Когда подвыпившие сотрудники все же решились окунуться в мутной воде, их остановил голос диктора, гремевший над всей окрестностью, словно глас Небес. Граждане! — вопил голос, явно наслаждаясь самим собою. Вы выехали на нашу замечательную природу. Ласково светит солнце. Легкий ветерок колышет зеленую листву. Вы садитесь в лодку и с шутками и песнями плывете на середину водоема. Нежная волна слегка раскачивает лодку. Лодка переворачивается, и вы идете ко дну. Граждане! Будьте бдительны на водах! Не раскачивайте лодку! Не отплывайте от берега!!!
Прочитав заметку, Петин проронил слезу умиления. В наше время это было недоступно, сказал он со вздохом. Вам, молодым, хорошо. Значит, не зря мы недоели, недоспали, недоотдохнули. Значит, не зря мое поколение...
Молодцы комсомольцы! — сказала Тваржинская, пожав руку престарелой заведующей кабинетом. Как сказал поэт, и мне хочется, задрав штаны, бежать за комсомолом. И я бы... Да годы не те. Завидую и поздравляю.
Совещание на Большой Лубянке
— Маркса, Ленина, Сталина и прочих пока обнаружить не удалось.
— Усилить поиски. Удвойте число оперработников. Наблюдение за квартирой продолжать. Этих мерзавцев надо Разыскать во что бы то ни стало.
— Мне кажется, они что-то почувствовали.
— Возможно. Успокоятся и все равно явятся. Главное — Терпение. Как с Террористом?
— Ничего нового. Я думаю, что его лучше будет перевести в Институт Сербского.
— Да. И поставить на ноги. Он нам нужен здоровый. Пусть сместят всю документацию на два года назад. Пусть он выздоровеет еще в прошлом году.
— Вот предварительная общая схема. Это — МНС. Через Обличителя — связь с «Рабочей группой». Через Террориста — связь с террористической группой, в которую входят Маркс, Ленин, Сталин... Это — линия связи с иностранной разведкой. Мы только начали работать в этом направлении.
— В прошлое десятилетие в институт приезжали многочисленные делегации с Запада и отдельные западные ученые. Было несколько международных совещаний. Наши ученые неоднократно ездили на Запад. Все эти материалы надо под нять и тщательно изучить.
— Он не ездил за границу.
— Он работал с иностранцами здесь. Он же два язык знает. Изучите всех лиц, с которыми он имел или в принципе мог иметь контакты.
— Добронравов, судя по всему, может сыграть роль...
— Его, конечно, надо подключить к террористической группе. Для открытого процесса он необходим. Как Татьяна?
— Пока безрезультатно. В кино он был, но домой ее не повел.
— Пусть продолжает. Напоите его. Пусть она приведет его домой. У него бывают провалы в памяти, вряд ли заподозрит...
После работы
Ученый Секретарь неожиданно предложил МНС сдать рукопись обратно, поскольку ее затребовали из президиума. Отзыв писать не надо, они там сами разберутся. Зайдя к завхозу и взяв у него за трешку (плата за молчание) пачку старых рукописей, подлежащих уничтожению, МНС перемешал странички со своими и отдал секретарю. Жаль, подумал он, не удалось докончить. Хотя, может быть, так даже эффектнее получится. Хотел бы я знать, что это за рукописи, которые дал мне завхоз? Но завхоза уже не было в институте — ушел пропивать трешку. Вот будет номер, подумал МНС, если это из материалов спецгруппы отдела информации! А это весьма возможно, раз рукописи предназначили к сожжению.
Рабочий день окончился. Прозвенел звонок. Огромная флегматичная девица из отдела кадров вынесла книги прихода-ухода. Посеревшие и потускневшие за день сотрудники торопливо расписывались и бежали по своим делам, в основном — по магазинам, ибо большинство таковых были женщины. Молодые младшие сотрудники — мужчины и старые отъявленные пьяницы сколачивали группки на предмет «отметить», «перекусить», «продолжить», «прошвырнуться», «поговорить». МНС и Учитель, не сговариваясь, молча двинулись вниз. Уже на третьем этаже их перехватил Добронравов. В самом низу к ним присоединились ребята из «Вопросов» — Знакомый, один молодой парень, который (по слухам) пишет обличительный роман с намерением опубликовать его на Западе, и еще один пожилой парень с растрепанной бородой, который уже третий десяток лет не может написать кандидатскую диссертацию. Ребята из «Вопросов» предложили пойти в ДЖ, специально на пиво.
— Как дела с рукописью? — спросил Знакомый.
— Все в порядке, нашлась. Ее Сосед спрятал.
— Жаль. А то можно было бы великолепную хохму устроить.
— Как у вас там с Обличителем?
— Вроде заглохло, — сказал Добронравов. — Кагэбэшники, во всяком, случае не появляются.
— Дурацкая липа, — заметил Учитель. — Как всегда, хотели из мухи слона раздуть.
— Хотите новый анекдот? Подходит утром Брежнев к окну. Привет, Солнце, говорит. Приветствую Вас, дорогой товарищ Генеральный Секретарь, Председатель Президиума, Председатель Комитета Обороны, Маршал, лауреат Ленинской премии, десятирежды Герой и т.д. и т.п., отвечает Солнце. День. Подходит Брежнев к окну. Привет, говорит, Солнышко. Приветствую Вас, дорогой Генеральный Секретарь, Председатель и т. д. и т. п., отвечает Солнце. Вечер. Подходит Брежнев к окну. Привет, говорит, Солнышко. А пошел ты на ..., отвечает Солнце. Как же ты так грубо, обиделся Брежнев. Утром ко мне так хорошо обращалось и днем, а теперь-то почему так? Плевать мне на тебя, теперь я на Западе, отвечает Солнце.
— А гайки-то Они закручивают вовсю. В ближайшем номере пойдет два погромных материала. И каких! После пятьдесят шестого года ничего подобного не было.
— На мартовском Пленуме решили послать Запад подальше и начать решительно сокращать нашу экономическую зависимость от него. Похоже, что хотят снова опустит «железный занавес».
— Это не так-то просто теперь.
— А кого громят?
— Совершенно неожиданные фигуры. Пятнадцать лет в журнале, но до сих пор не пойму, по каким принципам отбирают. В диамате будут бить Петрова, Сударикова и Иваницкого. Знаете?
— Конечно. Но они же болтуны и кретины!
— А в истмате... Ни за что не догадаетесь. И не поверите, Лукина, Седова... И еще несколько человек. В общем, всех авторов того сборника Лукина.
— За что? Это же смешно!
— Им не до смеха. Очевидно, в Отделе науки ЦК это дело всесторонне обсудили. Чтобы это не выглядело как антисемитизм, отобрали почти одних русских. Но чтобы зародилась мысль в этом направлении, пару евреев явных подкинули и одного «замаскированного». Кого? А Седова. Выбрали фигуры второстепенные, чтобы на Западе шуму не было. Вместе тем мало-мальски известные, чтобы дело серьезно выглядел
— А в каком духе погром?
— Уступки и примиренчество по отношению к буржуазной западной идеологии, протаскивание враждебных идей, забвение фундаментальных истин марксизма-ленинизма. В общем демонстрация идеологической непримиримости.
— После «Вопросов», надо думать, и в «Коммунисте» кое-что дадут. Потом — в газетах. И пойдет!..
— Если это всерьез, то надо ожидать какой-нибудь крупной пакости на общегосударственном уровне. Могут крупный спектакль затеять. Давно не было. Соскучились, наверно. А руки чешутся.
ДЖ оказался закрытым по случаю Всесоюзного совещания журналистов по вопросам идеологической работы. Ох, как все это осточертело, сказал Добронравов, когда они остались вдвоем с МНС. Была бы противотанковая граната, не задумываясь запустил бы под первую же «черную карету». Гранатой их не возьмешь, задумчиво сказал МНС. Сказки, сказал Добронравов. Это Они специально такие слухи распускают. Противотанковая граната, если попадешь, конечно, запросто прошибет. А где ее взять, спросил МНС. Это не проблема, сказал Добронравов. Лишь бы желание было. А кто ищет, как пели когда-то, тот всегда найдет. Только что именно найдет, подумал МНС, но промолчал. Он уже вошел в состояние полной отрешенности от окружающего.
Татьяна
— Ты кто?
— Татьяна.
— Зачем ты здесь?
— Глупый вопрос. Зачем женщина попадает в кровать к мужчине? Признаюсь, я об этом не жалею.
— Судя по физиономии, ты — сволочь.
— Но-но!
— А судя по телу, в тебе есть искра божества.
— То-то!
— Так что оставайся. Но предупреждаю, никаких теоретических рассуждений! Эту комнату прослушивают и проглядывают насквозь. И чтобы никаких реформ! Я ненавижу усовершенствования. Я предпочитаю стабильный бардак. Бардак — он и должен быть бардаком, а не коммунистическим раем.
— Может быть, кофе сделать?
— С ума сошла? Какой теперь кофе?!
— Натуральный. У меня есть пакетик.
— Если это так, значит, ты послана мне Богом.
— Ну, не самим Богом. Каким-нибудь его заместителем.
— А теперь скажи, где ты меня подцепила?
— Это ты меня подцепил. Но каюсь, я давно за тобой охочусь. Ты мне давно нравишься. Я тут неподалеку работаю. Но ты на меня не обращал внимания.
— А вчера обратил?
— Ты просто схватил меня, затащил в парадное и сделал свое дело. Потом схватил за руку и поволок сюда. Сказал: будь моей женой и войди в мой дом!
— Так и сказал?
— Так и сказал.
— Тогда и будь ею. Знаешь, я только теперь понял, почему Пушкин свою героиню назвал Татьяной. И давай закроемся одеялом. Я не хочу, чтобы Они видели нашу чистую любовь.
Доклад МНС на заседании отдела
На большой площадке повесили объявление о том, что состоится заседание отдела борьбы с антикоммунизмом, на котором будет заслушан доклад младшего научного сотрудника такого-то на тему «Роль логики в идеологической борьбе нашего времени». Объявление произвело сильнейшее впечатление на институт. Всю неделю не умолкали разговоры на эту тему.
— Мы-то думали, — ехидно говорили одни, — а он! Оказывается, он такое же дерьмо, как все. А еще бороду отрастил! Книжки иностранные читает!
— Мы же говорили, что он себе на уме,— говорили другие.
— Типичный стукач, — говорили третьи.
— Он уходит в Отдел науки ЦК, — шептала всем по секрету ведущая сплетница Вирусик. — Знаете, сколько он будет получать? Что вы! В три раза больше. Квартиру сразу дают. И вообще, умеют устраиваться эти проходимцы!