Но самое страшное было не это.
На одном из столов лежали незаконченные «проекты». Рука, пришитая к механическому протезу. Нога с вживлёнными в неё светящимися кристаллами. И… голова. Голова какого-то несчастного студента, соединённая проводами с шипящим и искрящим артефактом.
Лина, если бы была здесь, пришла бы в ужас от такого извращения её искусства.
— Логово Магистра, — прошептал Дамиан с отвращением. — Он работает прямо здесь.
Я осмотрелся. На столе, рядом с хирургическими инструментами, я увидел кое-что ещё. Раскрытый журнал. И рядом — небольшой, но очень знакомый предмет.
Это был амулет в виде серебряной снежинки. Тот самый, что дала мне Анастасия.
Я непроизвольно сунул руку в карман. Мои пальцы нащупали холодную, гладкую поверхность моего собственного амулета. Я вытащил его и посмотрел на него, хмурясь. Точно такой же.
— Но в гримуаре указано другое место, как его логово, — сказал я, думая вслух. — Может, это просто одна из его лабораторий?
Я отвёл взгляд от амулета и посмотрел на голову несчастного студента, соединённую с проводами. Моя собственная голова закружилась от этого зрелища. Я опёрся о стол, чтобы не упасть.
— Почему… почему склеп Шуйских? Прямо у них под носом?
Дамиан не смотрел на ужасы на столах. Он медленно обходил лабораторию, его взгляд был прикован к стенам, к полу.
— Потому что это идеальное прикрытие, — ответил он, не оборачиваясь. — Род Шуйских — целители. И некроманты. От их усыпальницы всегда исходит некротическая энергия. Никто не обратит внимания на дополнительный «фон» от его ритуалов. А обедневшему Роду всегда можно заплатить за молчание.
Он остановился у операционного стола.
— А что касается гримуара… Ты думаешь, Магистр стал бы хранить карту своего настоящего логова в рабочем дневнике? Нет. То, что ты нашёл, — это ловушка. Приманка для таких, как мы. А это… — он обвёл рукой лабораторию, — … это его настоящее святилище.
Он подошёл к столу, где лежал второй амулет.
— И этот амулет здесь не просто так.
Он посмотрел на меня.
— Твоя помолвка… твоё появление здесь… всё это было спланировано. И не только твоим отцом и Голицыным. Магистр тоже играет в эту игру. И он знал, что ты придёшь сюда. Этот амулет — послание.
— Послание? Какое послание? — не понял я.
— Он говорит тебе: «Я знаю о тебе. Я знаю о твоей невесте. Я могу добраться до кого угодно. И я жду тебя», — сказал Дамиан. — Это — вызов.
— Вызов?
Я тяжело дышал, воздух в лаборатории казался густым и ядовитым.
— Что ж… посмотрим…
Я подошёл к столу и взял второй амулет. Он был холодным, как и мой. Я зажал его в кулаке.
— Что ты делаешь? — напряжённо спросил Дамиан.
— То, что должен, — ответил я.
Я закрыл глаза.
И снова «посмотрел» на мир через Сеть.
Я «увидел» амулет в своей руке. От него, как и от моего, тянулась тонкая, ледяная нить. Нить, ведущая к её создателю. К Анастасии.
Но от него тянулась и другая нить. Тусклая, грязная, с привкусом тлена и тёмной магии. След того, кто принёс его сюда. След Магистра.
Я не стал идти по этой нити. Это было бы слишком опасно и предсказуемо. Я сделал иначе.
Я сосредоточился на обеих нитях одновременно. На ледяной нити Анастасии и на тёмной нити Магистра. И я «увидел», где они пересеклись в последний раз. Где Магистр передал этот амулет своим «Химерам», чтобы они подбросили его сюда.
Я «увидел» не место. Я увидел… образ. Короткую, смутную вспышку.
…Тёмный кабинет. Не такой, как у ректора. Этот был старше. Стены обшиты тёмным деревом. В камине горит зелёный огонь. На стене висит гобелен с изображением… оскаленной волчьей головы. Герб Голицыных.
И я «увидел» того, кто сидел за столом. Не Магистра. А того, с кем он встречался.
Это был Родион Голицын. Брат Анастасии.
Он передавал «Химере» этот амулет. И что-то говорил. Я не слышал слов, но я «видел» его эмоции. Злость. Зависть. И… страх.
Я резко открыл глаза, тяжело дыша. Голова гудела от напряжения.
— Что? Что ты видел? — тут же спросил Дамиан.
Я посмотрел на него, и моё лицо, должно быть, было бледным.
— Родион… — выдохнул я. — Родион Голицын. Он работает с ними. Он работает с Магистром.
Дамиан замер.
— Брат… работает против сестры? И против своего Рода? Зачем?
Это был самый главный вопрос.
— Я не знаю, Дамиан, — ответил я, качая головой. Картина мира снова перевернулась. — Но я определённо предвкушаю наш с ним разговор.
Я посмотрел на весь этот ужас вокруг. На инструменты, на колбы, на останки.
— А теперь…
Мысль пронзила меня, острая и яростная. Сжечь. Сжечь это место дотла! Но тут же пришло сомнение. Это было бы эмоционально. Но было ли это правильно?
Мне нужен был совет.
— Дамиан… — я повернулся к нему. — Что нам делать? Может быть, просто сжечь всё здесь? Или… или… я не знаю. Я запутался. Как правильно поступить?
Дамиан посмотрел на меня, потом на операционный стол, и на его лице отразилось отвращение.
— Сжечь, — проговорил он. — Моё первое желание — сделать именно это. Превратить это место в пепел.
Он помолчал.
— Но это будет ошибкой, — сказал он уже своим обычным холодным, аналитическим тоном. — Во-первых, магический пожар в катакомбах поднимет тревогу, которую услышат даже в столице. Нас поймают через пять минут. Во-вторых, мы уничтожим все улики. А в-третьих, и это главное… мы предупредим Магистра. Он поймёт, что его логово раскрыто, и просто перенесёт свою фабрику в другое место. И мы его никогда не найдём.
Он подошёл ко мне.
— Нет. Мы не будем ничего сжигать. Мы сделаем кое-что похуже.
Он указал на раскрытый журнал на столе.
— Мы заберём это. И все его записи. А потом… мы оставим ему послание. Такое, чтобы он понял, что мы не боимся. Что мы принимаем его вызов. И что мы придём за ним.
Он посмотрел на голову несчастного студента, подключённую к артефакту.
— Мы должны перевернуть его доску. Испортить его игру. Заставить его ошибаться.
— Снова шахматы, Дамиан? — я устало покачал головой. — Ты же знаешь… моё любимое оружие — это хороший удар кулаком в челюсть. Не такой я человек, чтобы играть в эти игры. Оставим послание, будем наблюдать… с меня хватит этого.
Я тяжело дышал, пытаясь унять бурлящую внутри ярость. Думал.
— Хорошо… хорошо… Мы… мы не будем ничего делать, — сказал я, придя к решению.
Дамиан удивлённо на меня посмотрел.
— И… нужно, чтобы нашего эфирного следа здесь не осталось. Как и твоих ловушек снаружи. Ничего. Нас здесь просто не было, ясно? — я посмотрел на него в упор. — Я постараюсь «почистить» это место. А потом… потом я сам прослежу за ним. Мне нужно посетить библиотеку. Мне нужно стать невидимым. Я застану этих сволочей врасплох. И с Родионом… — мой голос стал ледяным, — … с Родионом никто, кроме меня, говорить не будет.
Я отказывался от его сложной игры. Я выбирал свой путь: подготовка, скрытность и внезапная, сокрушительная атака.
Дамиан слушал меня, и на его лице медленно появлялась… усмешка. Не злая, а понимающая.
— Не хочешь играть в шахматы… — повторил он. — Хочешь просто перевернуть доску и ударить противника фигурой по голове.
Он кивнул.
— Что ж. В этом тоже есть своя… элегантность. И, возможно, это даже сработает. Они ждут интриг. А ты предлагаешь им грубую силу. Это может застать их врасплох.
Он стал серьёзным.
— Хорошо, Воронцов. Я принимаю твой план. Мы уходим. Я сниму свои ловушки. А ты… — он посмотрел на меня с любопытством, — … почистишь следы? Интересно, как ты это собираешься сделать.
Он не верил, что это возможно.
— А насчёт Родиона… — Дамиан усмехнулся. — Отдаю его тебе. Наслаждайся.
Он был готов следовать моему плану.
— Я сам пока не знаю, Дамиан, как я их почищу…
Эфирный пылесос бы не помешал, — усмехнулся я про себя.
— Возможно, я сейчас жёстко облажаюсь, но я попробую.
Я закрыл глаза. Снова «увидел» Сеть. Я увидел эту комнату. Увидел наши следы — примятые, взбудораженные нити там, где мы стояли, где мы дышали.
А затем я вспомнил то плетение из учебника. «Пространственный карман». Контейнер. Я не пытался его создать. Я ощутил его внутри себя. Как пустоту. Как маленький вакуум.
А затем… я будто бы вдохнул.
Я сделал глубокий ментальный вдох, и нити Сети в лаборатории натянулись. Эфир, который остался от нас, наши следы, наша энергия — всё это потекло ко мне. Потянулось тонкими ручейками и влилось в ту пустоту, в тот «карман» внутри меня, исчезая без следа.
Комната… очистилась. Эфирный фон стал таким же, каким был до нашего прихода.
— Уходим, — сказал я, не открывая глаз, всё ещё находясь в этом странном, всевидящем состоянии. — Идём медленно. Прямо по моим следам.
Я открыл глаза.
Дамиан смотрел на меня с откровенным, неприкрытым шоком.
— Ты… — прошептал он. — Ты их не стёр. Ты их… поглотил.
Он покачал головой, не веря своим глазам.
— Воронцов. Ты — чёрная дыра.
Он первым пришёл в себя.
— Идём. Пока ты не поглотил и нас заодно.
Мы двинулись к выходу. Дамиан шёл первым, я — за ним. Мы вылезли из крипты в склеп. Дамиан быстро, несколькими пассами рук, снял свои сигнальные руны с двери и с земли. Теперь здесь не было никаких следов. Ни наших, ни его.
Мы вышли из усыпальницы в холодную, туманную ночь.
Я вернулся в свою комнату тем же путём, каким и пришёл — через Сеть, сделав один беззвучный шаг из ночного кладбища прямо в свою гостиную.
Я пошёл спать.
Правильно ли я поступил, оставив всё там? Никто не знает. Но играть в их сложные, многоходовые игры я больше не намерен. Мой план оставался прежним: стать сильнее. Стать невидимым. И нанести удар.
Ночь прошла без снов. Я просто провалился в темноту и очнулся от лучей утреннего солнца, бьющих из-за купола-сада.