– Вы ее нашли через агентство?
– Да. Она работала сиделкой давно, о ней были только положительные отзывы… Поэтому я и наняла ее.
– Вы знаете адрес проживания Надежды Петровны? Ее мобильный телефон? – спросил Василий.
– Телефон у меня есть, адреса я не знаю. Но прошло десять лет, номер мог измениться… Я могу вам дать ее прежний номер, но не факт, что он у нее до сих пор…
– Да, пожалуйста, – попросил Рудков.
Анна взяла свой мобильный со стола, начала искать номер телефона. Потом спохватилась, проговорила:
– Простите, у меня ведь другой телефон. Номера сиделки не осталось – он был на старом, боюсь, я ничем не смогу вам помочь…
– Прежнюю жену Владимира звали Жанна, верно? – спросила Тамара. Рудков с легким восхищением взглянул на нее. Он-то и не сообразил бы. А ведь брошенная женщина могла затаить зло, и так надолго. – Что вы можете рассказать о ней?
Анна ненадолго задумалась, потом произнесла:
– Жанна была беременна, когда Владимир с ней развелся. Я знаю только то, что она угрожала мужу сделать аборт, если он уйдет. Между ними произошла жуткая ссора, Владимир заявил, что он своего решения никогда не изменит. Обещал, что будет помогать ей и ребенку, что не нужно совершать убийство невинного человека только из-за обиды. Но Жанна сказала ему, что ей не нужны от него жалкие подачки и раз он не хочет оставаться с ней, то и его ребенок жить не станет. Боюсь, из-за меня она решилась на аборт, но я не могла ничего сделать. Владимир любил меня, а я – его. Ведь он не должен был оставаться с женщиной, которую не любит! Это неправильно! Многие люди разводятся, многие совершают ошибки, женившись или выйдя замуж поспешно. Если бы даже я оставила Владимира, он все равно бы развелся с Жанной, так он сам решил. Я не виновата!
– Вас никто не обвиняет, – мягко проговорил Василий.
Про себя он подумал, что Анна сама себя винит в том, что бывшая жена Владимира лишила жизни своего нерожденного ребенка, и ее попытки убедить их в своей невиновности всего лишь способ найти оправдание себе и заглушить голос совести. Бедная женщина и так поплатилась за все свои грехи: смерть сына – самое тяжкое наказание для любой матери.
Рудков не стал размышлять над вопросом, как Анна и Владимир будут жить после того, как окончательно убедятся в том, что Евгений погиб.
– У Евгения были враги? – спросила Тамара. – Может, кто-то желал ему зла, может, он кого-то обидел? Постарайтесь вспомнить хорошенько, это очень важно!
Анна задумалась. Потом нерешительно проговорила:
– Иногда мне кажется, что Женя считал нас с Владимиром своими самыми злейшими врагами. По крайней мере, он вел себя так, словно мы его враги. По поводу других людей – я не знаю. Мне даже неизвестны имена друзей сына – он меня ни с кем не знакомил… Только в детстве, до того, как Женя возненавидел меня и отца, я знала о жизни своего сына. Но потом… потом он отгородился от нас. Знаете, что он сказал мне однажды? Что у него нет матери. Он не считал меня близким человеком! А я ведь всегда старалась дать сыну все самое лучшее… Только работа меня как-то отвлекала от всего этого. – Она кивнула в сторону швейной машинки. – Институт я окончила, но ни дня не проработала по специальности. Володя, муж, говорил, чтобы я занималась домом, раз не хочу преподавать информатику в школе. Вроде он сам прилично зарабатывает, занимается тем, что ему нравится, и не нужно мне себя заставлять делать то, к чему душа не лежит. А когда мой отец умер и Женя стал себя так вести, я вспомнила, что раньше, еще учась в школе, любила шить. Муж купил мне швейную машинку, я по интернету научилась делать простейшие выкройки и стала шить просто ради того, чтобы хоть чем-то заняться. А потом мне стало интересно делать более сложные вещи, я находила что-то в интернете, а что-то придумывала сама. Выкладывала в социальной сети свои работы, и у меня появились первые клиенты. Знаете, это была своего рода терапия, только шитье меня спасало от проблем. Володя после неприятностей с сыном тоже как-то стал холоден ко мне, и недостаток любви близких я компенсировала своим увлечением. Муж с головой погрузился в работу, а когда Женя съехал от нас, мы с Владимиром вообще стали жить как соседи… Наша семья развалилась. Как говорится, на чужом несчастье счастья не построишь. Если бы Володя остался с Жанной, возможно, моя жизнь сложилась бы иначе. Я бы вышла замуж за другого мужчину, своего возраста, и с отцом бы не получилось размолвки… Знаете, иногда мне кажется, что из-за меня он сошел с ума. Все-таки я его единственная дочь, и ссора сильно подкосила его. Если бы я только знала, чем обернется моя студенческая любовь к преподавателю…
Анна снова заплакала. Тамара сходила на кухню, принесла еще один стакан воды. Василий надеялся, что она не из-под крана воду наливает, наверняка в кухне есть графин с водой…
– Анна, выпейте! – Косенкова протянула женщине стакан.
Когда несчастная мать попила воды, Тамара спросила:
– Скажите, вы знаете что-нибудь о родителях вашего отца, Сергея Ивановича? Он вам что-нибудь рассказывал о них?
Анна поставила стакан на столик и покачала головой:
– Я не особо интересовалась, да и не спрашивала… Знаю только, что мой дед попал в тюрьму за кражу… Нет, подождите, не так. Он ведь был археологом и что-то себе присвоил, его в тюрьму и посадили. А бабка умерла незадолго до моего рождения. Вроде я не перепутала…
– А Евгений интересовался своей родословной? – поинтересовался Василий.
– Вроде нет, не знаю. Может, отец ему что-нибудь рассказывал, когда Женя был маленький. Но вряд ли… Хотя кто знает, что взбрело в голову моему отцу…
– Вам что-нибудь известно о скифской царице Артаксии? – задала новый вопрос Тамара.
Анна посмотрела на нее с недоумением.
– Нет, а это-то тут при чем? Скифы – это ведь народ, живший много веков назад!
– Верно, – кивнула Косенкова. – Ваш сын ездил в Новгород в поисках захоронения скифской царицы Артаксии. Мы полагаем, что он хотел найти кубок, который ваш дед присвоил себе. Для этого Евгений разрыл могилу Ефима Матвеева, вашего прадеда.
– Что?! – Анна вытаращила глаза. – Что за глупости вы говорите?! Мой сын… разрывал могилу? Да за кого вы его принимаете? Он в жизни не стал бы такое делать!
– И тем не менее это так, – спокойно проговорил Василий. – Мы подозреваем, что не только Евгений искал кубок царицы Артаксии. Существует еще некто, заинтересованный в сокровище древней царицы. И этот некто и убил вашего сына…
– Женя жив! – заявила Анна, повысив голос. – И он не разрывал никаких могил! Не клевещите на моего сына!
– Анна, вам знакома некая Кристина Федина? – Тамара перевела разговор на другую тему, видя, что женщина отказывается верить фактам.
– Нет, а кто это?
– Девушка вашего сына, Евгения, – пояснила Косенкова. – Она пропала, подозревают, что ее похитили.
– Я не слышала этого имени… – проговорила Анна.
Мать Евгения не знала и Андрея Агапова, друга Ильяшова, похоже, и правда сын ее ни с кем из своего окружения не знакомил. Непохоже было, чтобы Анна притворялась. В день убийства Евгения женщина находилась дома, Владимир вернулся с работы в семь часов вечера.
Лейтенант и его напарница задали Анне еще несколько вопросов по поводу карты, которая находилась у погибшего, но та понятия не имела, о чем идет речь.
– Где сейчас находится ваш муж? – спросила Тамара.
– На работе, ведет занятия…
– Во сколько он возвращается сегодня домой?
– Я не знаю. Может, в семь, может, в восемь или девять. Раньше семи он никогда не приходит. Но я сомневаюсь, что с ним Евгений поддерживает отношения, если вы хотите поговорить с мужем о сыне…
– И все же мы зададим вашему супругу пару вопросов, – заявила Косенкова.
Анна слабо кивнула. Василий с тревогой посмотрел на напарницу, потом спросил у матери Евгения:
– Быть может, лучше позвонить вашему мужу, чтобы он отпросился с работы? Вам сейчас не стоит оставаться одной…
– Не беспокойтесь, я справлюсь, – прошептала Ильяшова. – Не нужно отрывать Володю от занятий, ему это не понравится…
– Постарайтесь успокоиться. Позвоните подруге, знакомой какой-нибудь, чтобы она с вами побыла, пока Владимир не вернется, – посоветовал Рудков. – Вы сейчас в состоянии шока, будет лучше, если рядом с вами кто-то будет находиться.
– За меня не беспокойтесь, – произнесла Анна. – Со мной все в порядке.
Полицейские покинули квартиру Ильяшовых и спустились к машине Василия. Тамара открыла базу данных на своем мобильном телефоне и через несколько минут проговорила:
– Ну что, какие у нас планы?
– Надо бы в вуз наведаться, с друзьями Ильяшова побеседовать. С его коллегами по музыкальной группе тоже – вдруг что-то кому-то рассказывал, – предложил Василий. – Ну, и сиделку бы не мешало посетить, на мой взгляд…
– Согласна. Давайте с сиделки и начнем. Смотрите, я нашла о ней информацию. Надежда Юрьина, пятьдесят пять лет, взрослая дочь Юлия Вячеславовна тридцати одного года. Дочь не замужем, проживает вместе с матерью по адресу: улица Лермонтовская, дом шестнадцать, квартира сто пять. Сравнительно близко отсюда, кстати. В настоящее время Надежда Петровна не работает. Восемь лет назад на нее поступило обвинение от гражданки Нефедовой Ирины Аркадьевны, которая утверждала, что Надежда Петровна похитила драгоценности ее матери, Нефедовой Марии Викторовны, за которой ухаживала Надежда Юрьина. Но вину Юрьиной доказать не удалось, украшения у нее обнаружены не были. Несмотря на то что Надежда Петровна избежала наказания, работать сиделкой она не могла, ее репутация оказалась испорчена. Юлия, дочь Надежды, работает продавцом в магазине, она не замужем, детей нет.
– То есть кубок она не нашла, иначе быстро бы разбогатела, – предположил Василий. – И вы полагаете, она могла за ним охотиться?
– С учетом ее любви к ювелирным украшением – вполне возможно, – хмыкнула Тамара надменно. И добавила в ответ на скептичный взгляд напарника: – Я не говорю, что это наиболее перспективная версия, заметьте. Все же прошло десять лет. Но если у человека в прошлом был подобный эпизод, как хищение чужого имущества – а возможно, и не единственный, – он способен на многое. Так что полага