– Конечно, это неправда, Матерь-Древо, – рассудительно возразила Меган. – По крайней мере не здесь. Я не видела никаких признаков разрушения. Ни вырубленных лесов, ни спиленных деревьев. Возможно, люди и заслужили твой гнев, но точно не живущие в Колючих дебрях фейри.
– Ты так не думаешь, королева из плоти и крови? – Упс, разговор как-то не задался. Голос Матери-Древа стал ледяным, что заставило Эша придвинуться ближе к Меган. Он весь напрягся, готовый немедленно отреагировать. – Сколько деревьев они срубили, чтобы построить свои дома? – продолжала Матерь-Древо. – Сколько саженцев выкорчевали, чтобы изготовить луки, копья и другое смертоносное оружие? Сколько веток разорвали на части и сожгли на кострах?
– Все ради элементарного выживания, – вмешался Эш. – Фейри этого мира всегда зависели от леса, который давал им кров и инструменты. В этом нет ничего нового, Матерь-Древо.
– Волки, охотясь, не выкорчевывают мои деревья, – прозвучал бескомпромиссный ответ. – Олени не разводят костры, чтобы согреться. Медведи не нуждаются в луках, чтобы завалить добычу. Только двуногие из плоти и крови постоянно разрушают, чтобы выжить. Подобно колонии термитов, они едят и едят, пока дерево, в котором они обитают, не будет полностью сожрано, сгрызено до основания. Тогда они просто идут дальше и, найдя другое дерево, уничтожают и его. – Раздался треск ветвей, и из земли вокруг нас стали появляться извивающиеся, как гигантские черви, корни. – Вы… вы – зараза, все вы. Нам ли не обижаться на это?
Голос Меган был жестким, как будто она понимала, что разговор с этим фанатичным, разросшимся кустарником ни к чему не приведет:
– Поэтому ты послала трентов убить живущих здесь фейри?
– Я не посылала своих детей что-либо делать, – возразила Матерь-Древо. – Я не приказываю и не отдаю команды. Молодая поросль сама почувствовала скверну и взяла на себя ответственность удалить ее из леса. Тренты действуют без моего руководства, но не вызывают у меня недовольства.
– Матерь-Древо. – Вперед выступил Эш. – Выживание здешних фейри зависит от леса. Если ты и дальше будешь позволять своим детям убивать, начнется война. Тогда погибнет еще больше деревьев.
– Земля испорчена, – гнула свое Матерь-Древо. – Вы не понимаете. Я чувствую это по почве под вашими ногами. Я протягиваю свои корни и…
Внезапно она вздрогнула, и лесная подстилка вздрогнула вместе с ней. Листья посыпались вниз, стаи птиц взлетели в воздух, а земля затряслась так сильно, что мы едва удержались на ногах. Лицо дерева исказилось, превратившись в маску ярости и агонии, а в следующее мгновение обмякло.
– Эй, ребята, – позвал я, когда дрожь, наконец, прекратилась. – Вам не кажется это странным? Думаете, старый кустарник просто закатил истерику и успокоился? Что, черт возьми, здесь происходит?
Матерь-Древо по-прежнему стояла с закрытыми глазами, не двигаясь. Мы переглянулись, и Меган шагнула вперед. Тут ствол зашевелился, сбрасывая листья, и открыл глаза.
Вот дерьмо. Мне словно заехали под дых ледяным кулаком, окатив морозом. Я уставился на Матерь-Древо, вернее, на лицо в стволе Матери-Древа. Потому что взгляд, пригвоздивший меня к месту, больше не принадлежал разгневанной истеричной хранительнице леса, с которой мы до сих пор разгова– ривали.
Это был он. Или оно. Кем бы это создание ни являлось. Сущность, которую я ощущал раньше, когда она смотрела на меня из глаз чудовища в Фаэде, пытаясь постичь. Любопытная и заинтригованная, но вместе с тем какая-то… вялая, словно не вполне проснулась. Я снова почувствовал тот же холодный интерес, смешанный с разочарованием. Разочарованием оттого, что не совсем в сознании, что мысли не вполне прояснились.
Это длилось всего мгновение. Один мимолетный взгляд. Затем Матерь-Древо моргнула, и та, другая сущность исчезла.
Меня пронзила дрожь, докатившаяся до пальцев ног. Остальные чувствовали то же самое; они были мрачны и потрясены тем, что увидели, даже если не могли этого понять.
– Что это было? – пробормотал стоящий позади меня Углеед.
Матерь-Древо затряслась и открыла глаза. Теперь ее искаженное лицо еще больше напоминало маску ужаса и ярости. Я почувствовал, как под ногами прошла рябь, словно корни громадного дерева извивались, пытаясь спастись от хищника.
– А-а-ау-у-у, – простонало древнее дерево. – Слишком глубоко. Слишком глубоко, я чувствую это. Корням холодно, их жжет. Что-то… под землей. Не могу отступить.
Посмотрев вниз, Меган побледнела от осознания происходящего.
– Что-то прячется под землей, – прошептала она. Вытянув руку, она закрыла глаза, и вокруг нее закружились чары. Я почувствовал пульсацию Летней магии, устремившейся в темноту вслед за корнями гигантского дерева. Я видел, как Меган нахмурилась, как у нее на лбу появилась складка. Она посылала магию все глубже, глубже…
Вдруг она вскрикнула и, распахнув глаза, отшатнулась, едва не упав на спину. Эш бросился вперед и поймал ее, удерживая на месте и помогая восстановить равновесие. Матерь-Древо застонала – то был потусторонний крик ярости и отчаяния, прокатившийся по всему лесу.
С гулко колотящимся сердцем я посмотрел на Меган, которая крепко вцепилась в Эша; ее лицо было очень бледным. Ее трясло, она тяжело дышала, как будто мы только что бежали из Колючих дебрей, а за нами по пятам гнался разъяренный дракон.
– Меган! – позвал Эш низким, обеспокоенным голосом. Зимний принц не шевелился, просто продолжал держать ее, но вся его поза была напряженной. – Что случилось?
– Там внизу что-то есть, – прошептала Меган. – Не знаю, что это, но ощущаю его присутствие. Я никогда не чувствовала ничего столь…
– Злобного? – подсказал я мягким голосом. – Преисполненного ненависти? Стремящегося сжечь весь мир и все живое в нем?
Она кивнула, бледная и потрясенная, затем посмотрела на Матерь-Древо и тихо вздохнула.
– Что бы это ни было, – решительно прошептала она, – я не могу это так оставить. Ее корни слишком близко. – Она подняла голову и, отстранившись от Эша, встала во весь рост. – Я попытаюсь выкорчевать ее.
Матерь-Древо опять завыла, так что я едва не оглох от ее скрежещущего, как кора, голоса, и обратила на нас яростный взгляд.
– Букашки, – почти прорычала она. – Паразиты. Вы не коснетесь меня ни своими гнилыми плотскими пальцами, ни испорченными чарами. – Ее ствол задрожал, а голос эхом прокатился по лесу, отражаясь от деревьев. – Прочь из моей рощи, – приказала она. – Даю вам единственный шанс уйти мирно, мешки плоти. Покиньте мой лес, или мы расплющим ваши кости, разорвем на кусочки ваши отвратительные тела и напитаем землю отравленной кровью.
Меган проигнорировала ее. Шагнув вперед, она снова вытянула руку, привлекая чары. Я почувствовал притяжение магии: казалось, она призывает на помощь сам лес, и Летняя магия быстро откликнулась, вливаясь в Железную Королеву, наполняя ее силой.
Матерь-Древо зашипела, ее голос стал уродливым и гортанным.
– Я дала вам шанс уйти, букашки! – прорычала она. – Но вы никогда не слушаете, лишь продолжаете потреблять, убивать и уничтожать. Что ж, мы не станем больше терпеть это ни минуты. Лес вырвет из почвы вашу заразу, а ваши кости напитают саженцы последующих лет.
По земле пронесся грохот. Над нами и вокруг нас огромные ветви Матери-Древа затрещали, шелестя миллионами дрожащих листьев. И тут я заметил, что все растения – трава, камыши, кусты, поганки – дико трясутся и извиваются. По моей спине пробежал холодок.
– Э, принцесса? Кажется, на нас собирается напасть весь этот чертов лес. Возможно, будет лучше применить тактическое отступление?
– Нет. – Голос Меган был напряженным, но непреклонным. Железная Королева не сдвинулась с места, лишь нахмурила брови, продолжая пытаться извлечь чары из того самого леса, который боролся против нее. – Это нужно сделать. Постарайтесь сдержать все вокруг. Мне требуется всего несколько секунд…
С треском и пронзительным стоном к Меган устремилась огромная ветка, двигающаяся с неестественной скоростью. Эш тут же схватил свою королеву за талию и отдернул, а ветка пронеслась мимо них обоих. Меган поморщилась, на мгновение потеряв контроль над чарами, но глаз не открыла. Обнажив меч, Эш встал между Железной Королевой и гигантским стволом Матери-Древа.
– Защищайте королеву, – приказал он.
Внезапно с жутким шипением, скрипом, стоном и скрежетом лесная подстилка поднялась и потянулась к нам. Трава скрыла мои сапоги, колючие плети попытались обвить лодыжки, царапая острыми шипами. Я освободился от растительности и был вынужден пригнуться, когда мимо со стоном раскалывающейся древесины пронеслась ветка.
– Черт возьми, Ледышка! – Я бросился к Меган и Эшу, пытаясь подойти к Меган с другой стороны, но разросшиеся корни и плети когтями впивались мне в ноги, замедляя. – Ты хоть понимаешь, как трудно будет сражаться с целым лесом?
Трио крутящихся светлых полумесяцев просвистело мимо моего уха, вонзилось в клубок колючек, готовых наброситься на меня, и разрезало кустарник на части. Оглянувшись, я увидел, как Никс разрубает саженец надвое, а Углеед, встав на дыбы, раскалывает бревно на обугленные, дымящиеся куски и разрывает в клочья извивающуюся плеть. Вскочив на спину Углееду, Никс грациозно спрыгнула с Железного фейри, пролетела над моей головой и приземлилась рядом с Меган, перерубив корень, тянущийся вверх, чтобы схватить ее. Мы вчетвером окружили Железную Королеву, создав живой барьер между ней и бурлящим вокруг безумием.
– Букашки! – От криков Матери-Древа у меня звенело в ушах. – Приносящие беды! Разрушители! Раздавите их! Вгрызайтесь в их больную плоть! Расплющите их кости в пыль! Восстаньте, дети мои, и проглотите их целиком.
Со всех сторон лес подползал к нашему защитному кольцу как мощный неудержимый прилив. Море разъяренных растений – колючек, шипов, лоз и корней – вознамерилось захлестнуть нас с головой.
Никс метала свои световые клинки в приближающуюся живую стену, а Углеед опалял пламенем те растения, которые подбирались слишком близко, но враг продолжал неумолимо ползти на нас, оглашая воздух несмолкаемым шипением.