К концу ночи Ренгоку думает лишь о том, как оказаться в постели, но не может не побаловать своих друзей перед сном. Оказавшись в комнате, он с взволнованной улыбкой начинает рыться в своих сумках.
Однако, прежде чем юноша успевает достать что-либо, он чувствует легкое касание к своему плечу, а обернувшись, встречается глазами с подозрительным взглядом Гию.
«Надеюсь, у этого ублюдка хватит совести больше не появляться здесь? — скрипя зубами от ярости спрашивает молодой мужчина, — Иначе я убью одноглазого сукиного сына».
Ренгоку моргает в замешательстве. О чем это говорит Гию? Внезапно осознав ошибку друга, парень быстро качает головой. «Нет-нет, ты все неправильно понял. Это сделал не Тенген. Наоборот, он был очень добр ко мне. Это… Музан. Я был так глуп, когда поцеловал Тенгена на прощание. Я сам во всем виноват…»
Лицо Гию искажается от гнева. Чертова мразь опять посмела тронуть Ренгоку, когда юноша еще даже не до конца поправился после предыдущего наказания. Ну почему он такой трус и не может пойти и избить Музана так, чтобы эта скотина захлебнулась собственной кровью? Но Гию боится, боится того, что за эту выходку накажут не его. Скорее всего, Музан отыграется на ком-то слабом и дорогом ему, на Сабито, Зеницу или Танджиро. Несправедливо, как же несправедливо! Гию смотрит на ярко-красные следы пальцев на шее Ренгоку, рассеяно думая о том, что скоро они станут черными, и немой угрозой еще долго будут напоминать Цветам о том, что у них нет права на счастье.
«Мне очень жаль», — мягко говорит Гию, потирая шею друга в неудачной попытке унять боль.
«Не переживай, все хорошо, — успокаивает его Ренгоку, — Не убил же он меня, в конце концов».
Гию тяжело вздыхает, в бессилии склонив голову. Ренгоку прекрасно понимает, о чем думает его друг, но они действительно не в силах ничего изменить. Остается лишь смириться с тем, что они просто марионетки в руках своего кукловода. Но по крайней мере, он принес сегодня каждому по крошечному кусочку удовольствия.
«Вот, держи, я купил это для тебя и Сабито», — весело произносит Ренгоку, вкладывая в ладонь парня маленький стеклянный пузырек духов.
Лицо Гию мгновенно озаряет вспышка радости. Этот нежный свежий запах — его третья любимая вещь в мире, после Сабито и опиума. Гию и Сабито никогда не пользовались этими духами, когда выходили к клиентам, этот аромат они берегли только друг для друга. «Это они, те самые, которые пахнут небом? — возбужденно спрашивает темноволосый мужчина, — Сколько я тебе должен?»
Ренгоку машет рукой. «Не беспокойся, это подарок».
Несколько мгновений Гию колеблется, прежде чем ответить: «Спасибо! Но ты слишком добр. Надеюсь, твоя доброта тебя не погубит».
Ренгоку поджимает губы, уставившись в пол и вспоминая о том, что теперь ему придется жить впроголодь. «Я тоже надеюсь», — думает он.
Внезапно, через пару дней Музан сообщает Цветам хорошую новость. Сегодня днем, после обеда, всех девушек и парней, работающих в Саду Греха, ожидает незапланированный отдых. Они проведут пару часов на свежем воздухе на берегу небольшого озера. Этот хоть и маленькое, но приятное разнообразие в жизни Цветов было принято парнями с большим воодушевлением. Наконец-то у них появится возможность погреться на солнце и поплавать в чистой прохладной воде.
И вот, вся их компания группками располагается на зеленой траве под тенистыми деревьями. Девушки сидят на некотором отдалении от мужчин, сбросив яркие платья и оставшись в одном лишь нижнем белье. Порой они бросают взгляды на Цветов, недоумевая, почему Зеницу вдруг совсем перестал обращать на них внимание. Пусть он тоже был одной из проституток, но им всегда льстило то, с каким восхищением поглядывал на них красивый мальчик. А сейчас блондин лежит на цветастом покрывале, болтая босыми ногами в воздухе, и не отрываясь, что-то пишет на лежащей перед ним бумаге. Обиженным девушкам не понять, что теперь лишь одна представительница прекрасного пола интересует влюбленного юношу.
В своих письмах к Танджиро Незуко также доброжелательно отзывалась о своем новом знакомом. Она искренне считала его милым и вежливым, хотя порой и немного странным, и очень хотела встретиться с Зеницу лицом к лицу. Да и сам Танджиро замечал, что конверты с письмами от Незуко, которые гордо демонстрировал ему Зеницу, выглядели значительно толще, чем письма, которые сестра посылала ему.
Танджиро глубоко вздыхает, наслаждаясь уже почти забытым вкусом свежего воздуха, и подняв голову, подставляет лицо под солнечные лучи, пробивающиеся сквозь узорчатую крону дерева. Ветер шевелит его волосы, какие-то неизвестные ему птицы кричат, пролетая над зеркальной гладью озерной воды, а юноша думает о том, как же он дошел до такой жизни, когда даже несколько часов на природе кажутся ему райским блаженством.
Он сидит на том же покрывале, что и Зеницу, все еще безостановочно пишущий свое письмо милой Незуко, пока легкий ветерок колышет углы белого листа. И самое приятное во всей этой мирной картине — черноволосый мальчик, который развалился на большей части их покрывала, положив голову на колени Танджиро. Иноске занимается тем, что одну за другой поглощает конфеты, подаренные ему Ренгоку.
«Если будешь продолжать в том же темпе, то твои сладости закончатся через пару дней, а клиенты откажутся трахать такого толстяка», — предупреждает его Танджиро.
«Да и ладно, зато я знаю того, кто не откажется», — Иноске засовывает в рот очередную конфетку, а затем подмигивает склонившемуся над ним другу.
Танджиро дует ему в лицо, заставляя зажмуриться и забавно сморщить нос. В отместку Иноске хватает его за шею и тянет на себя, пытаясь опрокинуть на покрывало. Второй мальчик начинает размахивать руками, пытаясь вырваться из ласкового захвата, и радостно смеется. Когда их шутливая борьба потихоньку приближается к Зеницу, угрожая испортить его драгоценное письмо, белокурый юноша начинает кричать и отпихивать разошедшихся друзей, угрожая наброситься на обоих, если они не угомонятся.
Трое старших Цветов греются на солнце недалеко от младших, но на другом покрывале. Сабито снял свою вуаль, зная, что никто из девушек не осмелится критиковать его в присутствии Гию, и сейчас парень с улыбкой наблюдает за заварушкой по соседству. Ему одновременно хочется и разнять веселую троицу и присоединиться к ним. Странно, хотя он и старше остальных парней, душой он все еще такой же ребенок, как и трое этих отчаянно вопящих друг на друга и пинающихся мальчишек. Сабито решает все же остаться на месте, любуясь зрелищем. Он удобно устроился, положив голову на живот Ренгоку и приобняв спящего Гию, который уснул, положив голову ему на грудь. Так приятно ощущать, как ребра любимого поднимаются и опускаются под его рукой. Дыхание Ренгоку тоже замедлилось, а легкое сопение дает понять, что и этот юноша поддался действию тепла и свежего воздуха. Хотя солнечный юноша в последнее время и так выглядит довольно усталым, да и боль в горле периодически все еще мучает его.
Сабито и сам бы не отказался поспать, но ему не дает уснуть тяготеющее присутствие Музана, надгробным памятником расположившегося рядом с ними и пожирающего всех Цветов глазами.
Сейчас мужчина в упор разглядывает Танджиро, Иноске и Зеницу, и чем веселее звучит смех, раздающийся с их покрывала, тем напряженнее становится взгляд Музана. Когда битва мальчиков в конце концов заканчивается, управляющий не может удержаться от разгневанного вздоха, потому что видит, как довольный Иноске притягивает к себе Танджиро, обнимая его и заставляя щеки юноши довольно заметно покраснеть.
Затем он переводит взгляд на Сабито и его друзей, поджав губы, но сохраняя молчание. Когда его холодные глаза встречаются со светлыми глазами Сабито, парень не может удержаться и не спросить: «Что-то не так?»
«Нет, все хорошо. Рад, что вы устроились так комфортно, похоже вам троим хорошо», — замечает Музан.
«Да, нам вполне неплохо, спасибо».
«Мне кажется странным, что мужчины могут быть так близки, как вы».
Сабито требуется собрать всю свою силу воли, чтобы сдержать рвущийся наружу грубый ответ. А ведь если подумать, отчасти Музан сам способствовал их близости, заставив делить одну гигантскую кровать на всех. Управляющий думал, что отсутствие личного пространства унизит их, заставит чувствовать себя куклами, сложенными в одну коробку, а они вместо этого почувствовали себя семьей. А теперь он всеми силами желает разрушить их связь. «Гори в аду, ублюдок», — думает Сабито, стараясь не выдать своих эмоций.
Тем не менее, ему удается ответить достаточно спокойно: «А мы и не мужчины, мы лишь элитные шлюхи».
Музан молчит, вспоминая свою юность. Никогда, даже на секунду, ему не удавалось пережить ничего похожего на то, что он сейчас видит перед собой. Глядя на веселящихся мальчишек, он понимает, что сам он в восемнадцать лет уже чувствовал себя уставшим от жизни стариком. И у него никогда не было того, к кому можно было бы прижаться так близко и на чьей груди можно было бы уснуть так же сладко, как сейчас спит Гию возле Сабито. И Музан вполне может себе представить, как все Цветы утешали и обнимали Ренгоку после того, как он наказал его. А на него им всем было плевать. Он подобрал их на улице, дал кров, пищу, но неблагодарные парни всегда оставляли его, своего благодетеля в стороне. Оставляли страдать в одиночестве.
Но он сделает так, что Цветы полюбят его. Он лишит их всего счастья, которое есть в их жизни. Тогда их счастье будет заключаться только в нем и исходить лишь от него одного. И если для этого придется кем-то пожертвовать, он готов сократить число своих Цветов до пяти.
Нервное напряжение Музана возрастает, когда отдохнувшие мальчики решают искупаться. Уже давно забыв про стеснительность, многие из них раздеваются догола, только лишь Гию и Зеницу предпочитают остаться в белье, держась за последние остатки своего достоинства. Иноске, Танджиро и Сабито с разбегу бросаются в озеро с небольшой пристани, оглашая все вокруг криками и хохотом. Считающий себя слишком взрослым для таких забав Гию садится на край причала, ожидая, пока мальчишки перестанут плескаться, но тут же оказывается затянутым под воду дернувшим его за лодыжки Сабито.