Танджиро вздрагивает от этой душераздирающей сцены. Бедный Гию, как же он несчастен! Ему физически стало плохо от разлуки с Сабито! Заметив реакцию друга, Иноске обнимает Танджиро и поворачивает к себе, чтобы избавить от вида страдающего молодого мужчины, отчаявшегося, застывшего в своей боли возле входной двери, но все еще ослепительно прекрасного. Зеницу, так и не сумевший сдержать слез, быстро подходит и прижимается к обоим парням, своим телом скрывая их слишком интимное объятие от Музана, но Иноске и его крепко притягивает к себе, стремясь защитить и успокоить двух самых близких ему людей.
Музан неодобрительно качает головой, не в силах совладать с тоской. Не такого ухода Сабито он ожидал. Он представлял, что все Цветы узнают об этом тогда, когда уже ничего нельзя будет изменить, и ему не придется быть свидетелем этого утомительного прощания. Где-то в глубине души он лелеял мысль, что они поймут то, что сами виновны в случившемся и пойдут к нему за утешением. Возможно, если бы Гию осознал свою ошибку и стал бы иначе относиться к нему, Музан вернул бы Сабито. Но сейчас… Гию выглядит совершенно больным и разбитым, трое мальчишек обнимаются, опираясь в своем горе друг на друга. И никто даже взгляда не бросил в его сторону, словно их начальник — пустое место.
Почему бы его Цветам не понять, что самое правильно решение — это полюбить его и остаться рядом с ним?
Словно очнувшись ото сна, Музан несколько раз моргает и высокомерно произносит: «Уберите этот беспорядок».
Управляющий разворачивается и уходит, но никто из Цветов не смотрит ему вслед.
Парни молчат, неготовые нарушить установившуюся тишину. Трое мальчиков так и продолжают стоять, сплетясь в одном общем объятии, а Ренгоку до сих пор остается там, где удерживал Гию по молчаливому приказу Музана. Как теперь он объяснит другу, что его действия были вызваны страхом за него, а не желанием угодить жестокому начальнику? Ренгоку слишком часто видел взгляд, которым в тот момент управляющий смотрел на юношу, бьющегося в истерике, и он испугался. Было бы ужасно, если бы последним, что Сабито увидел перед отъездом, был бы Музан, избивающий его любимого.
Гию медленно выпрямляется, все еще оставаясь на коленях. Тошнота уходит, и он вытирает влажный рот рукавом ночной рубашки. Но измученного парня до сих пор бьет мелкая нервная дрожь, а его лоб покрыт каплями пота. Гию смотрит перед собой ничего не выражающим взглядом и лишь снова судорожно обнимает себя за плечи.
Ренгоку решается и осторожно подходит к нему, ласково касаясь ладони, но Гию резко отводит плечо, скидывая чужую руку, и отстраняется, не поднимая глаз. Ренгоку дергается, словно от ожога, и прижимает сжатые кулаки к груди. Со слезами на глазах он пятится назад, пока не утыкается в стоящих позади мальчиков. Печально взглянув на них и покачав головой, юноша поднимается вверх по лестнице и направляется в спальню, чувствуя себя слишком виноватым и недостойным поддержки своих младших братьев.
Танджиро тяжело вздыхает. Это все так неправильно, так страшно. Но ничего не изменится, если они будут просто стоять на месте. Посмотрев на Иноске, он просит: «Можешь принести ведро воды и какие-нибудь тряпки?»
Черноволосый мальчик утвердительно кивает и уходит в сторону кухни, бросив напоследок встревоженный взгляд все еще сидящего в прострации Гию. А в это время Танджиро гладит по голове всхлипывающего Зеницу, чтобы привлечь его внимание, и говорит: «Пожалуйста, побудь с Ренгоку. Ему сейчас тоже нелегко».
Зеницу с волнением смотрит на Гию. Ему не хочется оставлять его, но он не в силах помочь. К тому же, он был одним из тех, кто оторвал Гию от Сабито, и, скорее всего, мужчине сейчас неприятно его присутствие. Поэтому, послав Танджиро едва заметную понимающую улыбку, Зеницу тоже направляется к лестнице, несколько раз неуверенно обернувшись по пути.
Танджиро и Гию остаются наедине.
Добрый юноша решается подойти к старшему Цветку в надежде, что Гию не оттолкнет его. Танджиро не знает, что сказать, да и не существует такого волшебного слова, способного все исправить — вернуть обратно покинувшего их Сабито и исцелить израненное сердце Гию. Действуя молча, мальчик опускается на колени и своим рукавом вытирает пот и слезы с обескровленного, ничего не выражающего лица друга. Все это время Гию остается неподвижным, словно замершая в своей скорби статуя. Он не делает никаких попыток уйти от контакта, и Танджиро не знает почему. Либо Гию уже настолько все равно, что с ним происходит, либо эти легкие заботливые движения действительно успокаивают его.
«Тебя все еще тошнит?» — спрашивает мальчик.
А что еще ему сказать? Единственное, чем он может быть полезен Гию — это помочь ему прийти в себя, привести его в порядок и уложить в постель. Танджиро остается лишь заняться его слабым, изможденным телом, не давая Гию навредить себе еще больше.
Ведь он ничего не может сделать с его наполовину опустошенной душой.
Нет никаких признаков, что Гию слышит и понимает его вопрос. Танджиро уже собирается переспросить, но через несколько мгновений сидящий перед ним мужчина слегка пожимает плечами, хотя его взгляд все еще остается прикованным к полу. Длинные черные волосы свисают через одно плечо, словно шелковый занавес, и на их фоне особенно хорошо виден заострившийся профиль усталого утонченного лица. Танджиро понимает, что еще никогда не видел человека, настолько раздавленного собственным горем. Не в силах совладать с нахлынувшим чувством щемящей жалости, юноша кладет теплую ладонь на ссутулившуюся спину Гию и начинает поглаживать ее, пытаясь хотя бы таким простым и наивным жестом показать, как сильно он сочувствует его утрате.
Вернувшийся Иноске бросает мимолетный взгляд на сидящих на полу парней, прежде чем поставить ведро с водой и начать убирать небольшую лужу рвоты, оставленную Гию. Впервые за долгое время в пустом взгляде молодого мужчины появляется толика сознания, когда он поднимает глаза на орудующего тряпкой мальчика.
«Прости за это», — произносит он осипшим от криков голосом.
Иноске ухмыляется, закатывая глаза. «Это ерунда по сравнению с тем, что мне приходилось убирать в гостевых туалетах. Знали бы мои клиенты, чем занимается по утрам их несравненный Шардон».
Бесцветная улыбка полупрозрачной тенью ложится на лицо Гию от болтовни Иноске. «Понимаю тебя».
Оба мальчика улыбаются в ответ, обрадованные тем, что их друг хотя бы перестал молчать.
Вымыв пол, Иноске уходит на кухню и возвращается с горячим крепким чаем в руках. Он присаживается на корточки перед Гию и протягивает ему дымящуюся чашку. Немного посомневавшись, Гию все же принимает ее и делает несколько медленных глотков, после чего возвращает чашку обратно Иноске. Его глаза понемногу яснеют, и мужчина оглядывается по сторонам, а заметив Танджиро, прислоняется к нему. Мальчик чувствует, что мелкая дрожь все еще сотрясает тело Гию, и обнимает его, прижав к себе, в надежде немного согреть. Скованные мышцы плеч и спины Гию постепенно расслабляются, и он тянется, чтобы забрать свой чай.
«Помогает?» — с любопытством спрашивает Иноске, наблюдая за движениями губ, припадающих к краю фарфоровой чашки.
«Да, спасибо, — едва слышно отвечает Гию, — Не думаю, что меня опять стошнит. Только голова сильно кружится, не могу делать резких движений».
Танджиро пытается устроиться поудобнее, понимая, что им придется задержать здесь до тех пор, пока Гию не придет в себя настолько, что сможет вернуться в комнату. Посмотрев на Иноске, он предлагает: «Если хочешь, можешь идти спать дальше. А мы еще немного побудем тут».
В ответ мальчик отрицательно машет головой. «Нет, я останусь, чтобы помочь тебе дотащить этого дряхлого старика до нашей спальни».
Танджиро в ужасе ахает, пораженный непочтительностью своего дерзкого друга, но внезапно слышит слабый голос Гию: «Ты когда-нибудь доиграешься, маленький засранец, и я выброшу тебя из окна».
Переведя озадаченный взгляд на довольное лицо Иноске, Танджиро понимает, каким мудрым оказывается этот маленький засранец. Конечно же, жалость сейчас нужна Гию меньше всего, привычное поддразнивание от младшего Цветка быстрее приведет его в чувство. И пусть с этого момента жизнь Гию уже никогда не будет прежней, но что-то такое обыденное, как подтрунивание над ним Иноске, напомнит парню, что он не один, его друзья все еще остаются с ним.
Пару минут они проводят в спокойной мирной тишине, пока Гию собирается с силами. За это время Иноске успевает отнести пустую чашку на кухню и вернуться обратно. Заметив, что Гию наконец перестает опираться о него и садится прямо, Танджиро легким успокаивающим движением трет его плечо и уверенно произносит: «Это еще не конец. Сейчас мы немного отдохнем, а потом соберемся и придумаем, как нам найти Сабито и вытащить его оттуда».
Гию тяжело вздыхает, но ничего не говорит в ответ, вместо этого уставившись на стоящего перед ним Иноске.
«Но ты точно ничего не сможешь сделать для Сабито, если и дальше будешь сидеть тут, жалея себя, как жалкий кусок дерьма», — прямолинейно заявляет черноволосый мальчик, сверху вниз глядя в понемногу проясняющиеся голубые глаза.
«Думаешь, ты умнее меня, заносчивый сопляк?» — все еще хриплым, но уже довольно уверенным голосом спрашивает Гию.
Иноске не отвечает, а лишь многозначительно приподнимает брови и поджимает губы, продолжая пристально смотреть на сидящего на полу мужчину. Гию напряженно выдыхает, но затем легкая ухмылка чуть оживляет его лицо. «Хорошо, я все понял. Помогите мне встать. У меня еще кружится голова, но думаю, я смогу подняться наверх».
Мальчики осторожно подхватывают Гию с двух сторон, закинув его руки себе на плечи. Его первые шаги медленные и неуверенные, но каждый последующий шаг становится все тверже, но парень еще не готов отказаться от помощи своих сопровождающих.
Дойдя до комнаты, Иноске распахивает дверь, толкнув ее бедром, и проводит их скорбную процессию внутрь. Ренгоку и Зеницу сидят на краешке кровати, и белокурый мальчик утешающе о