Наконец добравшись до кровати, Танджиро и Зеницу осторожно уложили изможденного юношу в постель, укутав его непрерывно дрожащее тело в два одеяла, и согревшийся Иноске моментально уснул. Танджиро рассказал Гию и Ренгоку о том, где все эти три дня провел их друг, сопровождая рассказ горькими рыданиями. Танджиро искренне считал себя виновным во всем, что произошло с его возлюбленным. И он как никто другой понимал Сабито, принявшего все полагающееся им с Гию наказание только на себя. Танджиро, не размышляя и секунды, с радостью поменялся бы местами с Иноске, лишь бы не видеть сейчас жесткие спутанные волосы и засохшие следы слез на расцарапанном лице мальчика, свернувшегося комочком под теплыми одеялами.
Но дальше стало только хуже. Очнувшись ото сна, Иноске, казалось, потерял волю к жизни.
Он не разговаривал. Совсем. Юноша лишь ничего не выражающим взглядом смотрел прямо перед собой, и его глаза уже не блестели так, как прежде. Он не отвечал ни на ласковые слова, ни на жесты отчаянно цепляющего за него Танджиро. Сейчас он больше всего походил на игрушку, изломанную жестоким ребенком. Даже Гию, не сильно отличающийся от него, был шокирован тем, во что Музан превратил их самого пылающего жизнью Цветка.
Зеницу и Танджиро сбивались с ног, по несколько раз в день бегая вверх и вниз по лестнице, чтобы помочь спуститься на кухню своим друзьям. Но даже еда не возбуждала интереса Иноске. Танджиро приходилось насильно кормить его, пока юноша машинально пережевывал и проглатывал пищу, а затем возвращался обратно в кровать, в согревающие объятия одеяла.
Его скорбный лежащий в постели силуэт напомнил Танджиро первый день в Саду Греха. То, как его сразу расположил к себе Ренгоку, то, как он захотел стать другом Зеницу, едва пожав мальчику руку, и то, как влюбился без памяти в свое маленькое сонное чудовище, вылезшее из-под одеяла. Он вспомнил их первый совместный обед, счастливые улыбки Сабито и Гию, пригласивших его стать членом их семьи. А что теперь?
Теперь комната Цветов стала филиалом ада. Безразличный ко всему Гию, из последних сил улыбающийся, но умирающий с голоду Ренгоку, Зеницу, постоянно сражающийся сам с собой и терпящий поражение за поражением, Иноске, жалобно смотрящий на своего любимого и не произносящий ни слова, и он сам, с глазами полными слез, тоскующий по своему прежнему дикому мальчику и былым временам — вот они, самые прекрасные и желанные мужчины, свидетельство того, что может сотворить с нежными Цветами суровая рука ревнивого садовника, мечтающего сохранить свой Сад лишь для себя.
День взятия Бастилии — любимейший праздник французов, празднование которого всегда проходило даже с большим размахом, чем Новый Год и Рождество. Конечно же, Сад Греха не мог остаться в стороне. Ежегодно в эту ночь в стенах публичного дома собирались самые сливки его постоянных клиентов, дорогое шампанское лилось рекой, девушки были одеты более изыскано, чем обычно, а слух гостей услаждала живая музыка вместо привычного граммофона. Вечеринка в честь национального праздника больше походила на элегантный прием, по крайней мере до масштабного фейерверка, озаряющего ночное небо до полуночи. После этого количество выпитого гостями алкоголя давало о себе знать, и посетители требовали все более и более извращенных услуг, но и не скупились на оплату.
В этом году предстоящий праздник должен был стать тяжелым испытанием для Цветов.
Своими стараниями усмирить бунтующих работников Музан довел их до того, что трое из них были не способны ни на что другое, кроме как медленно умирать, лежа в постели. В эту ночь в нарядно украшенной гостиной работают только Танджиро и Зеницу, уставшие, невыспавшиеся и безумно напуганные.
Их так пугает то, что среди клиентов они замечают того человека, который причинил некоторым из Цветов столько боли, что они до сих пор видят его в кошмарных снах. Фаброн гордо восседает на одном из мягких диванов, обнимая по девушке каждой рукой. Танджиро в голову приходит тревожная мысль, что сегодня мужчина вновь захочет разделить его общество. Но потом он задумывается о том, что, возможно, садисту захочется новых впечатлений, и он обратит свое внимание на Зеницу. Если он доберется и до этого нервного юноши, наверняка в их комнате станет еще на одного лежачего больного больше. Танджиро обнимает Зеницу за плечи. Нет, он не может допустить этого, ради ставшего ему близким другом мальчика, ради Незуко, которая так ждет с ним встречи.
В этот момент в дверях гостиной появляется знакомое лицо с пумой на кожаном поводке. Это постоянный клиент Иноске, Жак, и его любимая питомица Шатон. Танджиро хочет подойти и погладить дикую кошку, но останавливается, замечая, как возбужденно вздымаются ее бока, и как раздраженно она хлещет хвостом по полу. Конечно же, хозяин потащил с собой бедное испуганное животное, невзирая на шум и крики празднующей толпы, да еще и привел ее в место, наполненное громкой музыкой, резким смехом и запахом табака. Немудрено, что Шатон забивается в угол кушетки, злобно поглядывая на других гостей, пока Жак развлекается разговорами у барной стойки. Танджиро всегда хорошо умел понимать животных, и сейчас ему кажется, что приближаться к пуме — не самая лучшая идея.
И тут небо за окном расцвечивается яркими красками, заставляя гостей прильнуть к окнам. Канонада выстрелов сотрясает стены Сада Греха, стекла дребезжат от оглушающих взрывов фейерверка. Танджиро и Зеницу не до веселья, праздничный салют — последнее, что волнует их сейчас, поэтому они не двигаются с места. Танджиро все еще рассеяно наблюдает за Шатон и с удивлением замечает, что кошка все больше нервничает, поджимая губы к зубам, а после грациозным движением прыгает на пол и на полусогнутых лапах крадется в коридор, должно быть, в поисках убежища.
Танджиро резко вздыхает, когда ему в голову приходит довольно рискованная идея. Обернувшись к Зеницу, он просит: «Можешь проследить за пумой? Посмотри, в какую комнату она войдет, и расскажи мне. Только будь осторожен и не приближайся к ней, она не в духе».
И видя вопросительный взгляд друга, Танджиро продолжает: «Если ты мне поможешь, сегодня мы поквитаемся с Фаброном и Музаном за все, что они с нами сделали».
Зеницу уверенно кивает головой и полный решимости заявляет: «Музан может убить нас. Но я с тобой».
Танджиро наблюдает, как мальчик выходит из комнаты, а затем ищет глазами Фаброна. Как он и думал, мужчина наблюдает за красочными взрывами из окна, обнимая за талию симпатичную девушку, не обратив внимания на то, что сейчас происходило у него за спиной.
Через минуту возвращается Зеницу, чтобы сообщить о том, что Шатон спряталась в одной из ближайших комнат, свернувшись в углу за кадкой с цветком.
«Спасибо, Зеницу», — благодарит его Танджиро.
Ему хотелось бы сказать что-то большее, возможно, это последние слова, которые от него услышит верный товарищ. Но он не знает, как выразить свои чувства. Вместо этого он улыбается и крепко прижимает хрупкого мальчика к груди. «Позаботься о Незуко», — шепчет он на ухо Зеницу, прежде чем оставить его в одиночестве стоять у стены, а самому смешаться с толпой гостей.
Придав лицу заманчивое и соблазнительное выражение, Танджиро легко касается плеча привлекательного мужчины, который забрал его девственность самым кровавым и жестоким способом. Обернувшись, Фаброн сначала недоуменно смотрит на него, но вскоре его взгляд проясняется, и юноша понимает, что клиент узнал его.
«Рад приветствовать своего первого мужчину», — говорит Танджиро, склонившись к Фаброну.
«Прелестная Гипсофила, я так давно не встречал тебя», — отвечает гость, и Танджиро вновь поражается, каким же обаятельным может выглядеть этот садист при желании.
«Я часто вспоминал о нашей ночи в ванной и думал о том, что я еще не встречал здесь никого красивее того, кто лишил меня невинности», — продолжает завлекать клиента юноша.
Воспоминание о той ночи возбуждает Фаброна, его зрачки расширяются, и он отпускает прижимающуюся к нему девушку.
«Если хочешь, я еще многому могу научить такой нежный Цветок», — томным голосом предлагает мужчина под звук непрекращающегося фейерверка.
«Я люблю учиться, — в тон ему произносит Танджиро, — Может быть, уединимся? Только позволь, я захвачу бутылку шампанского, ты удивишься, на что я способен под действием этих сладких пузырьков».
Танджиро начинает тошнить от этих мерзких слов, которые ему приходится исторгать из себя, лишь бы осуществить свой план.
«А ты изменился. Стал взрослее. Очень любопытно, пойдем же посмотрим, что из тебя выросло», — соглашается Фаброн.
Танджиро облегченно выдыхает, хотя основная часть его замысла еще не осуществлена. Получив в баре блестящее ведерко с бутылкой шампанского, юноша увлекает клиента за собой, призывно виляя бедрами, чтобы не дать ему отвлечься и заподозрить неладное. Дойдя до нужной комнаты и заглянув внутрь, Танджиро замечает темный силуэт, забившийся в угол за цветочным кашпо. Шатон находится там, где и сказал ему Зеницу. Сейчас или никогда! Танджиро улыбается и распахивает дверь, пропуская Фаброна в едва освещенную комнату, а затем быстрым точным движением швыряет тяжелое металлическое ведро в угол, искренне веря, что оно лишь напугает, а не заденет пуму. Услышав раздраженное шипение, юноша захлопывает дверь и отчаянно налегает на нее всем своим весом, надеясь удержать своего врага как можно дольше наедине с разъяренной кошкой.
Мужчина изо всех сил пытается вырваться на волю, и Танджиро боится, что не удержит его. Он не подумал о том, что его тело, измученное заботой о друзьях, изнурительной работой и постоянным недоеданием, не может тягаться со здоровым и крепким Фаброном. И когда он понимает, что проиграл эту битву, то неожиданно ощущает, что давление на дверь с его стороны усиливается. Повернув голову, он видит, что преданный Зеницу и на этот раз не бросает его, стоя рядом и подпирая дверь плечом. Отчаявшись выбраться, мужчина кидает в дикое животное что-то, разлетевшееся на осколки, из-за чего рык Шатон становится еще агрессивнее.