Сколько ещё времени пройдёт, прежде чем волчья хворь проявится и он начнёт блевать кровью? Пока не начнётся жар, пока он не сойдёт с ума? Сколько времени пройдёт, прежде чем он попытается вцепиться ей в горло новыми клыками?
Юва не спросила его об этом. Волчья хворь – это смертный приговор, и ему решать, в какой момент поделиться с ней правдой. Она была совершенно уверена в том, что он всё знает, но крошечный шанс на то, что он не знал о болезни, всё же существовал, поэтому испортить оставшееся у него время было бы бессердечно. Ведь, несмотря ни на что, он помог ей почти безо всяких условий.
Эстер вернулась и поставила бутылку между хрупкими чайными чашками с нарисованными на внутренней стороне бабочками. Она села, открыла бутылку и разбавила чай Ювы крепким напитком.
– Ну вот. Уже похоже на дело, – сказала она, когда сделала чай таким прозрачным, что стали видны бабочки на дне чашки. Потом она продолжила с того места, на котором остановилась. – Ты ничем не обязана дому Саннсэйров и не должна жить там, Юва. Это дом, не живое существо.
Юва рассмеялась бы, если бы могла. Она была какой угодно, но только не суеверной, но если был в Наклаве дом, который можно назвать живым, то это её дом. Дом Саннсэйров скрывал дьявола.
– Я обязана самой себе, – ответила Юва, не уверенная, что именно хочет сказать.
Эстер сделала большой глоток чая, изучающе разглядывая её.
– Знаешь, что мне в тебе нравится, Юва?
– Моя энергичная личность? – сухо спросила она.
Если Эстер поняла шутку, то не подала вида.
– И это тоже. Но мне нравится в тебе то, что ты боишься волков.
– Как я могу бояться волков – я же охочусь на них!
Эстер поджала накрашенные коричневым губы в загадочной улыбке.
– Вот именно! Увидишь, однажды ты всё поймёшь.
Юва ощутила укол стыда за то, что перечила.
– Я не говорю, что никогда не испытываю страха.
– Да, я понимаю. И можешь мне не рассказывать, я знаю, как выглядит страх: совсем не так, как думают люди. Я не такая сообразительная, как ты, поэтому, пока гром не грянул, я не восстала.
Юва посмотрела на её трость – она подозревала, что загадочные слова как-то связаны с ней.
Эстер погладила набалдашник в форме кулака и посмотрела на Юву.
– Значит, до тебя тоже дошли слухи?
Юва хотела ответить, что не собирает слухи, но это был бы трусливый ответ, поэтому она просто отхлебнула чая. Хотя скорее она пила самогон с привкусом чая.
Эстер взглянула на молодого человека, который сидел в углу и вышивал. Он встретился с ней взглядом и после безмолвного разговора встал и пошёл к Рюгену.
Эстер взяла ещё кусок черничного пирога и пододвинула стул ближе к столу.
– Позволь рассказать тебе кое-что, что я до сих пор рассказывала только двум людям. Ты слышала, что я забила палкой своего мужа, не так ли?
– Да, – ответила Юва. – Но я в это не верю.
– Что ж, это правда.
У Ювы чай застрял в горле, но Эстер продолжала, как будто речь шла о погоде.
– До меня доходили совершенно невероятные слухи: говорили, он заболел волчьей хворью, или завёл любовницу, или угрожал выкинуть меня на улицу. Но все истории заканчиваются на том, что я забила его, и только это правда. И если бы мне представился шанс, я бы сделала это снова. От той палки у меня осталось больше следов, чем можно сосчитать, но я запоминала каждый удар, которым он награждал меня. И когда настал тот день, когда я лежала внизу лестницы, а он, спотыкаясь, шёл за мной, я вернула ему все его удары. Все до единого, пока чудовище не перестало дышать. Я была немногим старше тебя.
Юва недоверчиво смотрела на неё. Эстер умела наслаждаться жизнью и всегда могла постоять за себя.
Эстер съела кусочек пирога.
– Теперь ты, может быть, думаешь, что я не способна забрать у кого-то жизнь?
– Нет, я думаю, что тебя… лучше не бить?
Эстер расхохоталась.
– Девочка моя, лучше никого не бить! Я никогда не была жертвой, даже в двадцать. Я считала, что у меня хватит сил жить с непростым мужчиной. Постепенно я забыла, что такое быть любимой. Время опустило планку, и однажды она стала слишком низкой для него.
Слова били Юву в живот. Её взгляд метнулся в сторону Рюгена, и она была уверена, что Эстер заметила это рефлекторное движение. Но речь шла не только о нём. Сколько всего ей досталось от мамы из-за того, что планка разлетелась в щепки? Сколько всему Наклаву досталось от вардари из-за того, что никто не ожидал многого?
– Юва, иногда жизнь пинает нас вниз с лестницы, и тогда мы стоим перед самым простым и самым трудным из всех возможных выборов. Подняться или погрузиться на дно? И я думаю, ты поднялась, ещё когда была ребёнком, только ты этого пока не знаешь. Съешь пирога, девочка!
Юва откусила кусок черничного пирога, и ей помог синебей, залетевший под стол. Управляющая что-то прокричала снизу, и Эстер извинилась и ушла. Юва осталась сидеть за столом с костром в груди, который грозил полыхнуть в любой момент. Если открыть рот, к искрам поступит воздух, и тогда разгорится пламя и взорвётся тысячей искр.
Я поднимусь или погружусь на дно?
Юва отодвинула пирог в сторону и направилась к Рюгену.
– Пойдёшь со мной? Я хочу купить кое-что кошмарно дорогое.
Рюген посмотрел на неё сначала удивлённо, потом его лицо стало расплываться в улыбке, и он вскочил на ноги. Юва спустилась по лестнице, набросила куртку и перешла через улицу. Рюген следовал за ней по пятам.
Магазин Агана Аскрана охранялся так, словно был Банком Наклы. Тёмно-зелёный фасад был окован железом, будто огромный ларец, на окнах – чёрные решётки. Рядом с дверью – табличка с довольно комичной надписью «с оружием вход воспрещён».
Юва вошла внутрь, зазвенел маленький колокольчик, и она оказалась в окружении кинжалов и мечей, которые были развешаны по всем стенам веерами или рыбьими скелетами. У дальней стены располагался длинный прилавок с узкими зелёными и коричневыми ящиками. Запах смазанной маслом стали смешивался с дымом горевших под потолком больших ламп.
Юва направилась к арбалету, который никак не выходил из её мыслей. Он был прекрасен, но предназначался для человека гораздо крупнее Ювы.
К ней подошёл широкоплечий мужчина с редкими волосами.
– У молодой дамы безупречный вкус. Он… очень дорого стоит.
Он испытывал её этими словами. Но она пришла сюда не для того, чтобы проходить испытания.
– Он прежде всего слишком большой, – ответила она.
Мужчина улыбнулся и позвал её за собой. Он снял со стены арбалет такого же типа и положил на прилавок.
– Думаю, вам понравится вот этот: у него рукоять поменьше, и он может… – он бросил взгляд на Рюгена. Тот стоял и неумело жонглировал кинжалом. Мужчина громко кашлянул, и Рюген отложил кинжал в сторону. – Как я и говорил, рукоять поменьше, и его можно взвести одной рукой.
Юва взвесила его в руках и положила обратно.
– Нет. Мне надо кое-что получше. У вас есть лёгкий, но достаточно мощный арбалет?
– Достаточно для кого? Для оленя или тетерева? – спросил он. Его взгляд задержался на ней, но ответа он не дождался. – Ага, – наконец промолвил он. – Раз у вас есть лицензия, то у меня есть как раз то, что вам нужно.
Он отпер шкаф, достал отполированный до блеска деревянный ящик, положил на прилавок и открыл. Находившийся внутри арбалет оказался чуть-чуть длиннее руки Ювы. Он лежал на чёрной бархатной подушке, и она быстро поняла, почему.
Он был целиком из стали. Богатая резьба облегчала вес оружия. Механизм был защищён от непогоды. Мужчина потянул за крюк снизу, и лук со щелчком сложился пополам. Юва закусила губу. Складной. Лёгкий. Арбалет поместился бы в её заплечный мешок целиком.
– Аган Аскран сделал его своими руками. Он помещается в штанину и способен завалить… волка с расстояния в несколько шагов. Он никогда не подведёт, даже при большой влажности. Вы бы смогли выстрелить из него даже под водой, если бы захотели! Он стоит чёрточку и восемьдесят рун.
Юва прижала костяшки пальцев к губам. Святая Юль! Сто восемьдесят рун – за такие деньги можно купить небольшую лодку. Но ей не были нужны ни лодка, ни деньги. Ей было нужно то, что способно убить долговечного.
От этой мысли сердце затрепетало, как будто очнулось после нескольких дней покоя. Удары его сделались тяжёлыми и быстрыми, подступил страх. Вместе с ним пришла мысль о клыкарышнике, но потом Юва вспомнила, что учащённое сердцебиение вовсе не означает, что она умрёт, – оно означает нечто худшее.
Юва повернулась и увидела на улице силуэт высокого человека. Там было слишком темно, лица не разглядеть, но ей этого и не требовалось. Она знала, кто он. Она узнавала его, как будто он стоял к ней вплотную. Мерцающий свет фонаря на другой стороне улицы высветил силуэт человека, облачённого в старомодное пальто с высоким воротом.
Нафраим зашёл в магазин. Колокольчик над дверью закачался, а он повернул ключ в замке. Юва попятилась и натолкнулась на прилавок.
Нафраим расстегнул горло пальто и взглянул на торговца.
– Мне нужен небольшой ручной точильный камень. Можете принести? Они у вас в подвале, насколько я помню.
Взгляд продавца блуждал между Ювой и Нафраимом, потом он кивнул и скрылся в задней комнате, закрыв за собой дверь.
Юва шарила руками по прилавку в поисках кинжала, который там видела. В поисках любого предмета, которым можно воспользоваться. Казалось, комната вокруг неё сжимается. Ей хотелось убежать, но ноги больше не подчинялись Юве. Перед ней стоял убийца её матери. Матери и Сольде. Мужчина, который покончил с главами Ведовской гильдии. И вот теперь он был здесь, чтобы заполучить то, что мама не хотела ему отдавать.
Она настолько хорошо чувствовала карту под бельём, что была уверена: он её видит. Но Нафраим ничего не сделал, он просто стоял и рассматривал Юву, и это длилось, как ей показалось, целую вечность. Взгляд был какой-то загнанный. Бессонница.
– Ты можешь чувствовать меня, – вымолвил он наконец. Его слова не были вопросом.