Фыркнув, я скомкал свиток и кинул его ближайшему дикобразу, который с радостью им захрумкал, а вскоре полностью уничтожил. Как следует пораскинув мозгами, я, наверное, нашел бы способ не явиться к Оберону, но, по правде говоря, сам искал повод на некоторое время покинуть Летний Двор. В последнее время напряжение здесь просто зашкаливало, слухи о недавнем путешествии короля в мир смертных разрастались, распаляя Титанию и делая ее еще более невыносимой. Давненько я не видел ее настолько взвинченной, пожалуй, со времен знаменитого случая с ткачом Основой. Несколько простых фейри уже испытали на себе и ее гнев, и печально известный мелочный нрав.
Естественно, будучи хорошим шутом Летнего Двора, я замышлял нечто особенное, чтобы отвлечь ее внимание от действий мужа и обратить ярость на себя. Причем старался не ради Оберона; Титания все равно ничего не смогла бы ему сделать, но, приняв удар на себя (а она ненавидела меня со страстью тысячи солнц), я избавил бы от ее террора остальных придворных. Включая тех, кому не повезло служить ей напрямую.
Я также подозревал, что Благой Король догадался о моей затее. Будучи одним из любимых лакеев Лесного Царя, я в некоторой степени чувствовал себя защищенным от возмездия королевы, но, вероятно, его утомила необходимость постоянно объяснять, что он не будет ссылать меня за очередную неудачную каверзу. Хотя, если ходившие при дворе слухи правдивы, на сей раз Оберон сам виноват. Титания, конечно, славилась ревнивым сварливым нравом, но и Оберон не был чист как свежевыпавший снег. Поэтому ее гнев вполне оправдан.
Справедливо; пойду-ка посмотрю, чего хочет Летний Король. Может быть, благодаря его нынешнему заданию я сумею на некоторое время убраться из Фейриленда, например в пристанище смертных. Много времени прошло с тех пор, когда я в последний раз видел реальный мир, поэтому путешествие в Альпы или на залитый солнцем заморский остров звучало заманчиво.
Оберон находился в тронном зале, он сидел на одном из живых тронов, растущих из центра рощи. Неудивительно, что второе такое же кресло рядом с ним пустовало. Летняя Королева в данный момент с мужем не разговаривала и, хотя некоторые сочли бы эту новость приятной, фейри не любят, когда их обделяют вниманием. Благой Король мог некоторое время потерпеть, что супруга его избегает, но когда она удостаивала своим вниманием кого-то другого, а не его самого, он становился поистине страшен. В конце концов, он обижался и начинал ответные действия, которые ничем хорошим не заканчивались.
Не сочтите меня жалким лицемером, но объяснять все это повелителю фейри я не собирался – иронию он бы тоже не стал терпеть.
Лесной царь величественно восседал на своем троне, наблюдая за своими подданными. Проходя через скопление сплетничающих Летних дворян, я подумал, что выглядит он усталым. Заметив меня, фейри заволновались: пробираясь дальше в толпе, я спиной ощущал их подозрительные взгляды, но делал вид, что ничего необычного не происходит. При Благом Дворе это обычное дело: стоит только появиться Плутишке Робину, как все начинают нервничать.
Остановившись у подножия трона, я поднял глаза на Летнего Короля. Кланяться, становиться на колени или выказывать иные знаки почтения я не стал, а он меня за это не упрекнул. Для этого мы слишком хорошо друг друга знали.
– Плут, – скучающим тоном обратился ко мне Оберон. – Я вижу, ты наконец-то решил явиться на мой зов. Как, по-твоему, скучно при дворе?
– О, чрезвычайно, – с ухмылкой ответил я. – Как раз собирался оживить обстановку, но, боюсь, пастух дикобразов из меня никудышный. Так что, если у вас есть для меня задание, мой странствующий король, я буду рад его выслушать.
Оберон поморщился, не сумев сразу совладать с чувствами, и это выдавало, насколько сильно он был напряжен. Поднявшись, он посмотрел поверх моей головы на раскинувшийся перед ним двор и, прищурившись, вымолвил:
– Оставьте нас. – Его голос перекрыл все прочие шумы и разговоры. Некоторые дворяне так и подпрыгнули, встревоженные приказом, а король махнул рукой в сторону выхода. – Покиньте тронный зал, все вы, – приказал он. – Хочу поговорить с придворным шутом наедине.
Фейри бросали на него и на меня понимающие взгляды, но тут же повернулись и ушли, выскользнув через терновый туннель, обозначавший вход в рощу.
Оберон снова сел, потирая лоб, словно находил всех нас утомительными.
– У меня есть для тебя задание, Плут, – начал он, опустив руку и глядя на меня своими древними зелеными глазами. – Я бы не стал просить об этом никого, кроме тебя. Из всех моих Летних подданных ты больше других знаешь о мире смертных. Ты бываешь там чаще, чем кто-либо из Благого Двора.
– О, значит, я отправляюсь в мир людей. – Я усмехнулся, потирая руки. – Похоже, будет весело. А зачем? Шпионить за слугой Зимы, напомнить непокорному фейри, почему нельзя ослушаться своего короля, или стянуть какую-нибудь забавную древнюю штучку у одного из человеческих коллекцио– неров?
– Ничего из этого, – сказал Оберон. – И радоваться я бы на твоем месте не спешил, Плут. Видишь ли… – Он сделал паузу, сцепив пальцы под острым подбородком. – Это задание потребует от тебя не только отправиться в мир смертных, но и жить там.
Я моргнул.
– Что? – воскликнул я. – Вы меня изгоняете? Я еще даже ничего не сделал.
– Нет, – покачал головой Оберон. – Это не наказание, Робин, – заверил он меня. – Никто не отлучает тебя от Фейриленда. Но я требую, чтобы ты отправился в мир людей и не возвращался в Небыль в течение… некоторого времени.
– Сколь долгого?
– Не знаю. Возможно, нескольких лет. – Благой Король вздохнул, то ли не замечая, то ли не обращая внимания на мою тревогу. – Мне нужно, чтобы ты нашел конкретного смертного, – продолжил он. – Человеческое дитя. Если ее обнаружат мои враги, то станут использовать против меня. Ты должен отправиться в царство людей, найти эту девочку и оберегать ее от всевозможных опасностей. Кроме того, тебе следует следить за тем, чтобы она не узнала о мире фейри и своем наследии. Она никогда не должна пересечь Завесу и попасть в Фейриленд. Ты понял?
– У-у-у, – простонал я. Внезапно все приобрело смысл. Значит, слухи о путешествии Благого Короля в мир смертных были истинной правдой. – Вы хотите, чтобы я стал для этой девчонки нянькой? – уточнил я, и Оберон прищурился. – Как долго она будет нуждаться в присмотре?
– Пока я не сочту иначе, – объявил Лесной царь в своей окончательной, бескомпромиссной манере. По крайней мере пока я не буду уверен, что ей ничто не угрожает и она сама не представляет угрозы.
Я застонал, и его голос стал чуть более успокаивающим.
– Не волнуйся, Плутишка Робин, – подбодрил он. – Если девочка никогда не попадет в Фейриленд, у нее будет вполне нормальная человеческая жизнь, а смертные живут недолго. В худшем случае, тебе придется оставаться в мире людей до тех пор, пока она не умрет.
– Похоже, мое мнение по этому вопросу никого не интересует, не так ли? – пробормотал я, но Оберон не потрудился ответить на этот вопрос. – Хорошо, я пойду на это, хоть мне не нравится такое положение дел. Где живет эта выдающаяся особа, и как я узнаю, что нашел именно ее?
– Ребенок был рожден от человеческой женщины, – пояснил Оберон, и в его голосе промелькнули тоскливые нотки. – На данный момент они живут в месте под названием Луизиана. Имя девочки, данное ей матерью, – Меган Чейз.
Глава 10Наконец-то в Железном Королевстве
На этот раз обошлось без неприятностей. Хоть рыцари и метали в Никс острые, как кинжалы взгляды, они не пытались заговорить с нами или остановить, когда мы вошли в ворота и оказались на мосту. Глюка я тоже больше не видел, и, стоило миновать ворота, как присутствие стражников также перестало ощущаться. Путь в Железное Королевство был открыт, следовательно, можно не опасаться какого-либо противодействия.
Честно говоря, я был несколько разочарован. Та злобная, мстительная часть меня, которую я старался игнорировать, все еще хотела поквитаться с непреклонными Железными фейри, и мысль о том, что эти консервные банки будут валяться в грязи, как свиньи, заставила меня усмехнуться. Может, позже, когда мы закончим дела в Маг Туиред, я мог бы нанести Глюку и рыцарям небольшой визит. Напомнить им, почему фейри предпочитают не связываться с Плутишкой Робином.
– Опять у тебя на лице эта злая ухмылка, – заметила Никс. Мы все еще шли по мосту. Она легко запрыгнула на перила и зашагала вдоль края; задувающий из пропасти ветер трепал ее волосы и развевал плащ. – Если замышляешь возмездие, надеюсь, тебе хватит ума подождать, пока мы не увидим королеву. У меня такое чувство, что твои планы мести весьма обширны.
– Я и планы мести? – усмехнувшись, повторил я. – Месть – очень ничтожное занятие, моя добрая Забытая. Разве похоже мое лицо на лицо того, кто одержим местью?
– У тебя рога, копыта и ты улыбаешься, как лиса, которая только что обнаружила оставленный открытым курятник, – без колебаний ответила Никс. Она резко спрыгнула с перил и приземлилась прямо передо мной. На ее губах появилась вызывающая ухмылка, а освещенное лунным светом лицо оказалось всего в нескольких дюймах от моего. – Вот и убеди меня, что ничего не замышляешь, Плутишка Робин.
Тут я едва ее не поцеловал. Инстинктивная реакция, правда. Я ведь Плутишка Робин, скандально известный Пак; я целовал бесчисленное множество красивых девушек, как людей, так и фейри. Грациозные нимфы, кокетливые сатиры, бесплотные сиды и наивные человеческие женщины в мире смертных – ни одна не могла устоять перед моим обаянием, как только я обращал его на нее. Доводилось мне целовать и русалку, трио растительных созданий и даже одну весьма разочарованную лягушку, которая мнила себя принцессой.
Поцелуи и сопутствующие им действия были настолько обычным явлением в Небыли, что их почти ожидали. А вот любви никто ни к кому не испытывал, даже в ретроспективе. Хотя некоторые фейри и привязывались друг к другу, вплоть до возникновения подлинных чувств, настоящая любовь требовала усилий, жертв и необходимости ставить другое существо превыше себя самого, чего почти никто в Фейриленде делать не умел. Поэтому, хотя я много целовался за долгие годы своей жизни в качестве Плутишки Робина, эти ласки ничего для меня не значили.