– Мне тоже нравятся занятия, которые предшествуют сну, – подхватила она. – Очень сильно нравятся. Разыщи меня, и я все тебе продемонст– рирую.
Она замерцала у меня на глазах, как луч лунного света на стеклянном окне, и исчезла.
– Ну, ла-а-а-дно.
Я бросил взгляд на Меган и Эша, все еще дремавших у дерева. Каковы бы ни были мои прежние чувства, мне не очень-то хотелось, чтобы что-то набросилось на них, пока они спят. Уйди я в лес без объяснений, они, возможно, будут недовольны, если какая-нибудь большая гадость устроит им засаду в мое отсутствие. Хотя, честно говоря, с этими двумя все будет в порядке. Меган – Железная Королева, а Эш – это Эш. Они в моем присмотре не нуждаются.
Пока я топтался на месте, споря с самим собой, в темноте блеснул чей-то золотой глаз. Сидящий на верхней ветке Грималкин бросил на меня скучающий взгляд и, снова смежив веки, спрятал нос в хвост.
Его поведение стало решающим аргументом. Раз Пушистик так спокоен, значит, опасности нет. Повернувшись спиной к спящей паре, я ускользнул прочь, в лес, где, как надеялся, меня ждет неуловимая Забытая.
Долго ее искать не пришлось. Пробравшись в крошечную рощицу, окруженную разлапистыми соснами, я остановился, когда из тени, словно призрак, выскользнула Никс. Она не улыбалась, ее глаза были жесткими, а смертоносные клинки-полумесяцы мерцали в темноте, когда она принялась кружить вокруг меня, как прекрасный, опасный фантом.
Я сглотнул, с трудом подавляя желание достать свое оружие. Она подошла ближе, двигаясь по земле с текучей грацией.
– Хм, что ж, ладно. Очевидно, мы имели в виду совершенно разные вещи, – протянул я. – Так вот как ваш Орден начинает любые дела, да? С ритуального удара мечом?
Никс не остановилась. Она продолжала плавно надвигаться на меня, и ничто в ее взгляде или позе не говорило о том, что она играет. Судя по ее виду, она на полном серьезе собиралась меня заколоть.
Я отступил на несколько шагов, но зацепился копытом за выступающий корень и чуть не упал на спину.
– Никс, подожди, – начал было я. Забытая все приближалась. – Притормози. Ты можешь просто остановиться на секунду, пожалуйста? – Я поднял руки вверх в универсальном жесте, означающем «я не хочу с тобой драться», и Девочка-убийца наконец-то остановилась. – Признаться, я немного не понимаю, что здесь происходит, – сказал я, глядя ей прямо в глаза. – Если ты привела меня сюда, чтобы прикончить, могла бы просто зарезать во сне и избавить себя от проблем.
Несколько секунд Забытая смотрела на меня, и выражение ее лица в лунном свете казалось безразличным и опасным. На секунду я было решил, что придется защищаться от смертоносного, высокоэффективного убийцы, не уступающего мне в скорости, но с которым я не собирался сражаться по многим причинам. Однако она разочарованно вздохнула и опустила оружие, позволяя и мне перевести дух.
– Я не могу тебя понять, Плут. – Никс смотрела на меня через поляну, ее взгляд был одновременно злым и противоречивым. – Хочется считать тебя благородным и преданным своим друзьям, достойным моего доверия. Потом я вижу его… – Рукоятью клинка она тыкнула мне в лоб. – …и в очередной раз начинаю гадать, кто же ты на самом деле и могу ли я хоть в чем-то тебе доверять.
Я ухмыльнулся, не в силах сдержать легкомысленное замечание, сорвавшееся с моих уст даже в нынешней ситуации:
– В этом ты не одинока – вся Небыль гадает вместе с тобой.
– Это не обнадеживает, Пак. – Никс прищурилась, нисколько не развеселившись. – Я – Забытая, – продолжила она, – и остро чувствую ауры других фейри. Так вот, твоя… пугающая. Ты носишь в себе злобу, которая отчаянно борется за возможность вырваться наружу, и, когда это произойдет, я боюсь того, что она может сделать. И что я буду вынуждена сделать в ответ.
– Знаю. – Я провел пальцами по волосам и поморщился, задев рога. – Ты видишь меня не с лучшей стороны, – сказал я ей. – Это… – Поднял руки в беспомощном жесте. – Я уже давно не такой парень. Я искренне думал, что избавился от него, но, как оказалось, он всегда жил во мне, просто хорошо прятался.
Никс, эта грациозная хищница со светящимися желтыми глазами, подобралась еще ближе.
– Что же изменилось?
– Это довольно длинная и скучная история. Ты действительно хочешь услышать ее прямо сейчас?
– Ну, либо ты мне расскажешь, либо я продолжу размышлять, стоит ли убить тебя или нет.
– Всегда-то у тебя поножовщина на уме, – вздохнул я. – Ладно. Садись, возьми попкорн, и я поведаю тебе грустную историю о том, как Плутишка Робин обрел совесть.
– Давным-давно, – начал я задушевным голосом, – в далекой-далекой галактике… Подожди-ка, это не та история. Попробую еще раз.
– Давным-давно, – предпринял я новую попытку, не обращая внимания на нетерпеливый взгляд Никс, – Оберон изгнал меня из Небыли. Тогда это случилось в первый раз, но никто не удивился. Годами Титания требовала, чтобы он выставил меня, отлучив от двора, однако в конце концов убедила его не она, а Мэб. По сути, поставила его перед выбором: либо изгнать меня, либо убить, либо начать войну с Зимой. Я… э-э-э… возможно, действительно разозлил ее в тот год. Не буду вдаваться в подробности, замечу лишь, что не обошлось без высокородного и могущественного Зимнего дворянина, забавы ради загнавшего Летнего фейри в пещеру и павшего жертвой ужасной ласки, которая его и слопала. К несчастью, упомянутый Летний фейри не знал, что тот дворянин был нынешним фаворитом Зимней королевы. Она, конечно, совсем не обрадовалась его внезапной кончине, пусть и случайной.
Никс покачала головой, и уголок ее губ приподнялся в слабой улыбке. Однако она промолчала.
– В любом случае, – продолжил я, – Мэб с таким горем не справилась, и, поскольку Оберон в то время совсем не хотел войны с Неблагим Двором, он изгнал меня из Фейриленда. Навсегда.
– Навсегда, – повторила Никс и покачала головой. – Похоже, не помогло.
– Да, ты тоже заметила, не так ли? – Я пожал плечами. – В конце концов, Лесной царь отменил изгнание, но об этом мы поговорим чуть позже. Суть в том, что это был первый раз, когда меня вышвырнули из Фейриленда. Я тогда действительно думал, что это навеки.
– И что ты делал?
– Странствовал некоторое время. Несколько лет, если быть точным. Я отправился в мир людей, и, хотя в некоторых местах задерживался подольше, неизменно двигался дальше. Я путешествовал, устраивал розыгрыши, вдохновил людей на создание парочки народных легенд и страшных историй, и вообще развлекался как мог. В те первые годы я в некотором роде отведал вкус свободы… Я больше не был частью Летнего Двора, за спиной не маячила тень Оберона, он мне больше не приказывал. Правда, всегда существовала опасность угасания, но в те далекие времена смертные еще верили в магию и фейри, а технологии не получили развития, поэтому риск померкнуть был не таким серьезным. Не буду лгать, уверяя, что не скучал по Небыли и Летнему Двору, но впервые в жизни я действительно был свободен.
По лицу Забытой пробежала тень, поскольку понятие свободы или ее явного отсутствия было слишком хорошо знакомо и ей. Разница между нами заключалась в том, что Никс никогда не ставила под сомнение свою службу у Госпожи, никогда не нарушала ее приказы, лишь чтобы доказать, что может это сделать. Наверное, по натуре своей я просто был бунтарем.
– В конце концов, – продолжил я, – я оказался в окрестностях одной крошечной деревушки в Уэльсе. Точного ее местонахождения не помню, да и неважно. Главное вот что: однажды я слонялся по лесу без дела и встретил маленькую девочку. Ей было не больше пяти или шести, и она потерялась. Она завывала, точно банши, привлекая всех гоблинов и бук в округе. Я, признаться, был в то время изрядным негодяем, но даже мне не улыбалось смотреть, как какой-нибудь буги сожрет малышку живьем, поэтому я представился и предложил отвести ее домой.
– Человеческий ребенок, – повторила Никс. – В столь юном возрасте они способны видеть нас такими, какие мы есть. Туман на них еще не действует.
– Точно. Поэтому всю дорогу домой она называла меня Веселым Козликом. – Я усмехнулся при воспоминании об этом. Это было так давно, будто в другой жизни, правда. Но я до сих пор помнил улыбку той девочки и ее крошечные пальчики, крепко сжимающие мои собственные. – Ее звали Драйзи, и когда она благополучно вернулась в свой домик, то спросила, не приду ли я на следующий день поиграть с ней и ее друзьями. Естественно, я пообещал, что приду.
Никс кивнула в знак понимания. Фейри всегда тянуло к детям, особенно маленьким – только не поймите меня превратно. У них самая яркая аура чар, и они еще не утратили способность видеть скрытый мир и существ, которые неразличимы для глаз взрослых. Они верили в фейри, магию и прячущихся под кроватью чудовищ. Хотя всегда существовали гоблины, ведьмы и огры, только и мечтающие о том, чтобы слопать заблудившегося ребенка, многие фейри с радостью играли с человеком, который мог видеть нас и не боялся. Люди частенько слышали рассказы детей о так называемом воображаемом друге. Вероятнее всего, этим другом был фейри.
– Я вернулся на следующий день, – продолжил я свое повествование. – И на следующий. И потом. Я проболтался в окрестностях той деревни почти пятнадцать лет, наблюдая, как рос этот ребенок. Когда дошло до того, что она утратила способность видеть меня, я с помощью чар принял облик человеческого юноши, чтобы мы могли продолжать дружить. Некоторое время спустя я сделался членом той общины. Драйзи была… – Вздохнув, я покачал головой. – Она была невероятной смертной. Сильная и бесстрашная, всегда стремилась заботиться о других. Когда на деревню совершили налет, она оказалась на передовой, орудуя посохом и нисколько не думая о собственной безопасности. – Я лукаво ухмыльнулся. – Конечно, это я научил ее сражаться, поскольку Драйзи всегда тянулась к знаниям, несмотря на запрет старейшин деревни. У нее не было меча, но мы тайком пробирались на пастбище для овец и тренировались с посохами и шестами, пока она не сравнялась в мастерстве с любым мужчиной. Налетчики, конечно, не ожидали получить отпор, когда попытались справиться с ней. А еще им было невдомек, что деревня под защитой Плутишки Робина. – Моя ухмылка стала злобной, когда я вспомнил резню и крики ужаса нападавших. – Для налетчиков то явно был не самый лучший день.