Он закатил глаза, но я увидел, как уголки его губ дрогнули.
— «Пить и танцевать»… — пробормотал он. — Какая… плебейская концепция счастья. Но, полагаю, это лучше, чем сидеть в этой дыре. Князь Шуйский и Пётр: Они были в шоке. Старый князь откашлялся.
— Княжич… это… это весьма… неожиданно. Но, возможно, вам и правда нужен отдых.
Они не понимали меня. Но они были готовы пойти за мной. Даже в этой, самой безумной моей авантюре.
— Тогда решено! — я хлопнул в ладоши. — Ректор не сможет мне отказать после всего, что было! Завтра же едем в столицу! Готовьте свои лучшие наряды!
Я смотрел на них, на своих странных, но верных друзей, и чувствовал не просто облегчение. Я чувствовал счастье. Настоящее, простое, человеческое счастье. Война подождёт. Сегодня мы будем просто жить.
Ректор не смог мне отказать. Моя просьба, после всего произошедшего, была каплей в море. Он выделил нам средства, карету и дал три дня «для восстановления душевного равновесия». Я думаю, он просто хотел, чтобы я на время исчез из Академии и перестал сотрясать её стены.
Наше путешествие в Санкт-Петербург было само по себе приключением. Карета, которую нам подали, была не просто средством передвижения. Это был артефакт. Она не ехала по дорогам. Она скользила в нескольких сантиметрах над землёй, ведомая четвёркой призрачных лошадей, сотканных из чистого эфира. Мы неслись со скоростью, от которой захватывало дух, и добрались до столицы всего за пару часов.
Город ошеломил меня. Я, Петя, видевший только серые промышленные пейзажи, и я, Алексей, не помнящий ничего, — мы оба были в шоке. Огромные, многоэтажные дворцы в имперском стиле, с колоннами и лепниной, висели прямо над широкими каналами, по которым скользили длинные, изящные лодки, подсвеченные магическими огнями. В воздухе, между шпилями, летали посыльные на механических грифонах. Воздух пах речной водой, озоном от магических двигателей и ароматом дорогих духов. Это был мир, который я не мог себе даже вообразить.
Карета доставила нас к родовому гнезду Воронцовых. Это был не дом. Это был дворец. Огромный, немного мрачный, из тёмно-серого камня, он занимал целый квартал и нависал над каналом, как гигантский утес. Слуги в ливреях с гербом ворона встретили нас у входа. Они смотрели на меня с испугом и любопытством. Я был их новым, непредсказуемым хозяином. Дворец был роскошным, но холодным и пустым. Он был пропитан одиночеством моего «отца».
Но мы приехали сюда не для этого.
— Так, — сказал я, когда мы расположились в огромной гостиной. — План такой. Сначала — приводим себя в порядок. Потом — идём тратить деньги ректора. А вечером… вечером мы найдём самое весёлое место в этом городе.
Первым делом мы отправились по магазинам. Я настоял. Я смотрел на Лину в её простой одежде, на Дамиана в его вечном трауре, и мне хотелось подарить им праздник.
Мы ворвались в самый дорогой модный салон на Невском проспекте. Лина сначала стеснялась, говорила, что все эти платья — не для неё. Но я заставил её примерить одно. Тёмно-зелёное, из струящегося шёлка, которое идеально подходило к её рыжим волосам и зелёным глазам. Когда она вышла из примерочной и посмотрела на себя в огромное зеркало, она ахнула. Она была не просто красивой. Она была ослепительной.
— Ну вот, — сказал я, подходя к ней сзади и глядя на наше отражение. — А ты говорила — «железячница».
Дамиан, после долгих препирательств, согласился сменить свой траур на строгий, идеально скроенный костюм из чёрного бархата с серебряной вышивкой. Он всё ещё выглядел как готический принц, но теперь — как готический принц, собирающийся на бал, а не на похороны.
Себе я выбрал что-то простое, но качественное. Тёмный костюм, белую рубашку. Я не хотел выглядеть как аристократ. Я хотел выглядеть как человек, который пришёл веселиться.
Вечером, наряженные и готовые к приключениям, мы отправились в «Лабиринт». Это было самое модное и самое закрытое заведение в столице. Не просто клуб или ресторан. Это был многоуровневый особняк, где на каждом этаже была своя атмосфера: тихий зал с живой музыкой, где маги-иллюзионисты создавали под потолком звёздное небо; шумный бальный зал, где гремел оркестр; и даже небольшой игорный зал для любителей азарта.
Мы вошли, и на нас тут же обратили внимание. Наследники трёх Великих Родов вместе — это было событие.
Я взял Лину за руку.
— Потанцуем?
— Я… я не очень умею, — пролепетала она.
— Я тоже, — рассмеялся я. — Будем учиться вместе.
И я вывел её в центр зала. Мы кружились в вальсе. Я и правда не умел. Но мышечная память Алексея, который провёл сотни часов на уроках танцев, вела меня. Я двигался легко, уверенно, и Лина, сначала напряжённая, постепенно расслабилась в моих руках. Она смеялась, и её смех был лучшей музыкой в этом зале.
Мы пили шампанское, которое искрилось не пузырьками, а чистой магией. Мы ели диковинные закуски. Мы болтали и смеялись. Дамиан не танцевал. Он сидел в тёмном углу с бокалом вина, но я видел, как он наблюдает за нами. И впервые на его лице не было маски скуки. Была лишь тень лёгкой, задумчивой грусти.
Это был идеальный вечер. Праздник жизни, который мы заслужили. Я чувствовал себя абсолютно счастливым. Я был не Петей, не Алексеем. Я был просто… собой. Человеком, который вырвал у судьбы право на один вечер радости.
Мы вернулись во дворец поздно вечером. Уставшие, немного пьяные, но невероятно счастливые. Лина уснула у меня на плече прямо в карете. Я осторожно отнёс её в одну из гостевых комнат. Дамиан молча кивнул мне и скрылся в своих апартаментах.
Я остался один в огромном, гулком холле. Я подошёл к окну и посмотрел на ночной Петербург. На его магические огни.
Я был здесь. Я был жив.
Я пошёл в свою комнату. Роскошные покои наследника, которые казались мне чужими. Я хотел уже лечь спать, когда почувствовал это.
Холодок.
Не просто холод. А пространственную аномалию. В своей собственной комнате. Раньше, в суматохе, я этого не замечал. Но сейчас, в тишине, я «увидел» её. Одна из стен, та, что была за большим книжным шкафом, «фонила». Она была неправильной.
Любопытство пересилило усталость.
Я подошёл к шкафу. Он был невероятно тяжёлым. Но я не стал его двигать. Я просто… «сдвинул» его. На метр в сторону.
За ним была гладкая стена. Но я «видел» то, что было скрыто. Тайная дверь. Без ручки, без замка. Я провёл по ней рукой и нашёл едва заметный шов. Я влил капельку своей пространственной магии, и дверь беззвучно отъехала в сторону.
За ней была небольшая, пыльная комната. Похоже, это был старый кабинет. Кабинет Игната.
В центре стоял стол. А на стене висела большая доска, вся исчерченная формулами, диаграммами Сети и рунами. Игнат, как и я, изучал магию Пространства. Он тоже пытался понять, как всё устроено.
Я подошёл к доске, освещая её светом ладони. Формулы, схемы… многое было похоже на то, что я видел в книгах. Но в центре было то, чего я не видел нигде.
Это был чертёж сложнейшего ритуала. Я начал вчитываться в руны. «Стабилизация эфирного поля»… «Гармонизация чужеродной души»… «Разрыв ментальной связи»…
Это не был ритуал призыва. Это был ритуал изгнания.
А под ним, твёрдым, уверенным почерком Игната было написано название ритуала.
«Изгнание „Пети“»
Я стоял, глядя на эту надпись, и земля ушла у меня из-под ног.
Он знал. Игнат Воронцов, погибший десять лет назад, каким-то образом знал обо мне. Он не просто знал. Он готовился. Он разрабатывал ритуал, чтобы изгнать меня из тела своего брата.
Всё, что я знал, всё, во что я верил, — всё это было ложью.
Я не ошибка. Я не случайность.
Я — цель.
Глава 20
Я стоял перед доской, и мир вокруг меня сузился до одного этого имени. «Петя». Моё имя. Написанное рукой человека, который умер задолго до моего появления здесь.
Возможно ли, что он ещё жив?
Эта мысль была безумной. Но в этом мире уже не осталось ничего невозможного.
Я решил сделать то, чего не делал раньше.
Я закрыл глаза. Я не стал вспоминать его имя или его кабинет. Я погрузился глубже. Я вызвал в себе то самое, едва уловимое, тёплое чувство, которое испытал, когда впервые подумал о нём. Чувство Алексея к своему брату. Я использовал эту фантомную, чужую любовь как «якорь». Как зацепку.
И я начал искать его след в Сети.
Сначала — ничего. Пустота. Как и со всеми мёртвыми. Его «огонёк» не горел.
Но я не сдавался. Я искал не жизнь. Я искал эхо. Остаточный след.
И я нашёл его.
Он был не в «потоке душ», где должны были быть мёртвые. Он был… в другом месте.
Я «увидел» тончайшую, почти разорванную, серебряную нить. Она тянулась не из нашего мира. Она тянулась из… Зачарованного Леса.
Его след был там. Не живой. Не мёртвый. А… застывший. Словно его душа попала в янтарь. Застряла между мирами, в том самом месте, где не работают законы физики и магии. «Неудачный эксперимент с пространственным разломом»… Похоже, это была правда. Он не умер. Он… исчез. Попал в ловушку в самом сердце хаоса.
Но это было не всё.
Я «увидел», что от этого застывшего следа тянется другая нить. Еле заметная. Она вела не ко мне. Она вела не к Алексею.
Она вела… к Дамиану.
Их следы были связаны. Не сильно. Но связь была.
Я резко открыл глаза. Голова гудела от напряжения.
Игнат не умер. Он заперт в Зачарованном Лесу.
Он каким-то образом знал обо мне задолго до моего появления.
И он… он был как-то связан с Дамианом. С человеком, у которого «Химеры» убили сестру. С человеком, который ненавидит тёмную магию больше всего на свете.
Ничего не сходилось. И в то же время… всё начинало обретать новый, зловещий смысл.
Я стоял в тайном кабинете мёртвого-не-мёртвого брата, и я понял, что моя война — не только с «Химерами» и моим отцом. Она — с тенями прошлого, которые были гораздо сложнее и опаснее, чем я мог себе представить.