— А Марианна? Она исчезла вместе с праос? Скажи мне, Джуйоко, скажи мне!..
— Нет, она еще жива.
— Жива!.. О девочка моя!.. — воскликнул Сандокан вне себя от радости. — Ты уверен в том? Она действительно жива?
— Да, мой капитан. Вы упали, но я вместе с четырьмя товарищами еще держался, когда Марианну перенесли на палубу корабля.
— А кто?
— Англичане, капитан. Она была без сознания, но не ранена, судя по всему.
— Без сознания?..
— Да, капитан. Она громко, словно в каком-то бреду, звала вас, когда оказалась на палубе.
— Проклятие!.. И я не мог прийти ей на помощь.
— Мы попытались это сделать, капитан, но нас было слишком мало. На нас бросилось человек пятьдесят. Меня повалили, били, топтали, потом связали и приволокли сюда.
— А другие?
— Их застрелили еще на палубе в схватке.
— И Марианна находится на борту этого корабля?
— Да, Тигр Малайзии.
— Ее не перевели на канонерку?
— Думаю, что канонерка уже под водой. Ее потопили.
— Кто? Янес?
— Да, капитан.
— А сам Янес жив?
— До того как меня притащили сюда, я видел, как его праос уходит, подняв паруса.
— А из наших никто не спасся?
— Никто, капитан, — отвечал со вздохом Джуйоко.
— Все погибли! — с глубокой болью прошептал Сандокан, положив руки себе на лоб. — Бедные товарищи!.. Печальная судьба досталась тиграм Момпрачема!
Он замолчал, погрузившись в мрачные думы. Как ни был он силен, но теперь чувствовал себя сломленным этой последней катастрофой, превзошедшей все самые мрачные предчувствия, которые уже давно томили его. Это был полный крах — смерть была бы для него лучше.
Но такой человек долго не мог предаваться отчаянию. Не прошло и получаса, как он поднялся со сверкающими глазами.
— Как ты думаешь, — спросил он, повернувшись к даяку, — Янес следует за нами?
— Убежден в этом, мой капитан. Господин Янес никогда не покинет нас в беде.
— Я тоже надеюсь, — сказал Сандокан. — Другой на его месте, воспользовавшись моим несчастьем, бежал бы вместе с огромными богатствами, хранящимися на его судне, но он так не сделает. Он слишком любит меня, чтобы предать.
— И что вы заключаете из этого, капитан?
— Что мы бежим.
Даяк посмотрел на него с удивлением, спрашивая себя, не потерял ли рассудок Тигр Малайзии.
— Бежим?.. — воскликнул он. — А как? У нас даже нет оружия, и, главное, мы в цепях.
— У меня есть способ заставить их бросить нас в море.
— Я вас не понимаю, капитан. Кто же нас бросит в воду?
— Когда человек умирает на борту судна, что с ним делают?
— Привязывают к ногам пушечное ядро и отправляют составить рыбам компанию.
— И с нами они поступят так же, — сказал Сандокан.
— Вы думаете о самоубийстве?
— Да, но таком, чтобы потом снова вернуться к жизни.
— Гм!.. Я в этом сомневаюсь.
— Говорю тебе, что мы очнемся живые и свободные, в свободном море.
— Если вы это говорите, придется поверить, — с сомнением сказал даяк.
— Все зависит от Янеса.
— Он, должно быть, далеко.
— Но если он следует за корветом, то рано или поздно подберет нас.
— А потом?
— А потом мы вернемся на Момпрачем или отправимся на Лабуан освобождать Марианну.
— Я спрашиваю себя, не сон ли это? Как-то странно все это звучит.
— Ты сомневаешься в том, что я сказал?
— Признаюсь — немного, мой капитан. Я думаю, что у нас нет даже крисса.
— Он нам не понадобится.
— Но мы же в цепях.
— В цепях! — с каким-то странным блеском в глазах воскликнул Сандокан. — Тигр Малайзии может сломать эти ржавые железки, которые держат его в плену. А ну-ка! Смотри!..
Он напряг мышцы, набрал полную грудь воздуха и медленно огромным усилием разжал кольца; потом одним резким рывком открыл их и отбросил цепь далеко от себя.
— Вот Тигр и свободен!.. — сказал он потрясенному Джуйоко, переводя дух.
Почти в то же мгновение открылся кормовой люк, и трап заскрипел под ногами нескольких человек.
— Вот они!.. — прошептал даяк.
— Сейчас я их всех!.. — вскочил Сандокан, охваченный неудержимым приступом ярости.
Заметив на полу какой-то железный прут, он схватил его и уже двинулся было в сторону трапа, но даяк быстро остановил его.
— Вы хотите, чтобы нас убили, капитан? — сказал он. — Подумайте, что на палубе еще двести человек, и все вооружены.
— И то правда, — согласился Сандокан, отбросив подальше от себя прут. — Что делать, Тигр укрощен!..
Три человека, сошедшие в трюм, приближались к ним. Один был офицер, возможно, командир корабля, два другие — матросы.
По знаку своего начальника, матросы примкнули штыки и наставили карабины на пиратов.
Презрительная улыбка появилась на губах Тигра Малайзии.
— Неужели вы боитесь? — спросил он. — Или вы спустились, господин лейтенант, чтобы познакомить меня с этими двумя вояками?.. Их ружья меня как-то не впечатляют, так что можете обойтись и без этого потешного спектакля.
— Я знаю, что Тигр Малайзии не труслив, — отвечал лейтенант, — я просто принял меры предосторожности.
— Но я ведь безоружен, сударь.
— Но больше не в цепях, мне кажется.
— Я не такой человек, чтобы носить браслеты на запястьях.
— Какая изумительная сила, однако!
— Бросьте болтать, сударь, и сразу переходите к делу.
— Меня послали узнать, не нужна ли вам врачебная помощь.
— Я не ранен.
— Но вы же получили удар по голове.
— Хватило и моего тюрбана, чтобы защитить меня.
— Какой человек! — воскликнул лейтенант с искренним восхищением.
— Вы кончили?
— Нет еще, Тигр Малайзии.
— Ну так ближе к делу.
— Меня прислала сюда одна женщина.
— Марианна? — вскричал Сандокан.
— Да, леди Гвиллок, — сказал лейтенант.
— Она жива? — быстро спросил Сандокан, и кровь бросилась ему в лицо.
— Да, Тигр Малайзии. Я спас ее в тот момент, когда ваше судно уходило под воду.
— О!.. Расскажите мне о ней, умоляю вас!..
— А зачем? Я бы посоветовал вам забыть ее, сударь.
— Забыть ее! — вскричал Сандокан. — О нет!.. Никогда!
— Леди Гвиллок потеряна для вас. На что вы еще можете надеяться?
— Это правда, — со вздохом прошептал Сандокан. — Я приговорен к смерти, не так ли?
Лейтенант не ответил, но его молчание служило подтверждением.
— Так было предначертано, — сказал Сандокан. — Мои победы должны были привести меня к смерти. Мне их никогда не простят. Куда вы меня везете?
— На Лабуан.
— Меня там повесят?
И на этот раз лейтенант промолчал.
— Можете мне сказать это прямо, — усмехнулся Сандокан. — Тигр Малайзии никогда не дрожал перед смертью.
— Я знаю. Все знают, что храбрее нет человека на Борнео.
— Тогда скажите мне все.
— Вы не ошиблись, вас повесят.
— Я бы предпочел смерть солдата.
— Расстрел, не так ли?
— Да, — отвечал Сандокан.
— А я бы вместо этого сохранил вам жизнь и поставил командовать индийскими войсками, — сказал лейтенант. — Отважные люди так редки в наше время.
— Благодарю за доброе намерение, но от смерти оно меня не спасет.
— К сожалению, сударь. А что же вы хотите? Мои соотечественники всегда боялись вас и не смогли бы жить спокойно, даже если бы вы были отсюда далеко.
— А ведь я, лейтенант, когда вы на меня напали, собирался распрощаться с Момпрачемом и своей пиратской жизнью, — сказал Сандокан, — покинуть эти моря и уехать далеко, но не потому, что боюсь ваших соотечественников, а ради Марианны. Но судьба не захотела этого — ведь я не создан для счастья. Ну что ж, убейте теперь меня: я сумею умереть, как мужчина.
— Значит, вы не любите больше леди Гвиллок?
— Как я могу не любить ее! — воскликнул Сандокан страстно. — Вы даже не можете представить себе эту любовь! Я бросил ради нее Момпрачем и сделал бы это еще тысячу раз. Дайте мне свободу, но без Марианны — и я откажусь. Чего больше вы хотите?.. Я безоружен, я здесь почти один, но будь у меня малейшая надежда спасти Марианну, я бы проломил даже борта вашего корабля, я бы вышвырнул всех вас в море!
— Нас здесь больше, чем вы думаете, — сказал лейтенант чуть насмешливо. — Мы знаем, на что вы способны, и приняли меры, чтобы обезвредить вас. Даже не пытайтесь бежать: все будет бесполезно. Одна ружейная пуля может убить человека, даже самого сильного в мире.
— Я бы предпочел ее той смерти, что ждет меня на Лабуане, — сказал Сандокан с мрачным отчаянием.
— Я думаю, Тигр Малайзии.
— Но мы пока не на Лабуане, и до этого что-то еще может случиться.
— Что вы хотите сказать? — спросил лейтенант, насторожившись. — Не думаете ли вы о самоубийстве?
— А вам-то что за дело? Умру я тем способом или другим, результат будет одинаков.
— Пожалуй, и я бы не стал вам мешать, — сказал лейтенант участливо. — Признаюсь, мне было бы тяжело видеть вас повешенным.
Сандокан минуту помолчал, глядя на лейтенанта пристально, точно оценивая искренность его слов, потом спросил:
— Вы не будете противодействовать, если я покончу с собой?
— Нет, — отвечал лейтенант. — Такому доблестному человеку, как вы, я бы не отказал в подобной услуге.
— Тогда считайте меня мертвым.
— Я, однако, не могу предложить вам средство покончить с жизнью.
— У меня есть с собой все необходимое.
— Наверное, какой-нибудь яд?
— Мгновенный. Но прежде чем перейти в иной мир, я бы хотел просить вас об одной услуге.
— Человеку в вашем положении нельзя отказать ни в чем.
— Я бы хотел в последний раз увидеть Марианну.
Лейтенант молчал.
— Умоляю вас, — настаивал Сандокан.
Лейтенант молча покачал головой.
— Я получил приказ держать вас отдельно, — наконец сказал он. — И потом я думаю, что было бы лучше и для вас, и для леди Марианны помешать вам увидеться. Зачем заставлять ее плакать?
— Вы мне отказываете из утонченной жестокости, — сказал ему Сандокан. — Не думал, что храбрый моряк может стать таким палачом.