есть время, она будет спать долго.
Юва кивнула. Она встала и направилась вниз по лестнице на кухню. Она слышала, что Рюген идёт за ней. Благодаря мёртвому дереву очаг под варочной поверхностью был ещё теплым. Она поставила котелок с водой.
Рюген уселся за стол и провёл рукой по кудрявым волосам.
– А зачем им кровавые жемчужины? Чтобы вызвать видения? Чтобы улететь? В чём смысл?
Юва фыркнула.
– Ты прожил больше двадцати лет, Рюген, ты должен был давно догадаться.
– Серьёзно, Юва, я никогда не видел одурманенную чтицу.
Она вздохнула.
– Послушай, они не пьянеют, они не для этого принимают кровь. Мама обычно глотала одну-единственную жемчужину перед встречей с самыми важными клиентами. Волчья кровь обостряет чувства. Мама могла учуять ложь, заметить ускорение сердцебиения и расширение зрачков. Бесценные способности для тех, кто зарабатывает на жизнь чтением людей, правда? И, насколько мне известно, не всем удаётся добыть их, только членам Ведовской гильдии. Может, они ещё какое дерьмо подмешивают в них, не знаю. Но они берут эту гадость у… – Юва сглотнула, ей никак не удавалось выговорить название, сидевшее у неё в голове, – у вардари.
Она взяла коробочку с чаем с полки и высыпала в кружку разломанный лист клыкарышника.
– А как же Сольде? – спросил Рюген. – Неужели она не знает, что может подхватить волчью хворь?
– Она никогда не принимала жемчужины – она не их раб, как ты.
Юва понятия не имела, почему ей хочется огрызаться, но она чувствовала себя выжатой, как половая тряпка. Опустошённой. Готовой развалиться на части.
– Как я… А как насчёт тебя? – спросил он совершенно беззлобно.
Юва отхлебнула чая.
– О чём ты?
Он кивнул в сторону её кружки.
– Разве ты не употребляешь всю жизнь чай из этих ягод? Никакой разницы нет, мы оба рабы. Мы делаем то, что делаем, чтобы любой ценой перестать чувствовать. Говорю, чтобы ты не думала, что чем-то отличаешься от меня, Юва.
Это обвинение он уже выдвигал против неё в тот день, когда она уложила его на землю. От его слов чай во рту сделался невыносимо горьким. Он прав. Она пьёт клыкарышник, чтобы заглушить страх, и жить без него она не может. Юва превратила себя в раба. Правда просачивалась в неё, хотя места для неё не осталось. Юву уже переполняли напасти, Сольде, кровавые жемчужины, вардари, мама, дьявол, убийца Нафраим и вся проклятая Ведовская гильдия.
Что-то надломилось в Юве, она швырнула кружку в стену, и та улетела за спину Рюгену. На стол посыпались осколки. Рюген почти не отреагировал, просто молча собрал их, как будто ему уже много раз приходилось это делать.
Осада
Юва поднялась ещё на одну ступеньку, скользя пальцами по корешкам книг. Она уже в третий раз проверяла одну и ту же полку, но, судя по всему, книга, которую она искала, пропала. Когда Юва была маленькой, она думала, что библиотека поедает книги, так что у неё совсем мало времени для того, чтобы успеть прочитать их до того, как они исчезнут.
Может, книги вообще не существует?
Сомнение возникло, как обычно, неожиданно. Вечный страх, что пережитое окажется ненастоящим. Прошло много лет, прежде чем она поняла, что не родилась с этими фантазиями, что её травмировали. Мама совершила множество ошибок, но не признала ни одну из них, а на прямые вопросы всегда отвечала обвинениями в адрес Ювы: у неё слишком богатое воображение, плохая память или, что ещё хуже, она просто врёт.
У Ювы начались проблемы со сном, а порой даже с дыханием, и вот тогда мама призналась, что манипулировала ею, врала и выставляла её на смех. Жизнь, полная самобичевания и смятения, была создана целенаправленно.
Я видела, как больной волчьей хворью убил отца.
Это было не чёткое воспоминание, а смутное ощущение. Она помнила железного волка. Зверь в клетке. Когти, белые глаза. Но как только Юва начинала исследовать закоулки памяти, сердце заходилось в стуке, и ей казалось, что она никогда не приблизится к истине. Она была приговорена ходить по кругу, по безопасным краям сна. Больной отец в постели – значит, вполне возможно, его всё-таки не убили, или же это было в другой раз?