— Если не знает, то я сломаю ему руку.
Маш покачал головой.
— Вы хотите, чтобы я бил по-настоящему?
— Именно так.
— Но, начав, я уже не смогу остановиться.
— Я знаю.
— Хорошо. Вы готовы?
— Готов.
Маш обошелся без прелюдии. Не начал кружить вокруг, отвлекая внимание Падильо ложными замахами. Нет, низко пригнулся и пошел вперед, с ножом, параллельно полу. Двигался он невероятно быстро. Но Падильо оказался проворнее. Повернулся к Машу левым боком, ухватил руку с ножом и заломил ее вверх и назад. Маш завопил и рухнул на белый ковер. Тут я заметил, что он забыл разуться.
Падильо наклонился, поднял нож левой рукой, а правую протянул Машу. Помог ему встать.
— Вы молодец.
— Что это за прием? Дзюдо?
— Дзюдо Хуареса, если существует такая разновидность.
— Вы могли бы вышибить из меня мозги.
— Не без этого.
— Как же тот хмырь в Балтиморе сумел вас пырнуть?
Падильо сложил нож и сунул его в карман брюк.
— Вам повезло, что пырнул. Ножом он владеет лучше.
Хардман пообещал выяснить, не узнал ли кто чего насчет Фредль. Впрочем, без особого энтузиазма, ибо ему сразу бы позвонили, если б что-то стало известно. По дороге в салун Маш не произнес ни слова. И лишь остановив машину, повернулся к Падильо.
— Вы меня этому научите?
— Чему?
— Этому боковому уходу.
— Разумеется, научу, — он добавил что-то по-арабски, и Маш просиял.
Мы вышли из машины, и Маш укатил.
— Что ты ему сказал? — полюбопытствовал я.
— Процитировал строку из четвертой суры Корана: «Борись за религию Бога».
— А к чему этот балет с ножами? Ты же и так знал, что справишься с ним.
— Я — да, а вот он — нет. Как, впрочем, и Хардман. А теперь им ясно, с кем они имеют дело. Кстати, о Хардмане. В разговоре с моими друзьями упоминались крупные суммы. Хардман пока не получил ничего. Я не знаю, сколь крепки узы вашей дружбы, но полагаю, что его стоит взять в долю.
— Мы тратим на это трио деньги Андерхилла?
— Мы дадим им по пять тысяч фунтов. Собственно говоря, они будут потрачены в соответствии с желанием Андерхилла — чтобы предотвратить убийство Ван Зандта. Остается еще две тысячи для Хардмана. Этого хватит?
— Можно бы и добавить.
— Хорошо. Я все равно собираюсь переводить деньги из Швейцарии.
Мы миновали тяжелую дубовую дверь и вошли в зал. Столики не пустовали, в баре просто не было свободных мест. Падильо поздоровался с Карлом, нашим старшим барменом.
— Вы хорошо выглядите, Майкл, — Карл улыбался во весь рот. — Хорст сказал мне, что вы вернулись.
— И с тобой, вижу, все в порядке. Какой у тебя сейчас автомобиль?
— «Линкольн-континенталь» довоенной модели. Его нашел мне Мак.
— Красивая машина. Я слышал, у тебя новое хобби. Конгресс.
— Да, захватывающее действо, знаете ли.
— Конгрессмен вчера добрался до дому? — спросил я.
Карл кивнул.
— Утром я отвез его на заседание комитета, а потом этот сукин сын подвел меня, проголосовав не так, как я предполагал.
— И что теперь ждет секвойи?
— Боюсь, перспективы не радужные.
Подошел герр Хорст.
— Вам звонили, герр Маккоркл. Не оставили ни номера, ни фамилии. Просили передать, что это африканский знакомый и он позвонит снова.
— Распорядитесь, чтобы нам с Падильо принесли поесть в кабинет, — попросил я.
— Что-нибудь особенное?
— Решите сами. И бутылку хорошего вина. Не возражаешь? — посмотрел я на Падильо.
— Отнюдь.
Герр Хорст пообещал лично проследить за нашим заказом, и мы с Падильо направились в кабинет, чтобы я смог поговорить по телефону с моим африканским знакомым и, возможно, вновь услышать крик моей жены.
Глава 11
Телефон зазвонил четверть часа спустя, и я взял трубку.
— Маккоркл слушает.
— Добрый день, мистер Маккоркл. Ваша жена прекрасно себя чувствует, и вы сможете поговорить с ней через несколько минут. Но сначала я должен сообщить вам об изменениях в наших планах. Проект, выполнение которого поручено мистеру Падильо, переносится на более ранний срок — с будущей пятницу на вторник.
— Хорошо.
— Далее, джентльмен, так же задействованный в этом проекте, выразил желание встретиться с мистером Падильо. А также и с вами.
— Он в Вашингтоне?
— Прилетел сегодня, раньше, чем ожидалось. Его выступление в Нью-Йорке также перенесено на четверг, потому и возникла необходимость сдвинуть сроки.
— Я бы хотел поговорить с моей женой.
— С временными изменениями вам все понятно?
— Да. Когда он хочет встретиться с нами?
— Завтра.
— Где?
— В нашей торговой миссии. На Массачусетс-авеню, — он назвал адрес.
— В какое время?
— В три пополудни. Пожалуйста, не опаздывайте.
— Дайте мне поговорить с женой.
— Да, разумеется.
— Фредль?
— Да, дорогой.
— Как ты?
— Все нормально. Только немного устала.
— Они тебя не мучают?
— Нет, дорогой. Только раз заломили руку. Она уже не болит.
— Так у тебя все в порядке?
— Да, я…
На том наш разговор и закончился. Я положил трубку на рычаг, посидел, потом вновь снял трубку, один раз повернул диск.
— Принесите «мартини» с двойной водкой, — я посмотрел на Падильо. Он кивнул. — Два «мартини».
— Как Фредль?
— Нормально. Сегодня она не кричала, но говорит, что устала. Немного устала.
— С тобой говорил тот же тип?
— Да.
— Чего он хотел?
— Они перенесли дату покушения. С пятницы на вторник. А завтра мы должны встретиться с Ван Зандтом.
— Когда?
— В три часа дня в их торговой миссии на Массачусетс.
— Ты знаешь, где это?
— Адрес у меня есть. Наверное, я проезжал мимо не один десяток раз, но не могу вспомнить, что это за дом.
— И что надобно Ван Зандту?
— Он хочет встретиться со своим убийцей.
Падильо поднялся с дивана, прошелся по маленькому кабинету. Пять шагов в одну сторону, пять — в другую. Более места не было.
— Тут не разбежишься, — посетовал я.
— Способствует мыслительному процессу.
— Я бы присоединился к тебе, но двоим здесь не разойтись.
В дверь постучали, я крикнул: «Войдите», — и официант внес два бокала «мартини». Поставил их на стол. Я поблагодарил его, и он отбыл.
— Может, водка поможет, — я поднес ко рту бокал.
— Самые светлые идеи приходят посте двух-трех «мартини».
— Меня осеняло и после четырех.
Падильо закурил, вдохнул дым, закашлялся.
— Как ты думаешь, есть от фильтра хоть какая-то польза?
— Понятия не имею.
— Я бросал курить в Африке.
— И надолго тебя хватило?
— На два дня. Даже чуть больше. На два дня плюс три с половиной часа, если быть точным.
— Что последовало за этим?
— Я признал, что у меня нет силы воли. Испытав при этом безмерную удовлетворенность.
Падильо вновь сел, рассеянно перекатывая пальцами сигарету. Я посмотрел на мой бокал, на полированную поверхность стола, на бюро. Более интересных объектов для созерцания в кабинете не нашлось.
— Как там Фредль?
— По голосу определить трудно. Звучал устало, как она и говорила.
— Ты, похоже, расстроен.
— Я нервничаю. Это новое ощущение. Раньше я никогда так не нервничал из-за другого человека. Может, причина в том, что я поздно женился. Может, такое чувство возникает, когда матери рожают детей, а мужчины становятся отцами. Кажется, что я втянут в гигантский заговор. Весь мир против Маккоркла.
— Если ты еще скажешь, что весь мир против Падильо, я, пожалуй, соглашусь с тобой. Не все так просто, знаешь ли.
— Что? Ты о мире? Естественно, не просто.
— Нет. Я о том, что нам предстоит завтра.
— Не понял.
— Я дам задний ход и предложу им Димека.
— Ты нашел вескую причину?
— Причина есть. А уж какой она им покажется, роли не играет.
— И что это за причина?
— ФБР.
Вновь в дверь постучали. На этот раз герр Хорст и официант принесли ужин. Герр Хорст уже собрался налить мне марочного вина, оно шло у нас по тридцать долларов за бутылку, но я остановил его.
— Пусть пробует герр Падильо. Я после «мартини» ничего не различаю.
Падильо пригубил вино, одобрительно кивнул, и герр Хорст наполнил наши бокалы. Официант положил еду на тарелки. Что мы ели, я не помню, за исключением того, что пища была горячей, а масло — твердым, как камень.
— При случае скажи герру Хорсту, что он перемораживает масло, — попросил я Падильо.
— Мы продаем много вина? — он указал на бокал.
— Не слишком. Бутылка обходится клиенту в тридцать долларов.
— А нам?
— Девятнадцать долларов и семьдесят пять центов, но мы покупаем ящиками.
— Хорошее вино.
— Так чем нам поможет ФБР?
— Мы прикроемся их вниманием к нам, чтобы подсунуть Ван Зандту Димека.
— Откуда ты черпаешь свои идеи?
— Адреса нет. Только абонентный ящик в почтовом отделении.
Я кивнул, допил вино, отодвинул тарелку и закурил. Пятьдесят седьмую сигарету за день. В рот мне словно сунули клок гнилой соломы.
— Мы говорили о ФБР… мистере Гувере и его молодых, обходительных сотрудниках. Теперь они на нашей стороне?
— Да. Во всяком случае, на несколько ближайших дней. Я намерен попросить у них защиты.
— Защиты от кого?
— Мне есть кого назвать.
— Мне тоже, но на ком ты остановишься?
— На торговцах оружием.
— Это ребята шустрые. Естественно, из Африки?
— Ты абсолютно прав.
— А из-за чего они окрысились на тебя? Карабины со спиленным бойком или песок в космолине[9]?
— Космолин уже не применяют. Его заменили какой-то графитовой пастой. Она легче сходит.
— Любопытно. Но ФБР надо бы предложить что-то более весомое.
— Я собираюсь рассказать им об Анголе.
— Ага.
Падильо откинулся на спинку дивана, уставился в потолок.
— Что тебе известно об Анголе?