Юва знала, что её просят сделать, но палец на спусковом курке застыл и отказывался подчиниться ей.
Эстер вытерла кровь и коричневую губную помаду рукавом.
– Я говорила тебе не так давно, что ты нравишься мне, потому что боишься волков. Но не страх достоин любви. Ты – не твой страх, Юва. Ты – это способность встретиться с ним лицом к лицу. Ты охотница на волков, хотя ты их боишься. Ты и этого боишься, но всё равно сделаешь. Ради меня.
Эстер осклабила зубы и неожиданно быстро бросилась вперёд. Юва спустила курок. Болт вылетел из арбалета прямо в грудь Эстер. Ещё миг она двигалась вперёд, как будто не понимала, что в неё попали, а потом осела у ног Ювы, упала на бок и осталась лежать неподвижно. Шёлковый плащ окружал болт блестящими складками, похожими на звезду.
Юва опустила арбалет. Довольно. Теперь довольно. Её тело казалось ей одеревеневшим и холодным, как стена. Единственным, что прорывалось наружу, была уверенность в том, что это должно закончиться. Больше никаких долговечных, больше никакой волчьей хвори.
Броддмар с трудом поднялся с колен и повалился на стул Эстер, где и остался сидеть.
– Она могла… Мы могли бы…
– Нет, – сказала Юва.
Она отмела ногой осколки и подошла к птице, которая купалась в собственной крови. Юва присела на корточки, взяла в руки теплое маленькое тельце и свернула птице голову. Потом она подняла кинжал и протянула его Броддмару. Он вытаращился на него так, будто никогда раньше не видел. Его открытый взгляд не мог скрыть, какую ношу он несёт на своих плечах.
Никогда никому не позволяйте увидеть слабость чтицы крови!
Юва швырнула кинжал на стол перед ним.
– Мы не можем позволить больным бродить по улицам, – фыркнула она. – Что мы могли сделать? Посадить её в клетку? Надолго ли, Броддмар? И какую боль и безумие ей пришлось бы испытать в ожидании того момента, когда ты наберёшься мужества и прекратишь её страдания?
Броддмар растянул губы в беззубую улыбку и опустил глаза на свои руки.
– Он всё изменил, Юва.
Она могла не уточнять, о ком он говорит. Тоска грызла её, беспощадная и искренняя.
– Да. Это так.
Она оперлась руками о стол и склонилась над скрючившимся перед ней мужчиной.
– Броддмар… Чтобы охотиться на волков, надо думать, как волк. Этому ты меня научил. Сам не забыл? Никто не может убить волка, не сделавшись волком.
Слова предназначались ему, но проникли в сердце ей самой. Она выпрямилась и подняла глаза к потолку, к свету.
Чтобы охотиться на волков, надо думать, как волк.
Признание этого факта усилило и потрясение, и горе и нарисовало кристально ясную картину того, что должно произойти. Думая, как охотник, она никогда не одержит победу ни над Нафраимом, ни над вардари. Она должна думать, как они. А она их знает. Знает, чего они боятся и к чему стремятся.
Она знает, что надо делать.
Скарр лаял за дверью. Крики с улицы сообщили, что наконец-то прибыла Стража врат.
– Возьми себя в руки, Броддмар.
Юва вынула клещи у него из-за пояса и подошла к Эстер. Она открыла морщинистый рот и вырвала звериные клыки. В этом проклятом городе зубы – это валюта. Броддмар сдавал их Страже врат вместе с кровью и получал деньги за работу. Но не в этот раз. Никто ни гроша не получит за это убийство. Никогда.
А вот Нафраим за это заплатит. И я знаю, как.
Броддмар поднялся и подошёл к ней.
– А мы… Ты не можешь…
– Нет. Кровь больше не нужна. Никто не выпустит кровь у Эстер.
Юва открыла двери и впустила Скарра. Она подошла к окну и бросила взгляд на Стражей врат. Они промчались вверх по лестнице мимо неё и направились к Броддмару. Ему предстоит объясниться с ними. Надо уйти отсюда. Надо действовать, иначе Юва тоже расклеится, как Броддмар.
Обычно она считала себя проклятой, считала, что вызывает ужасные события. Юва была беспомощным ребёнком, который сжигал рисунки волка, чтобы спасти себя и других. Но она просто оказалась не в том месте и не в то время. Она встретилась с дьяволом и получила в подарок страх. Способность чуять.
Ужасные вещи происходили постоянно и будут случаться всегда. Это стало её проклятием – то, что только она способна всё это остановить, пусть даже заплатить придётся дорого. Возможно, жизнью.
Обнажённый
Нафраим перешёл улицу профессора Долга, с трудом удерживаясь, чтобы не побежать. Он чувствовал себя молодым жеребцом на резвых ногах, благословлённым беззаботностью. В кармане он нащупал записку со спасительными словами.
Юва Саннсэйр ожидает в Предмете мечтаний.
До наступления полудня он узнает, где находится дьявол. Конец близок. Ликвидация, за которую он сражался и убивал. Парадоксально, что человек так яростно сражается за то, чтобы ему позволили умереть.
Нафраим поприветствовал стоявшего в дверях мужчину и вошёл в шумное увеселительное заведение под названием Салоны Флорина. Главный зал был забит почти под завязку, большинство гостей прибыли издалека, и в их списке дел, которые необходимо совершить в жизни, значилось посещение этого места. Остальные были местными завсегдатаями, болтавшими за чашкой чая. Они оделись так, чтобы гармонировать с интерьером в сине-зелёных и золотистых тонах.
Половой промчался мимо Нафраима и заскользил между столами. Его руки были полны серебряной посуды. Нафраим пошёл за ним через зал в сторону Предмета мечтаний – гораздо более уютного помещения прямо за главным залом. От салона его отделяла волшебная стена из стеклянных панелей цвета морской волны, и за ней он различил силуэт Ювы.
Её вид пробудил в плече боль, причинённую её болтом. Эта сладкая боль заставила Нафраима улыбнуться. Что особенного в этой девушке? Почему он так бесконечно сильно рискует, сохраняя ей жизнь? Настоящая загадка. Она не обладала почти никакими качествами, которые он научился ценить. Образованность, опыт, терпение… Всё наоборот, она была слишком молода, чтобы обзавестись подобными качествами, и всё говорило о том, что она ещё не нашла себя. Она беспокойна, подозрительна, резка, и к ней было трудно подобраться.
Но она храбрая и смышлёная. И прекрасно разбирается в людях.
И она способна его чуять. Вероятно, она уже знала о его прибытии. В последние годы он пережил немало тяжёлых моментов. Унылые дни, когда никакие достижения не казались достойными усилий, которые Нафраим тратил на то, чтобы жить. Но там, внутри, сидела она, и она знала, что он существует. Она подтверждала его существование. И она ненавидела его за это, причём так сильно, что готова была наказать его за каждый грех, проделав в нём дырку. Потрясающе.
Нафраим заказал икры и чая на двоих у подавальщицы, проходившей мимо дверей. Потом он пригладил рукой волосы и зашёл в отдельный кабинет.
В Предмете мечтаний стоял всего один стол, и Юва уселась спиной к стене. Разумеется. Длинные светлые волосы очаровательно растрёпаны, одета в серую льняную одежду, самую простую, и она прекрасно оттеняла колючие серо-голубые глаза. Юва натянула рукава на ладони, будто мёрзла, и Нафраим увидел, что она недавно плакала.
Он осторожно улыбнулся, совершенно чётко понимая, что источник её проблем – он сам. Повесил пальто на крючок и кивнул на руки, которые она спрятала в рукавах.
– Что на этот раз? Кинжал? Или планируешь меня отравить?
Она улыбнулась, хотя её взгляд говорил, что такие мысли приходили ей в голову.
– Не я убийца в нашей семье.
Её слова были жестокими во всей своей простоте, но они означали, что Юва поверила ему и получила подтверждение того, что догадка насчёт Сольде была верна.
Он сел напротив неё.
– Может, не единственная, но точно лучшая.
По её лицу промелькнула тень отвращения. Её борьба с собственной природой была захватывающим зрелищем. Однажды она найдёт опору и примет ту пропасть, что таится в ней, и боги будут восторгаться, глядя на неё. Нафраим поймал себя на том, что надеется стать этому свидетелем.
Вошёл слуга с подносом, поставил его на край стола и выгрузил серебряную посуду и костяные блюда с печеньем и икрой. Он разлил чай по чашкам и скрылся, бестактно подмигнув. Нафраим понял, что он принял их за любовников – какая неприятная мысль.
Юва взяла чашку в руки – явно для того, чтобы согреться, и взглянула на него.
– Я понятия не имею, где он, – сказала она.
Нафраим уставился на неё. Он искал на её лице признаки лжи и не находил. Она могла соврать о многом, эта Юва Саннсэйр, но не было сомнений в том, что растерянность в её опухших глазах настоящая.
Нафраим отставил чайник в сторону с разочарованием и тлеющей злостью. Он опасался худшего.
– Ты отдала его кому-то другому?
Она широко раскрыла глаза.
– Нет! Нет… Я бы не смогла никому его отдать, даже если бы захотела – сначала мне надо узнать, где он, – она поставила чашку на стол и сцепила руки. – Но я могу это выяснить. Это… сложно.
Его глодало беспокойство. Он ожидал чёткого ответа. У Нафраима не осталось терпения, он чувствовал это даже челюстями.
– Расскажи, что происходит, и позволь мне судить, насколько всё сложно.
Юва сглотнула и опустила глаза в чашку.
– Мама пыталась объяснить мне всё на смертном одре, но она была не в себе, а я понятия не имела, насколько это важно! Она сказала, что Сольде не вынесет своего наследства, что оно должно достаться мне. Мне?! Как главе Ведовской гильдии? Это было полное безумие, я не хотела ею становиться.
Нафраим попробовал сливочное печенье. Икорные жемчужины лопались у него на зубах и смешивались с кислыми сливками. Девчонка всё ещё говорила правду, без сомнений, и он позволил ей продолжать.
– Она сказала кое-что ещё, и это показалось полной чушью. О том, что дьявол настоящий. Волк. Всё, о чём я слышала в сказках, правда. Но я никому не должна его отдать. Я должна держать его укрытие в тайне, потому что так было на протяжении тысячи лет. Я думала, она бредит.
– И где же он спрятан?