Речь случайного собутыльника
Наши диссиденты на Запад надеются. О, наив! Хочешь, я расскажу тебе случай, который исчерпывающим образом характеризует Запад? Два года назад разрешили выехать на Запад одному видному диссиденту. Недавно сообщили, что он умер от сердечного приступа. А на самом деле произошло вот что. Выпустить-то его выпустили, но решили убрать там, на Западе. И всадили ему каким-то образом ядовитые бактерии. Его удалось спасти. Врачи, безусловно, установили, что имело место покушение. Но власти запретили это предавать гласности, поскольку не хотели из-за такой мелочи портить отношения с нами. А результат? Наши агенты убедились в безнаказанности и вскоре устроили обреченному диссиденту «сердечный приступ». И на сей раз власти западного государства решили, что нет полного доказательства убийства. Подонки, говоришь? Конечно. И я так считаю. Но самое мерзкое в этой истории то, что никаких выгод из общения с нами это государство не извлекло. Что же делать? Надеяться только на себя. Стрелять надо! Бомбы бросать! В кого?! Не маленький, сам знаешь. Какой от этого прок? Никакого. Может быть, хуже будет. Ну и что? Разве люди дерутся для того, чтобы выгоду извлечь? Пора, молодой человек, нам вспомнить, что мы — мужчины, а не бабы. Бить Их надо! А что из этого получится — не наше дело. Наше дело, юноша, — трупы. А подбирать их — пусть этим занимаются женщины.
Из рукописи
Еще более разительные перемены произошли в социальной среде человека. Прошлый век и начало этого — безудержная революционность, надежды на райское общество в ближайшем будущем, иллюзии, чаяния. Теперь же эти чаяния воплотились в действительность, общество трудящихся и для трудящихся стало реальностью, обнажились его сущность и перспективы, наступили разочарование и страх. Конечно, новое общество избавило многих людей от язв старого, например от безработицы. Люди тут сыты. Имеют одежду и жилье. Получают образование. Но какой ценой? Ценой новых форм разделения людей на рабов и господ, новых форм закрепощения и насилия, новых форм социальных контрастов, новых форм жесточайшей борьбы за существование. Я не хочу здесь описывать язвы нового общества — они теперь общеизвестны, и обличительная литература уже выглядит банальной и оставляет равнодушным. Я хочу обратить внимание лишь на два момента: на закономерный характер пороков нашего общества и на идеологическую реакцию на них.
Объективные общественные законы действительно существуют. Но им подчиняется всякое общество, в том числе и новое социалистическое, развитое социалистическое, коммунистическое. И в соответствии с ними складывается общественная жизнь, а отнюдь не в соответствии с благими пожеланиями теоретиков, на каких бы позициях они ни стояли и какие бы прекраснодушные проекты ни строили. Законы эти просты и очевидны. Хотя действие их скрыто и затемнено множеством обстоятельств, оно так или иначе неотвратимо. Приведу несколько примеров их. Примем такие обозначения: М — полезная отдача человека (полезный труд); N— фиктивная (кажущаяся) отдача; Р — вознаграждение за деятельность; Q — социальное положение индивида. Есть способы измерить все эти величины. Но нам здесь важны их зависимости, выражаемые такими утверждениями: 1) Р адекватно Q, то есть чем выше (ниже) Q, тем выше (ниже) Р; 2) сумма М и N есть константа для каждой социальной категории индивидов; 3) М обратно пропорциональна Q, то есть чем выше (ниже) Q, тем меньше (больше) М; из этого закона логически следует, что N прямо пропорциональна Q; 4) чем меньше Р, тем меньше М; 5) М невозможно на достаточно долгий период и заметным образом увеличить без увеличения Р. Разумеется, все приведенные законы действуют, как и вообще законы массовых явлений, как тенденции, а не как подтверждаемые в каждом частном случае. Согласно этим законам в обществе неизбежно складывается система социальных привилегий и распределение ценностей в соответствии с социальным рангом индивидов. А низкий жизненный уровень производителей материальных и духовных ценностей имеет неизбежным следствием замедление (а то и снижение) роста производительности труда. Многие законы такого рода уже описаны в критической (в основном — в антикоммунистической) литературе. Систематически описав их совокупное действие, можно дать убедительное обоснование тому, что отрицательные явления в жизни Советского Союза порождены не «временными» трудностями и не случайны, а суть неизбежные спутники положительных явлений социализма (коммунизма). Более того, можно показать, что никакого принципиально иного социализма и коммунизма, чем уже имеющийся у нас, нет и никогда не будет. Возможно некоторое улучшение жизненного уровня населения, но никаких существенных социальных перемен уже не будет. И не будет никогда никакой «высшей стадии», когда «как из рога изобилия» и т.п. Современная наука, может быть, еще не способна всесторонне раскрыть позитивные потенции общества. Но она уже способна точно сказать, на что не способно никакое общество: оно не способно обойтись без своих собственных язв.
Беседа Сота с Субботичем
Сот. Расскажите подробнее об этом разговоре МНС с Террористом.
Суб. Они зашли в сектор философских проблем физики, подошли к окну, которое выходит как раз в сторону Кремля. А дверь не прикрыли. Я сидел в соседней комнате за шкафом. Весь их разговор был достаточно отчетливо слышен мне. Я сначала хотел прикрыть дверь, так как он меня раздражал. Но, услышав слова о взрывах, я заинтересовался.
Сот. Кто и что конкретно говорил?
Суб. Говорил в основном человек, которого вы изволили назвать Террористом. Он сказал, что проблема доставки взрывчатого вещества в Кремль по воздуху технически легко разрешима. Время тоже легко установить — сессия Верховного Совета, или съезд партии, или юбилейное заседание. Они, мол, чуть ли не каждую неделю заседают. Сложность в управлении летательным аппаратом по радио. Отсюда, из этого окна, удобнее всего. МНС сказал, что перед закрытием института все кабинеты проверяют и опечатывают, а в ответственные дни тут остаются дежурные. Террорист сказал, что можно спрятаться в шкаф.
Сот. А что вы можете рассказать по поводу встреч МНС с членами «Рабочей группы»?
Суб. Я, видите ли, живу на улице Горького. В писательском доме. Отец мой, как вам должно быть известно, был крупным писателем. Лауреат. Ста... простите, Государственной премии. Я частенько хожу на работу и с работы пешком. Однажды, проходя мимо приемной Президиума Верховного Совета, я видел МНС в компании нескольких странного вида людей. Я, конечно, не могу категорически настаивать на гипотезе, что эти люди были членами «Рабочей группы». Но в свете событий... Так сказать... Э-э-э... Я свою гипотезу не считаю настолько невероятной, чтобы не быть признанной не заслуживающей, говоря популярно, доверия.
Сот. А что вы можете рассказать о связях МНС с иностранцами?
Суб. К нам в институт вообще, и в сектор в частности, иностранцы приезжали довольно часто. МНС обычно выполнял при них функции переводчика и сопровождающего. Не берусь судить, насколько добросовестно он переводил. Мы разговорными западными языками не владеем, и он мог наговорить им Бог знает что под маркой перевода.
Сот. О чем он вел разговоры помимо профессиональных тем?
Суб. Я же вам сказал, что я не знаю разговорных иностранных языков. Хотя я однажды слушал разговор его с поляками. О чем? В общем, разговор антисоветский. Смеялись, анекдоты рассказывали. Какие? Ну, например, такой. Террористы захватили Герека и предъявили ультиматум правительству: если им не дадут миллион злотых, они выпустят Герека.
Сот. Ха-ха-ха! А еще?
Суб. Я не нахожу в этом ничего смешного. Странно от вас слышать такую реакцию.
Сот. Я не над анекдотом смеюсь. Дело в том, что я уже десятый раз слышу его. Это у них нечто вроде пароля.
Суб. Это весьма правдоподобно. Да, чуть было не забыл! Я дважды видел МНС в «Национале». Я проходил мимо и видел через окно. Один раз с человеком, очень похожим на иностранца.
Искушение
— Не могу понять, почему на Западе каждый день убивают какую-нибудь важную персону, а у нас — тишь и гладь.
— Не такая уж тишь и гладь. И у нас что-то творится, но власти скрывают. К тому же мы все делаем с опозданием. Помяните мое слово, и у нас начнет такое твориться, что даже Запад содрогнется. Нужен только успешный пример, который нельзя будет скрыть от огласки.
— Сомневаюсь. Терроризм есть признак общества демократического. В тоталитарном обществе терроризм есть прерогатива власти. Даже тот случай с попыткой покушения на Генсека в большей мере есть провокация властей, чем инициатива снизу.
— Но и инициатива снизу тут была. Только они не сумели перехитрить провокаторов. Будь я помоложе...
— Конечно, попробовать стоит. Но...
Из рукописи
Определилось раз и навсегда место, которое занимает человек в социалистическом (коммунистическом) обществе, его ценность, его отношение к обществу и общества к нему, его самосознание и основные черты социального поведения. С полной очевидностью выяснилось, что все это не имеет ничего общего с обещаниями классиков, с чаяниями подпавших под их влияние идиотов, с нашей официальной демагогией и пропагандой, с программой партии и т.д. и т.п. Прежде всего, тут и речи никакой быть не может о каком бы то ни было социальном равенстве. Только закоренелый кретин и циничный партийный демагог может теперь не заметить разницу в способе жизни во всех ее аспектах, например, между номенклатурными работниками, с одной стороны, и простыми работягами и мелкими служащими — с другой. Нужно быть еще большим кретином или циником, чтобы поверить в то, что эта разница будет сокращаться и исчезнет совсем. Опыт многолетней истории пока говорит обратное: эта разница неумолимо растет. И теоретическое исследование дает результаты, согласующиеся с опытом.