Он подошёл ближе.
— Это… это след от некротического проклятия. Очень мощного. Ты не просто был там. Ты с кем-то дрался.
Он посмотрел мне прямо в глаза, и его взгляд был жёстким.
— Воронцов. Хватит игр. Рассказывай. Всё.
Я посмотрел на свою руку, потом на Дамиана.
— Дамиан… — сказал я медленно. — Я не знаю. По какой-то причине мне очень трудно тебе доверять.
Я встретил его напряжённый взгляд.
— Прежде чем я отвечу на твой вопрос, ответь ты на мой.
Я сделал паузу.
— Для тебя есть разница между обычным человеком, — допустим, из деревни, простой мужик, — и аристократом?
Мой вопрос застал их обоих врасплох. Лина удивлённо на меня посмотрела. Дамиан нахмурился, не понимая, к чему я клоню.
— Что за глупый вопрос, Воронцов? — процедил он. — Конечно, есть. Одни рождены, чтобы править. Другие — чтобы подчиняться. Таков порядок вещей.
Я рассмеялся. Громко, безрадостно, почти истерически.
Да уж, ирония судьбы. Я, простой Петя с завода, вдруг имею такую силу, а он, аристократ до мозга костей, даже не может допустить, что это возможно.
— Дамиан, — сказал я, отсмеявшись и глядя на него с жалостью. — Я понимаю, что ты родился в семье аристократов. И каким бы ты ни был, отличающимся от них, как бы ты ни старался быть вне системы, ты всё равно в ней. Ты ограничен. Ты не видишь дальше своего носа. Ты не видишь, что все люди — самоценны. И никогда не знаешь, кто может изменить мир к лучшему. Или к худшему.
Я сделал шаг к нему.
— Ты уже проявил себя, Дамиан. И я проявил себя. Мы оба пошли по следу в одиночку, потому что не доверяем друг другу. Это о чём-то говорит.
Я обвёл их обоих взглядом.
— Наше общее расследование на этом закончено.
Лина ахнула. Дамиан застыл, как громом поражённый.
— Доброй ночи.
Я не стал больше ничего говорить. Я просто развернулся, прошёл мимо них и закрылся в своей спальне, прислонившись лбом к холодному дереву закрытой двери. И на душе было паршиво.
Почему я это сделал? Не знаю. Я и вправду больше не мог доверять тем, кто мнит себя выше других. Но… есть ли в этом змеином логове хоть кто-то, кто мог бы посмотреть на человека не через призму его крови? Кто мог бы позаботиться о простом народе? Я не был уверен. Скорее всего, нет.
Поэтому… поэтому мне нужно менять всё одному.
И моя Снежная Королева… конечно, она была такой же, как они все.
Я — инородное тело. Нужно помнить об этом.
Те щи и сон на лавке — вот моя медитация. Моё возвращение к себе.
Я отошёл от двери. Хватит рефлексии. Время действовать. Я мысленно составил список:
Игнат. Жил ли он в этой комнате? Узнать.
Магистр. Пергаментно-жёлтая кожа. Узнать у Ректора.
Голицыны. Допросить. И невесту, и Родиона. Жёстко.
Я вспомнил про вызов Ректора. «Меня ждут».
Я закрыл глаза. Увидел Сеть. Ощутил коридоры Академии. Нашёл нужный — тот, где был кабинет ректора.
Шаг.
Мир моргнул. Тишину спальни сменили гулкие звуки коридора. Я стоял перед массивной дверью ректората. Я не стал ждать.
Стук-стук.
— Войдите.
Я вошёл.
Ректор Разумовский был не один.
В кресле напротив него сидел мой «отец», князь Дмитрий Воронцов.
А у окна, глядя на парящие за ним облака, стояла Анастасия.
Они меня ждали. Все трое.
— А, Алексей, — сказал ректор, и в его голосе не было и тени удивления моему появлению. — Проходи. Мы как раз тебя обсуждали.
Мой отец посмотрел на меня своим обычным холодным, оценивающим взглядом. Анастасия медленно обернулась. Её лицо было непроницаемой маской.
— Присаживайся, — ректор указал на третье кресло, которое стояло так, что мы трое — я, отец и Анастасия — образовывали треугольник.
Я молча сел.
— Итак, — начал ректор, сцепив пальцы. — События последних дней заставили нас пересмотреть некоторые… договорённости. Ваше, — он посмотрел на моего отца, — решение о помолвке было поспешным. А твоё, — он посмотрел на меня, — поведение — непредсказуемым.
Он сделал паузу.
— Князь Дмитрий считает, что ты вышел из-под контроля. Княжна Анастасия считает, что ты — ценный, но нестабильный актив. А я… я считаю, что мы имеем дело с уникальным феноменом.
Он посмотрел на нас всех по очереди.
— И мы пришли к новому соглашению. К новому контракту.
Я слушал, и всё моё существо напряглось. Ценный актив? Новый контракт?
— То есть… как это? — спросил я ровным, почти безразличным тоном. — Интересно. Что ж, продолжайте.
Я откинулся на спинку кресла, демонстрируя, что я не жертва, а равноправный участник этого разговора.
Ректор Разумовский кивнул, оценив мою выдержку.
— Контракт простой, Алексей. Мы даём тебе то, что ты хочешь. Почти полную свободу действий. Доступ к самым глубоким разделам библиотеки. Ресурсы. Информацию.
Мой отец при этих словах заметно напрягся, но промолчал.
— Мы не будем вмешиваться в твоё расследование дела «Химер», — продолжил ректор. — Мы не будем пытаться тебя контролировать. Мы признаём твой… особый статус.
Он сделал паузу.
— Взамен… ты делаешь для нас три вещи.
Он поднял палец.
— Первое: Ты продолжаешь обучение. У магистра Громова — для контроля над телом. У меня — для контроля над даром. Мы должны быть уверены, что ты не взорвёшь Академию.
Он поднял второй палец.
— Второе: Всё, что ты узнаешь о «Химерах», о Магистре, о его планах, ты докладываешь напрямую мне. И только мне. Никакой самодеятельности, которая может стоить жизни другим студентам.
Он поднял третий палец, и его взгляд стал жёстким.
— И третье: помолвка остаётся в силе. Но её суть меняется. Это больше не политический союз Родов. — Он посмотрел на Анастасию, потом на меня. — Это — партнёрство. Княжна Голицына, с её уникальным даром и знаниями, становится твоим официальным напарником в этом расследовании. И твоим… хранителем. Она будет следить за тем, чтобы твой «дар» не вышел из-под контроля и не навредил тебе самому.
Это был не просто контракт. Это был гениальный ход. Они давали мне свободу, но приставляли ко мне самого сильного «надзирателя». Они связывали нас с Анастасией не просто словом, а общим делом. Общей опасностью.
— Таковы условия, — закончил ректор. — Ты принимаешь их? Или предпочитаешь вернуться в свою комнату с видом на космос? На этот раз — навсегда.
Я слушал его, и мой мозг лихорадочно анализировал их предложение. Свобода, знания, ресурсы… в обмен на контроль. Тонкий, завуалированный, но контроль.
Я откашлялся.
— Кхм. Ректор. Вы правда считаете, что комната с видом на космос остановит меня?
Я испытующе посмотрел на него. Это был не вопрос. Это было напоминание. Напоминание о том, что я уже один раз ушёл из его «идеальной» тюрьмы.
Ректор Разумовский выдержал мой взгляд.
— Нет, Алексей, — ответил он спокойно. — Я так не считаю.
Он усмехнулся.
— Я считаю, что тебя остановит кое-что другое.
Он кивнул в сторону моего отца.
— Если ты откажешься, князь Дмитрий объявит тебя сумасшедшим и опасным для Рода. Он отречётся от тебя. И, как глава Рода, потребует твоего… заключения. Не в Башне Магистров. А в Ледяной Цитадели Голицыных. Это специальное учреждение для ментально нестабильных магов.
Он посмотрел на Анастасию.
— И твоя помолвка будет разорвана, что станет несмываемым позором для твоего имени.
Затем он посмотрел на меня.
— Твои друзья, Полонская и Одоевский, будут отчислены за соучастие в твоих… авантюрах. Их исключат из Родов и отправят в ссылку. А все, кто тебе помогал, включая лекаря Матвеева и магистра Громова, лишатся своих постов.
Он не угрожал мне физической расправой. Он бил по самому больному. По моим друзьям. По тем немногим, кто мне поверил. Он брал их в заложники.
— А теперь, — он снова стал серьёзным, — я спрошу ещё раз. Ты принимаешь условия контракта?
Я долго молчал. Они загнали меня в ловушку. Жестокую, эффективную, безупречную.
Я медленно повернул голову и посмотрел на Анастасию. Мой взгляд был полон разочарования. И ты… ты тоже часть этого? Она выдержала мой взгляд, её лицо оставалось непроницаемым.
А затем я перевёл взгляд на своего «отца». Холодная ярость наполнила меня. Он сидел молча, позволяя ректору делать за него всю грязную работу.
— Пап, — сказал я, и это простое, почти детское обращение прозвучало в официальной обстановке как пощёчина. — Может, ты что-то скажешь? А то, будто язык проглотил, а?
Ректор Разумовский нахмурился. Я нарушил протокол, проигнорировав его и обратившись напрямую к отцу.
Анастасия чуть заметно вздрогнула.
Князь Дмитрий Воронцов медленно поднял на меня свои ледяные глаза.
— Что ты хочешь услышать, Алексей? — его голос был спокоен, но в нём скрывалась угроза.
Я задал простой, прямой вопрос.
— Где те, кто напал на меня в палате?
Мой вопрос заставил его на мгновение замереть. Он не ожидал такой прямоты.
Ректор Разумовский кашлянул, давая понять, что этот вопрос — за гранью дозволенного.
Мой отец посмотрел на ректора, а затем снова на меня.
— Они… понесли наказание, — ответил он холодно.
— Какое? — надавил я.
— Они мертвы, — отрезал он. — Тема закрыта.
— Мертвы?
Я опустил голову, скрывая свой взгляд. Я тяжело вздохнул. Я молчал, изображая шок и горечь.
А сам, под прикрытием этой паузы, я сконцентрировался.
Я ушёл в Сеть.
Это было сложно. Я не знал имён этих людей, не видел их лиц. Но я помнил их эфирный отпечаток. Тот, что я почувствовал, когда они ворвались в мою палату. Я вцепился в это воспоминание и начал искать.
Сеть вокруг была напряжена от присутствия могущественных магов в комнате. Их ауры были как яркие солнца. Но я проигнорировал их. Я искал два маленьких, тусклых, затухающих огонька.