асывает идею о восставших из мертвых душах. Перед ним те, чью кровь он помогал пролить, и чьи тела, по его убеждению, давно должны гнить в темной пещере. Барбато бледен, как смерть, и боится он не божьего суда, но земного возмездия. Причем сурового, так как мексиканец осознает всю жестокость преступления, в котором был замешан.
Какие бы опасения не обуревали его, некоторое время они никого не интересуют. Бросив на него беглый взгляд, рейнджеры поворачиваются к двоим, которые уже совсем близко. Спрыгнув с седел, они окружают приятелей. На языках у них вертятся вопросы, а в глазах застыло ожидание.
Первыми слово берут капитан и Калли.
– Неужто это ты перед нами, Уолт? – спрашивает бывший командир Уайлдера. – Собственной персоной?
– Чтоб мне провалиться, если я знаю, кэп, – отвечает тот. – После всего, что стряслось, я ни в чем больше не уверен. Особенно встретив тебя с остальными ребятами. Скажи, кэп, чего ради занесло вас сюда?
– Из-за тебя.
– Меня?
– Да. Мы ехали тебя похоронить.
– Так оно и есть, – поддерживает капитана Калли. – Мы собирались предать погребению твои кости и не ожидали найти на них столько мяса. Ради этого мы перлись сюда всю дорогу от реки Пекан. А зная о твоей горячей привязанности к этой стреляющей железяке, я захватил ее с собой, чтобы положить в твою могилу.
С этими словами Калли соскальзывает с седла и заключает товарища в крепкие объятия, а потом вручает винтовку.
Ни слова, ни оружие не проясняют ситуацию для Уолта, скорее даже наоборот.
– Ерусалим! – восклицает он. – Это я или кто-то другой? Сон или нет? Это моя стреляющая палка, точняк. Я оставил ее на моей лошади, после того как перерезал бедному созданию глотку. Может, и коняга с тобой? Теперь я ничему не удивлюсь. Ну, Нат, не стой столбом, а расскажи все по порядку. Где ты раздобыл ружье?
– На Пекан-Крик. Там мы настигли отряд тенава-команчей под командой вождя, которого они кличут Рогатой Ящерицей. Ты про него слышал. Теперь, впрочем, не услышишь, потому как его стерли с лица земли, как и большую часть шайки. Это наша работа. Стычка произошла у реки, где они разбили лагерь. Много времени это не заняло, и как только все было кончено, мы стали осматривать тела и нашли красавчика-вождя, а руки у него сжимают мертвой хваткой твое ружье. Мы, естественно, заподозрили, что с тобой недоброе случилось. Но винтовка не сообщила нам ничего об обстоятельствах, при которых вы с ней расстались. На удачу, среди индейцев захватили мы перебежчика-мексикина – вон того субчика. Он примкнул к сброду Рогатой Ящерицы и прожил среди инджунов какое-то время. Поэтому мы накинули ему лассо на шею и пообещали вздернуть. Тут мерзавец и выложил все как на духу: про нападение на караван, и про то, как тебя с товарищем – этим парнем, как понимаю, – замуровали в пещере. Мы решили разыскать твои кости и предать их более христианскому погребению. И направились к той пещере, следуя указаниям этого ринигада. Он сказал, что путь можно срезать через каньон, из которого мы только что вышли, взобравшись на одну из вершин Луизианской возвышенности. Вот уж срезали – так срезали – бьюсь об заклад, наш малый оказался более прав, чем сам ожидал! Вывел нас прямо на твой скелет, только мяса на нем оказалось еще больше, чем раньше было. Ну вот, я рассказал тебе нашу историю, теперь излагай свою, которая, сдается мне, содержит куда больше необъяснимых загадок, чем моя. Так что отвязывай язык, старый конь, и рассказывай все по порядку.
Как ни коротка и живописна была повесть Калли, Уолту потребовалось еще меньше времени, чтобы ввести прежних соратников в курс событий, произошедших с ним и Хэмерсли, которого он представил рейнджерам как товарища по опасным приключениям – второго из двоих, которого якобы похоронили заживо в пещере!
Глава 59. Взаимные объяснения
Появление рейнджеров именно в этот момент оказывается, безусловно, совпадением самого удивительного свойства. Еще десять минут, и они обнаружили бы хакаль покинутым, потому как Хэмерсли и Уайлдер уже решили уходить, захватив предателя с собой. Техасцы наверняка обнаружили бы признаки недавнего пребывания в этом месте многочисленной группы людей, и по отпечаткам подков эти опытные следопыты легко установили бы, что это не индейцы. Тем не менее рейнджеры вполне могли задержаться на ранчо и даже остаться в долине на ночь. Именно таково было их намерение, потому как лошади путников устали, да и сами они были измотаны трудным путем через каньон. Пусть по прямой линии дорога не превышала десяти миль, зато вдоль извилистого потока наматывала все двадцать – вполне приличный, даже напряженный дневной переход.
Поднявшись на равнину, техасцы обнаружили бы след отряда Ураги, и поняли, что имеют дело с мексиканскими солдатами. А хотя те и являются заклятыми их врагами, рейнджеры не могли последовать за ними. Фора в несколько часов, плохое состояние собственных животных, вероятность нахождения поблизости значительных сил неприятеля – все эти факторы могли повлиять на них, и рота продолжила бы путь к пещере, следуя указаниям ренегата, то есть в совершенно ином направлении. Но по случайному совпадению техасцы появились как раз в нужный момент. Это наводило на мысль о руке Провидения, столь уместно вмешавшегося в ход вещей – именно в этом свете рассматривали ситуацию Хэмерсли и Уайлдер.
Как можно короче последний вводит вновь прибывших в курс дел, сообщив по крайней мере то, что им пока стоит знать. Потом обращается с просьбой о помощи.
Техасцы откликаются на нее мгновенно и единодушно. Никто не голосует против, наоборот, все проявляют энергию и пыл, которые вселяют в Хэмерсли проблеск надежды. У него появились друзья, чьи враги – и его враги тоже. И в количестве достаточном, чтобы преследовать отряд Ураги и уничтожить его. Они могут настичь мексиканцев этой же ночью, а если нет, то завтра. И даже если не завтра, погоня будет продолжаться до границ Нью-Мексико, до берегов самой Дель-Норте.
Сердце его больше не удручено, шанс вырвать друзей из лап смерти и спасти возлюбленную от бесчестия становится вполне реальным. Фрэнк не просто надеется на успех, но почти уверен в нем. Поддержанный Уайлдером, он предлагает выступать немедленно.
Для техасцев это предложение звучит, как приглашение на бал или на тур приграничного фанданго. Волнение опасности – вот их хлеб, хорошая драка с мексиканцами – их забава, погоня – высшее из удовольствий. Тем более, что здесь ими руководит желание не только уничтожить ненавистного врага, но и освободить пленниц, прекрасных женщин, которых с энтузиазмом расписывает Уолт. Именно это толкает рейнджеров действовать немедленно, разжигает в их сердцах дух фронтирного рыцарства, благодаря которому они и записались в рейнджеры.
Но при всем своем бурном порыве эти парни не срываются с места. Капитан Хейнс, старый «истребитель индейцев», один из опытнейших военных вождей на техасской границе, охлаждает их пыл. Он призывает действовать обдуманно и последовательно. Калли тоже рекомендует такой подход.
– Но с какой стати нам терять время? – вопрошает негодующий на задержку кентуккиец. – Мексиканцы не более чем в десяти милях отсюда. Мы нагоним их еще до заката.
– Вот этого нам и не следует делать, – возражает предводитель рейнджеров. – А если они заметят наше приближение? На голой равнине так наверняка и случится. И что тогда? Лошади у них, как я понимаю, свежее в сравнении с нашими. Уланы могут ускакать, оставив нас глазеть им вслед, как первоапрельских дураков. Будет у них время и забрать с собой пленников.
Последний довод производит впечатление на всех. Даже Хэмерсли не сопротивляется больше.
– Дождемся захода солнца, – продолжает техасский капитан. – Это как раз то, что нам нужно. Поскольку мексиканцы направляются, как я понимаю, строго на запад, мы легко найдем их след, будь ночь ясная или облачная. Нат Калли справится, и если наш приятель Уолт не растерял своих навыков, то можно положиться и на него.
Рейнджер нынешний и рейнджер бывший, стоя поблизости, хранят скромное молчание.
– Наш план таков, – говорит Хейнс далее. – Подкрадемся к их лагерю под покровом ночи и окружим, чтобы никто не ушел. Лагерь они точно разобьют, а поскольку мексиканские солдаты – жалкие гринхорны[85], то наверняка разведут костры до небес, хотя свет нужен им только для игры в карты. Зарево укажет нам место стоянки, где бы та ни располагалась.
Схема капитана выглядит столь убедительной, что никто не возражает. Уолт Уайлдер высказывается в ее поддержку, и после некоторых колебаний Хэмерсли наконец соглашается с ней.
Решено выждать два часа в долине, а затем выдвинуться на верхнюю равнину. Это даст лошадям время подкрепиться сочной травой грамма, а людям – дичью, добытой у входа в каньон. Добыча эта изобильно свисает с седел рейнджеров в виде диких индеек, оленьих окороков и кусков медвежатины.
Огонь в печи хижины и оставленные солдатами костры еще тлеют. Их живо раздувают, и брошенная кухонная утварь снова идет в ход. Но еще больше востребованы заостренные ветки или железные шомпола – незаменимые шампура рейнджеров, для которых самый излюбленный вид кухни – это жарка на вертеле.
Индейки выпотрошены и ощипаны, оленина и медвежатина нарезаны на ломти, вскоре четыре десятка порций уже шкворчат над полудюжиной бивуачных костров. Тем временем лошадей расседлывают и, стреножив лассо, оставляют пастись на лугу.
Глава 60. Перекрестный допрос
Пока рейнджеры готовят свой эпический пир, перед фасадом хакаля собирается группа, озабоченная совершенно иным делом. Самые заметные тут фигуры – это капитан техасцев, проводник Калли, Уолт Уайлдер и молодой кентуккиец, хотя в совещании принимают участие еще несколько человек.
Есть и другие, кого оно касается, только они не в составе группы, а лежат на траве, связанные. Это предатель Мануэль и ренегат Барбато.
И индеец и мексиканец выглядят жутко подавленными и упавшими духом, поскольку оба понимают, что оказались в ситуации, которую Калли или Уолт Уайлдер назвали бы «паршивой переделкой». Им и в самом деле угрожает серьезная опасность, поскольку раз Уолт и кентуккиец выжили, они способны многое добавить к уже известной рейнджерам истории. Получив шанс сравнить имеющиеся у обеих групп сведения, американцы могут пролить новый свет, причем яркий, на прежде темные места, прояснить многие обстоятельства, до того бывшие запутанными и непонятными. Обоих подозреваемых подвергают перекрестному допросу, и под воздействием приставленного к голове пистолета те вынуждены признаваться во всем до конца.