Интеллигентный и начитанный Белый Бумажный Веер хорошо знал свое дело. Он не жалел времени и усилий, чтобы внушать вновь завербованным членам «Триады» основные догмы «великого братства». Обычно новичков на несколько недель увозили на какой-нибудь пустынный остров, и там Белый Бумажный Веер давал волю своему красноречию. Он терпеливо вдалбливал в слушателей основные конфуцианские постулаты, модернизированные в соответствии с нуждами тайного общества. Центральное место в его проповедях занимал вопрос о «самосовершенствовании нравственности человека». Суть этого вопроса сводилась к усвоению взаимоотношений между высшими и низшими, к почитанию культа предков и поклонению небу, толкователем воли которого является глава «Великого братства». Многочисленные помощники Белого Бумажного Веера постоянно проводили подобные беседы с людьми других вождей и попутно вербовали осведомителей для своего шефа. Благодаря этому Белый Бумажный Веер прекрасно знал настроения в других кланах, и остальные главари тайного общества боялись его, пожалуй, не меньше, чем самого Желтого Дракона.
Теми, кто не усваивал несложные положения «Канонов», занимался другой сидевший в комнате человек. Он имел сан Красного Жезла. Полсотни убийц, которых он держал в подчинении, по приказу своего босса немедленно и безжалостно расправлялись со всеми, кто проявлял малейшее недовольство, кто не умел держать язык за зубами или стремился занять место старшего по рангу.
Сам Красный Жезл, впрочем, давно метил на пост Белого Бумажного Веера. Этот пост давал больше полномочий и соответственно больше прибыли. Белый Бумажный Веер имел более обширные и выгодные районы для рэкета. Красный Жезл ненавидел «старшего брата» и ждал случая, чтобы убрать его с дороги.
Кроме того, Красный Жезл возглавлял так называемый «морской отряд» «Триады». Он состоял из дюжины небольших, но хорошо вооруженных моторных сампанов и трех-четырех десятков бывших моряков, солдат чанкайшистских войск и уголовников. «Морской отряд» промышлял грабежом торговых судов в Малаккском проливе и водах, омывающих Сингапур с востока и юга.
С Белым Бумажным Веером, Красным Жезлом и другими вождями «Триады» Желтый Дракон виделся редко. Обычно они встречались лишь во время ритуалов, проводившихся раз в два месяца. Связь поддерживалась через человека, стоявшего на низшей ступени иерархической лестницы вождей — Соломенную Сандалию. Но сегодня и Белый Бумажный Веер, и Красный Жезл уже во второй раз за последние три недели находились в «зеленой гостиной» Желтого Дракона.
— Право, экселенц, — оправдывался Красный Жезл, — я ума не приложу, как мы могли просмотреть начало работ на Блаканг-Мати.
Плохо знающий английский язык Красный Жезл произносил слово «экселенц» с трудом, шепелявя. Ему очень не нравилось обращаться к главе «Триады» по-иностранному, но такова была воля Желтого Дракона, поклонника третьего рейха.
— Это беспредметный разговор, — поморщившись, произнес Желтый Дракон, — к тому же вашей вины здесь нет, Красный Жезл.
Он возвратился в кресло и стал пристально рассматривать свой золотой перстень с таким же, как на лаковой картине, узором в виде свернувшихся драконов.
Речь Желтого Дракона была лаконичной. Он говорил всегда тихо, медленно, словно произносить слова ему стоило больших усилий. Он имел обыкновение разговаривать с собеседниками таким тоном, что те вдруг начинали чувствовать себя в чем-то виноватыми.
Красный Жезл прекрасно знал, что он ни при чем. О том, что на острове появились рабочие, Желтому Дракону должен был сообщить Тонкий Бамбук. Вместе со своими многочисленными осведомителями Тонкий Бамбук был ушами и глазами организации. Видя, что глава «Триады» раздражен, и раздражен сильно, Красный Жезл решил попытаться аккуратно переложить часть недовольства Желтого Дракона на своего «младшего брата». Но по тому, как Желтый Дракон его оборвал и сделал ударение на слове «здесь», Красный Жезл понял, что предстоит не слишком приятный разговор.
— Если экселенц позволит… — неуверенно начал он.
— Я слушаю.
— «Черный лотос» больше не будет мешать нам ни здесь, ни в Таиланде. Операция закончена. Со вчерашнего дня «Черного лотоса» больше не существует. Их люди теперь будут работать на нас. Лим дал хорошие деньги за то, чтобы мы сохранили ему жизнь. Но…
Красный Жезл позволил себе хихикнуть.
— Сейчас это меня не интересует, — сухо произнес Желтый Дракон.
Его тонкие бледные пальцы скользнули в стоящую на столике коробку из черного дерева с изящным золотым орнамен-том и извлекли оттуда сигарету. Красный Жезл торопливо достал из кармана зажигалку, щелкнул ею, чуть помедлил, давая улетучиться газу, и, услужливо изогнувшись, поднес ее Желтому Дракону. Затем он вопросительно уставился на главу тайного общества.
— Экселенц желает узнать подробности акции на Блаканг-Мати, — вмешался Белый Бумажный Веер.
Красный Жезл не помнил случая, чтобы Желтый Дракон когда-нибудь интересовался деталями операций. О результатах ему сообщалось через Соломенную Сандалию, и этого всегда оказывалось достаточно. Так было и на этот раз. И вот две недели спустя Желтый Дракон почему-то решил вернуться к событиям той ночи. Это было явным проявлением недоверия к Красному Жезлу. И, судя по всему, без участия Белого Бумажного Веера тут не обошлось. Красный Жезл одарил «старшего брата» не слишком дружелюбным взглядом, мучительно соображая, не допустил ли он какой-либо промах. Нет, вроде бы все было нормально.
— Я полагал, экселенц, что Соломенная Сандалия…
Он осекся, наткнувшись на немигающий взгляд бесцветных глаз Желтого Дракона, молча поклонился и начал рассказывать обстоятельно, не упуская ни малейшей подробности.
— Вы уверены, что полиция ничего не заметила? — спросил Желтый Дракон, когда Красный Жезл закончил.
— Снотворное сработало безотказно, экселенц.
— А этот ваш… сержант?
— Ко Ин, экселенц?
— Да.
— Он надежный человек, экселенц.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Желтый Дракон.
— Вы имеете в виду, что у «Си-Ай-Ю» могут возникнуть какие-то подозрения?
— Я ничего не имею в виду. Вы знаете мой принцип: лучше отрубить палец, чем потерять руку.
— Он вне подозрений, экселенц. Я вас уверяю. Ко Ин — один из моих лучших людей.
— Я никогда не считал доверие добродетелью, — изрек Желтый Дракон.
— Островом занялась «Си-Ай-Ю», — снова вмешался Белый Бумажный Веер, — и если была допущена хоть малейшая оплошность, Аланг может установить наблюдение за Ко Ином.
— Пока нет никаких признаков, указывающих на то, что служба Аланга заинтересовалась кем-то всерьез, — попытался возразить Красный Жезл.
— К сожалению, я пока не имею своих людей в «Си-Ай-Ю», — вкрадчиво произнес Белый Бумажный Веер, — и, насколько мне известно, вы тоже, младший брат. Так что лишняя проверка не помешает.
Красный Жезл кивнул в знак согласия. Желтый Дракон медленно поднял левую руку и потер пальцами висок.
— Труп Лима не выведет «Си-Ай-Ю» на «Тумасик»? — снова обратился глава «Триады» к Красному Жезлу.
— Исключено, экселенц. В Бангкоке у него не было «хвоста».
— Не слишком ли вы категоричны сегодня, Красный Жезл? А билет?
— Я все вытряхнул у него еще на судне, экселенц.
— Вы видели билет?
Красный Жезл вдруг отчетливо вспомнил, что в бумажнике Лима билета не оказалось. Но тогда это не имело никакого значения. Участь Лима была решена. В ожидании выкупа, который он обещал за свою жизнь и который все равно не спас его, Лима отвезли на Блаканг-Мати. А остров на протяжении последних двадцати лет надежно хранил свою тайну. Но попробуй объяснить все это Желтому Дракону!
«Черт побрал бы этот гольф-клуб, этих рабочих и вообще этот остров! — выругался про себя Красный Жезл. — Наверное, билет где-нибудь затерялся».
— Я уничтожил его, экселенц, — ответил он, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности.
— Так вы даете гарантию, что все было чисто, младший брат? — с ехидной вежливостью осведомился Белый Бумажный Веер.
— У старшего брата появились какие-то сомнения в отношении меня или моих людей? — с такой же подчеркнутой любезностью отозвался Красный Жезл, предчувствуя, однако, недоброе.
Губы Белого Бумажного Веера искривились в едва уловимой усмешке.
— Ну что вы, младший брат. Я даже убеждал экселенца в том, что эпизод с Сунгаем нужно считать чистейшей случайностью.
Так вот почему раздражен Желтый Дракон! Красный Жезл почувствовал, что он наливается бессильной яростью. Белый Бумажный Веер умел бить хлестко и любил наносить удары из-за угла. Но ярость тотчас же сменилась почти животным страхом. Неприятный, колющий холодок сбежал по спине, проник под кожу и стал быстро обволакивать все внутри. Красный Жезл метнул короткий взгляд в сторону Желтого Дракона. Тот сидел не шелохнувшись — точь-в-точь нефритовая статуэтка из знаменитой коллекции братьев Ау[14]. И эта неподвижность не просто пугала. Она внушала ужас. Так замирает кобра, увидев перед собой жертву.
Сунгай, механик с «Тумасика», улизнул с судна еще до шторма, вероятно, сразу же после того, как Красный Жезл со своими людьми подчалил на моторных сампанах и поднялся на борт. Исчезновение индонезийца было замечено слишком поздно. Правда, Красный Жезл не придал этому значения, по-тому что считал: механику не преодолеть сто миль, да к тому же еще и в шторм. Он не стал ничего говорить Желтому Дракону, чтобы лишний раз не раздражать его.
«Неужели проклятому индонезийцу все-таки удалось выплыть? — мелькнуло в голове Красного Жезла, но он тут же попытался себя успокоить: — Нет, невозможно. Но как эта злобная крыса вынюхала, что Сунгай бросился в море?»
— Мои люди совершенно случайно узнали о том, что Сунгай появился в доках, — словно угадав мысли Красного Жезла, произнес Белый Бумажный Веер.
У Красного Жезла застучало в висках: «появился в доках, появился в доках…»
— Почему вы не сказали мне, что Сунгай жив? — тон