– Отпечатки, которые я снимал в квартире того деда, и отпечатки, оставленные на поверхности двери антикварного магазина, совпадают, – объявил эксперт и положил на стол Звягина заключение. – И там, и там были два человека. Этот твой Кумарчи и кто-то еще.
– Значит, кто-то еще успел побывать в магазине и в квартире?
– Он не просто побывал в магазине ‒ он зачем-то облапал дверь снаружи и изнутри, – пояснил эксперт. – Причем внутренняя сторона двери заляпана смазочным материалом, которым обычно обрабатывают дверные петли. Но если снаружи отпечатки именно на петлях, то с другой стороны они в основном в районе дверной ручки. Короче, проник твой таинственный преступник в магазин, сделал свое таинственное дело, а потом ушел. Все, моя задача выполнена. А, и результаты ДНК пришли. На пепельнице обнаружены следы крови Мигунова и те же отпечатки.
– А подозреваемый?
– Его «пальцы» тоже нашлись на пепельнице. Но вот в чем загвоздка ‒ они полустерты, и я даже не знаю, как ты пришьешь это к делу. Самые свежие наложены сверху. Давай объясню проще: сначала пепельницу взял в руки подозреваемый, потом ее протерли, а уже потом ее превратил в орудие убийства тот, чьи отпечатки мы нашли на двери в магазине. Все было именно в такой хронологии.
Звягин переварил услышанное. Лучше никто бы объяснить не смог. Коротко и ясно.
– Спасибо, дружище.
– Сделал все, что в моих силах, и так быстро, как смог, – развел эксперт руками. – Теперь могу идти?
– Я твой должник, – напомнил Звягин.
– Слышу это от тебя лет десять точно. Сегодня ты произнес эту фразу в тысячный раз, – хмыкнул эксперт и вышел из кабинета.
Звягин взял заключение в руки, поднес ближе к лицу. За последний год его зрение стало стремительно ухудшаться, но к офтальмологу он не торопился, полагая, что работе это никак не помешает. Но теперь, глядя на документ, но, видя вместо букв и цифр расплывчатую фигу, он изменил свое мнение.
Несмотря на поздний час, он потребовал привести на допрос Эдика, а когда увидел его, то снова столкнулся с выражением ледяного спокойствия на его лице. Несмотря на проступившую на лице щетину, Эдик выглядел чуть ли не надменно, что заставило Звягина по старой доброй привычке внутренне выругаться.
– Как дела? – поинтересовался Звягин, наливая себе чай. – Чайку будешь?
– И ужин в ресторане. Ничего нового не придумали? – равнодушно спросил Эдик.
– Ничего нового ты, похоже, мне не сообщишь.
– Все, что я знал, я рассказал. Добавить нечего.
Звягин поставил перед Эдиком кружку с чаем:
– Пей.
Эдик и бровью не повел.
– Пей, говорю, – настойчивее повторил майор. – У тебя сегодня праздник.
– То-то у меня с утра настроение хорошее.
– Дело приняло другой оборот.
– В каком смысле? Я еще кого-то убил? – усмехнулся Эдик. – Так это у вас праздник, а не у меня.
Звягин с неприязнью посмотрел на Эдика:
– Ты знаешь, Кумарчи, что тебе крупно повезло? Все улики были против тебя, включая историю твоего знакомства с Мигуновым. Ты получил от него на день рождения царский подарок ‒ это ли не повод захотеть прибрать к рукам остальное? – Эдик не выдержал, дернулся всем телом в сторону майора, но сумел вовремя остановиться. Движение вышло быстрым, яростным и только мысль о том, что за дверью Эдика ждет конвойный, заставила его взять себя в руки.
– Ты совсем больной?! – тихо спросил он. – Отрываешься на мне, доблестный, как тебя там? И сам ведь знаешь, что я и пальцем дядю Мишу тронуть не мог, потому что он был мне вместо отца и матери. И да, сволочь, магазин в подарок ‒ это круто. Это охеренно круто! Это тебе не носки на двадцать третье февраля. Был бы дядя Миша жив, он бы тебе кадык вырвал за такие слова обо мне. Не тебе, тварь, вспоминать о том, как я жил раньше.
Звягин сжал кулаки и шагнул к стулу, на котором сидел Эдик.
В один миг терпение, которое он нарабатывал годами, лопнуло. Он остановился так близко, что последний почувствовал исходящий от полицейского кителя слабый запах то ли кондиционера для белья, то ли стирального порошка.
Эдик тут же отвернулся, чтобы справиться с подступившей тошнотой. Не зная, чего ожидать, он закрыл глаза и стиснул зубы, но ничего не произошло, лишь по лицу прошелся сквозняк.
Эдик открыл глаза ‒ Звягина рядом уже не было, он вернулся в кресло за столом и смотрел на Эдика, пытаясь унять дергающиеся губы. Так и сидели оба несколько секунд, в упор глядя друг на друга.
– Ты говорил, что врагов у тебя нет, – первым заговорил Звягин. – И у Мигунова тоже не было.
– Насколько я знаю, – тут же ответил Эдик.
– Тогда кому понадобилось подбрасывать тебе орудие убийства? – склонил голову набок Звягин и, подождав немного, отвернулся. – Ты говоришь, что не убивал, оно было завернуто в твой шарф и находилось в твоем магазине. Объясни мне, тупому, в каком месте я прокололся?
– Повторяю: шарф я забыл в доме дяди Миши, когда видел его в последний раз, – ответил Эдик. – Как он попал в магазин, я не знаю. Пепельницу помню, я ее всегда брал, когда дядя Миша разрешал курить в квартире. Естественно, на ней останутся мои отпечатки.
Звягин вслушивался в каждое слово и видел, что Эдик не врет, иначе бы запутался во всех уликах. Но он не путался в показаниях ‒ он излагал последовательно. Однако Звягин все еще не был готов окончательно и бесповоротно признать свою ошибку.
– Мужчина высокого роста, возраст моложе сорока лет, серый рюкзак. Его видели в день убийства в подъезде дома, где проживал Мигунов, – перечислил он все, что знал о неизвестном, которого видели в день убийства два свидетеля. – Что-нибудь хочешь сказать на этот счет?
– Не хочу. В момент убийства дяди Миши я был на работе и приехал к нему вечером, когда он уже был мертв.
– Я сейчас отправлю тебя обратно в камеру, но попрошу подумать как можно лучше о том, кто последним мог навестить твоего дядю Мишу. В твоих интересах, если не вспомнить его слова, то хотя бы дать примерную зацепку следствию.
– Не знаю я ничего, – отвернулся Эдик. – Хоть убей.
Вечером Наташа решила побеспокоить Илью, но номер оказался заперт.
– Уже ушел куда-то, – сказала Наташа Кате.
– Или дрыхнет, – добавила Катя.
Она сидела на своей кровати с телефоном в руках и что-то пристально рассматривала на экране.
– Кать?
– А?
– Ты есть хочешь? – уже громче спросила Наташа. – Спустимся в ресторан или сходим в кафе? Или просто купим в магазине что-нибудь и попьем чай в номере? Ты меня слышишь?
– А? Я тут, – подняла голову Катя. – Просто в новости заглянула.
– И что там?
– Музей, в котором мы были сегодня, пытались ограбить, – удивленно произнесла Катя и протянула Наташе телефон.
В местных новостях это событие освещалось на первой полосе. В Холмогорском краеведческом музее случился пожар, который вскоре заметили местные жители. Именно благодаря их своевременной реакции и оперативному вмешательству пожарных выгорела лишь малая часть здания. После того как огонь потушили, на втором этаже, в комнате, где располагается хранилище, в тяжелом состоянии была обнаружена пострадавшая ‒ исполняющая обязанности директора музея Юлия Ковалева. Девушка получила травму головы, ее состояние крайне тяжелое.
– Еще одна жертва, – в ужасе пробормотала Наташа. – Мне страшно. Нет, нет. Я не верю в проклятия.
– Но оно, кажется, работает, – распахнув глаза, прошептала Катя. – И чья теперь очередь? Моя? Ваша? Или Ильи?
– Есть еще Артур и Лев Леонидович, – вспомнила Наташа. – Кажется, для того, чтобы попасть в список, даже не нужно прикасаться к этому платку, а всего лишь попытаться его найти.
– Не верю, – мотнула головой Катя.
– И я не верю, – покосилась на нее Наташа. – Мы здравомыслящие люди, живущие не тогда, а сейчас.
Она взяла сигареты и вышла на балкон. Все шло не так. Вся эта история с самого начала была будто бы кем-то придуманной, а Наташу вовлекли в нее намеренно. Но что-то здесь было не так, это же дураку ясно.
«Думай, думай, – приказала она себе. – Что ты упустила? Где и когда? Думай, или придет твоя очередь!»
И Наташа принялась раскладывать в голове все с самого начала.
Все началось с ночного визита Михаила Ивановича. Его убийство она до сих пор не могла ни понять, ни принять. Кому он мог перейти дорогу? Или дело не в нем, а том самом платке с жемчугом, от которого от не мог оторвать взгляд?
Наташу одновременно и восхищала и пугала любая охота за сокровищами, но люди, которые были в нее вовлечены, не казались одержимыми. Напротив, они были очень даже в своем уме и выглядели как обычные граждане. Однако при этом они годами могли выслеживать свою цель и платили огромные деньги за крупицы информации, которая могла привести их к тому, чем им хотелось владеть. В поисковой цепочке кого только не находилось: археологи, коллекционеры, перекупщики, представители криминальных структур. Каждый играл свою роль, был ведущим или ведомым, и эта система тщательно отлаживалась веками.
Наташа призналась себе, что не хочет знать, за что убили Мигунова. Таким образом, она как бы остается в стороне и ее не тронут. Это ей кажется, что дело в носовом платке, но правда может быть совсем иной. Нет, она ничего не хочет знать.
Наташа закрыла глаза и поняла, что фигово справляется с задачей.
Мысли летали туда-сюда, от Эдика к Артуру, от Михаила Ивановича к следователю Звягину, от Кати к Денису, но ни во что путное хаос, царивший в ее голове, не превратился. Да еще Илья начудил в музее…
Илья… Перебирая в голове события сегодняшнего дня, она вдруг поняла, что Илья вообще вел себя странно с самого начала их похода. Его внезапная «самоволка» по музею ради поиска сигнала мобильной связи никому не понравилась, а о том, что могла подумать про москвичей Юля, Наташа боялась представить. Господи, а как ей было неудобно перед Львом Леонидовичем!
Сосредоточившись на Илье, она вспомнила еще кое что, что выбивалось из общей картины, отличалось, казалось теперь странным, но раньше осталось незамеченным.