Жемчужина Авиньона — страница 19 из 52

оявшей неподалеку.

— Ты взволнована? — спросила Маргарита де Трай.

— Конечно, матушка, мне ведь предстоит столько интересного! По дороге я увижу много нового, к тому же я думаю о том, как я буду жить в Шантильи. Тетушка Матильда так интересно рассказывала о настоятельнице этого аббатства и о том, чем там занимаются монахини. Они там учат детей грамоте, и я хотела бы помочь им в этом.

— Ты едешь туда для того, чтобы научиться управлять замком. Не забывай об этом, дочка.

— Но вы же и так всему меня уже научили, матушка.

Маргарита мягко улыбнулась и потрепала Катарину по щеке.

— Есть еще много вещей, которых ты не знаешь, дитя мое, боюсь только, что в аббатстве тебя им не обучат.

— В любом случае пребывание там пойдет мне на пользу, — заключила Катарина. Отец заметил их с противоположного конца двора и поспешил к ним. Он похлопал рука об руку и затопал ногами, отряхивая башмаки от снега. Подойдя к Катарине, он нежно улыбнулся ей:

— Ты моя старшая дочь и никогда еще не разочаровывала меня, — сказал он.

— Даже тогда, когда ты застал меня босой в реке? — пошутила она.

— Даже тогда. Катарина, мы посылаем тебя в Шантильи не для того, чтобы ты изменилась. Мы намеренно поселились вдали от королевского дворца. Нам с твоей матерью никогда не нравился образ жизни этих людей. Там редко встретишь по-настоящему значительного человека, большинство просто пыжатся от чванства.

Катарина вспомнила о Жофрее Уинфри. Тот принимал нравы, царившие при дворе Людовика, как нечто само собой разумеющееся и вел себя соответственно, не понимая, что существует и другой образ жизни и мыслей. Семья Катарины была далеко не типичной. Она часто замечала странные взгляды гостей, когда те узнавали, что Катарина умеет читать, писать и считать, но всегда радовалась тому, что отец посчитал нужным обучить ее этому.

— Веди себя достойно, Катарина, — продолжал ее отец, — и доверяй Хью. Он хороший человек. Подобно нам, он не всегда выбирает пути, которыми принято следовать, но способен увидеть верную дорогу.

Катарина кивнула, понимая, что ее отец говорит о старом Хью Вунэ, а не о том, который вернулся из крестового похода. Она взглянула туда, где Хью, сидя верхом на Цефее, отдавал последние распоряжения. Подобно гранитной скале он возвышался над всеми присутствующими. Куда подевался спокойный и мягкий рыцарь, чьего возвращения из похода она так ждала? Человек, на которого она сейчас смотрела, был холодным и суровым. Даже глаза его казались безжизненными, как два куска голубого льда.

— Держи, — отец вложил что-то ей в руку, и Катарина увидела, что сжимает в ней длинный тонкий клинок в кожаных ножнах.

— Но, отец…

— Дочка, на дорогах полно бродяг и разбойников. Хоть я и не сомневаюсь, что Хью способен защитить тебя в любой ситуации, будут моменты, когда тебе придется находиться одной в лесу. Так будет спокойнее. Много лет назад я научил тебя обращаться с кинжалом. Если понадобится, используй это умение, не раздумывая.

Катарина посмотрела отцу в глаза и молча кивнула. Впервые за все время она почувствовала, что предстоящее путешествие — не праздная прогулка. Возвращения не будет, по крайней мере, для нее. Возможно, когда-нибудь она приедет в Авиньон погостить с кучей детей и в сопровождении множества слуг. Но Авиньон больше никогда не будет ее домом. Тяжелый кинжал по-прежнему лежал у нее в руке, и она аккуратно заткнула его за пояс вместе с ножнами. Теплая рука обняла ее за плечи, и кто-то притянул Катарину к себе. Не оборачиваясь, Катарина поняла, что это Теренс.

— Не могу поверить, что вы с Хью уезжаете, а меня оставляете здесь, — шутливо сказал он.

Катарина тепло улыбнулась своему пациенту.

— Ты же знаешь, Теренс, что недостаточно здоров, чтобы ехать. Кроме того, отец так привык к тебе, он нуждается в твоем обществе.

— Ну, я не совсем в этом уверен, хотя мне и вправду нужно еще попрактиковаться в езде на полудохлой кляче, которую мне дал твой отец, прежде чем сесть на настоящего боевого коня.

Бернар добродушно улыбнулся:

— Не пройдет и недели, как ты сможешь укротить любого жеребца в моих конюшнях.

Теренс глянул на забинтованную руку:

— Может, не через неделю, а через две, но я смогу сделать это!

— Не сомневаюсь, — согласился с ним Бернар, — ты слишком хороший наездник, чтобы так быстро утратить свои навыки.

— Я настолько рад, что эта рука по-прежнему прикреплена к моему телу, что мне все равно, смогу ли я когда-нибудь ею пользоваться, — заметил Теренс.

С той ночи, когда Хью и Теренс прибыли в Авиньон, состояние здоровья младшего из братьев значительно улучшилось. Не более двух недель назад он находился между жизнью и смертью, а сейчас он радовался снежному морозному утру и был счастлив, что остался жить. Безупречный уход Маргариты и Катарины помогли ему избежать цепких когтей смерти. Единственным видимым признаком его ранения была рука, висящая на перевязи. Теренс не чувствовал ее от плеча до кончиков пальцев. Гангренозные ткани, которые Маргарита удалила с его руки, уменьшили мышцы почти вдвое. Когда рана зажила, рука совсем потеряла подвижность, но Теренс считал, что ему повезло.

Более того, он был счастлив, что находится в Авиньоне, и нисколько не завидовал Хью и Катарине, которые отправлялись в Париж без него. Здесь на его искалеченную руку никто не обращал внимания, зато при дворе его положение было бы куда более сложным. Людовик мог даже запретить ему появляться в городе — славный король любил, чтобы его подданные выглядели безупречно во всем.

Конечно, влияние семьи Теренса при дворе и титулы его старших братьев могли бы помочь ему, но он уже принял решение поселиться в Анэ и никогда не покидать его. Он не хотел видеть презрительные взгляды придворных и участливую жалость женщин, считавших его прежде неотразимым.

— Катарина, — сказал он, — ты должна оказать мне услугу.

Катарина ласково погладила его по щеке.

— Конечно, Теренс, все, что ты захочешь.

— Присматривай за Хью, прошу тебя.

Катарина побледнела, вспомнив прошлую ночь и то, как грубо и неучтиво Хью обошелся с ней. Теперь она не могла себе представить, что сможет с прежней заботой и вниманием относиться к нему. Она хотела что-то сказать, но слова застряли у нее в горле. Теренс сделал предостерегающий жест.

— Давай пройдемся немного, — позвал он ее.

Катарина не стала отказывать Теренсу. В отличие от Хью он остался прежним, таким, каким она знала его раньше. Катарина относилась к нему почти как к брату, и если он просил о чем-то, она не могла отказать ему. Теренс начал без обиняков.

— Я знаю о размолвке между вами, Катарина, и я знаю, что тому виной Хью.

Катарина коротко кивнула и гордо выпрямилась, вздернув упрямый подбородок. Теренс тяжело вздохнул:

— Не спеши судить его, Катарина. Ты ведь всегда могла увидеть в нем то, что для остальных оставалось тайной.

— Раньше он ничего не скрывал, — запротестовала Катарина.

— Скрывал. Всю свою жизнь он скрывал это. А здесь он нашел человека, которому смог открыть душу и довериться. Ты смогла увидеть в нем не только сурового, непроницаемого воина, но мягкого и ранимого человека.

— Мягкий человек… — губы Катарины скривились в горькой усмешке. Она вспомнила прежнего Хью и, сверкнув глазами, повернулась к Теренсу.

— Что я сделала такого, что заставило Хью отвернуться от меня? Почему он перестал доверять мне? Я не устаю задавать себе этот вопрос, я измучилась. Я писала ему письма в течение пяти лет, я поскакала за ним ночью в лес, чтобы помочь тебе. Я делала все, что в моих силах, чтобы вам обоим было хорошо у нас. Чем же я заслужила такое к себе отношение?

Они дошли уже до стены конюшни, и Катарина остановилась, повернувшись к Теренсу лицом. От обиды на щеках ее заиграл румянец, а губы дрожали.

— Скажи мне, Теренс, ну в чем моя вина?

Теренс погрустнел и беспомощно покачал головой.

— Катарина, — сказал он, — ты ни в чем не виновата, и в то же время я уверен, именно из-за тебя Хью поступает так странно.

— Никогда не слышала ничего более глупого!

— И все же это так! — он вздохнул и взял руку Катарины в свою, как это мог бы сделать любой из ее братьев. — Послушай меня, Катарина, и попытайся хотя бы сейчас не вспоминать о последних днях. Тебя предстоит увлекательное путешествие, перед тобой открывается новое будущее. А для моего брата это путешествие в прошлое, в то прошлое, от которого он пытался убежать, когда отправился в Святую Землю. Он возвращается в тюрьму и, хотя отказывается признать это, в глубине души он знает, что это так. Присматривай за ним. Боюсь, что чем ближе он будет к Анэ, тем тяжелее ему будет.

— Зачем же он тогда возвращается туда?

— Потому что верит, что должен это сделать.

— Но, Теренс, чем я могу помочь ему? Он едва разговаривает со мной, а когда говорит, то говорит так, что лучше бы он молчал.

— Ты для него сейчас единственный свет, Катарина.

Она открыла, было, рот, чтобы запротестовать, но Теренс потряс головой.

— Иногда мы бежим к свету, а иногда убегаем от него прочь. Подумай о том, что я тебе сказал. Что бы Хью ни говорил и ни делал в последние дни, поверь мне, ты нужна ему.

Не сказав больше ни слова, Теренс махнул Аврилу, держащему под уздцы лошадь Катарины. Тот немедленно подошел к ним.

— Будь осторожной, Катарина, береги себя. Я обязательно навещу тебя, когда буду ехать домой, — Теренс улыбнулся ей и потрепал кобылу по холке. — И не позволяй в монастыре обрезать тебе волосы, — добавил он, шутливо погрозив пальцем. — Ну а теперь я должен попрощаться с братом. — Он повернулся и отправился к всадникам, собравшимся в центре двора.

Катарина смотрела на него со смешанным чувством. Ей о многом еще хотелось расспросить его. Последние слова Теренса были странными, она не могла понять, что он имел в виду. Конечно, он ошибался, когда думал, что Катарина что-то значит для Хью. Боже, как она устала от людей, говорящих ей что-то и не дающих возможности высказать свое мнение.