Невероятно.
Я пролистывала в голове все образы его родственников, начиная от моего деда, который скончался, не слишком позднее матери, до лиц двоюродных братьев, сыновей дяди Эдвина и понимала, что у нас нет совершенно ничего общего.
Я не похожа на них от и до. От кончиков волос, до кончиков ногтей. Я чужая им, не их продолжение, не их наследие. В голове одно за другим всплывали воспоминания о пренебрежении семьи Бланкар по отношению ко мне. Вспомнились все брезгливые взгляды, все тонкие шуточки в мой адрес и стал, наконец, ясен этот неожиданный разрыв общения, после которого никто из кровных родственников отца не появлялся на пороге нашего дома. Все связи были прерваны, только разве что дядя Эдвин иногда пытался воспользоваться связями отца и тот, в свою очередь, верил и надеялся, что это искреннее желание восстановить семейные узы.
Теперь нашлась и причина того, как запротестовали и отказались меня удочерять все представители семьи Бланкар. Никто не хотел брать на свои плечи ношу в виде совершенно чужого ребенка, который ну никак не мог быть представителем уважаемой семьи. Вспомнились слова отца, о его не любви к кораблям, и то, как я дышала морем, наслаждаясь свежим ветром и соленым запахом холодной воды. Как, казалось, чувствовала воду и воздух вокруг как саму себя.
Все ясно. Я не дочь своего отца. Не дочь.
Обдумать эту мысль оказалось на удивление просто, слишком много состыковок, цепочек, фактов. Все что скрывалось под подкоркой моего мозга, оказалось, на удивление, явным, очевидным. Просто присмотрись и увидишь в глубине воспоминаний все, что так долго лежало на ладони.
Рария сидела рядом, пока я приходила к своим выводам и продолжала поглаживать мою руку, передавая мне крупицы своей успокаивающей магии.
— Мне жаль.
— Мне тоже.
— Мы можем попробовать найти его.
— Кого? — Запнувшись, переспросила я.
— Твоего кровного отца.
Из головы совершенно вылетело то, что если мой папа не был моим кровным родственником, то я не взялась из воздуха, и кто-то, кто сокрыт под маской прошедшего времени, был тем самым, из-за кого я появилась на свет. Складывая в голове все возможные данные в простое арифметическое действие, я вздохнула и опустила плечи.
— Не думаю, что это возможно.
— Почему?
— Смотри сама. Допустим, мы все же правы, и я…. Моя мама родила меня не от моего папы, то получается, это был мужчина.
— Ну а кто же еще. — Улыбнулась Рария.
— Ты сама несколько минут назад сказала, что мужчина не может пользоваться магией сирен.
— Ааа, ты об этом.
— Поколение назад, вспоминай. Тогда закончилась война, и многие остались без родителей.
— Ты хочешь сказать, что возможно он даже и не знал, о том какую магию несет. И найти концов не удастся.
— Боюсь, что так. Думаю, он был приезжим, вряд ли он продолжал жить в Боклере.
— Вероятнее всего.
— Так что найти его будет не простой задачкой. — Слабо улыбнулась я, пытаясь скрыть перед девушкой свое потрясение.
Я обдумаю это после. Не сейчас.
— Сложной, но не невозможной. — Она поднялась и, шелестя юбками, заходила из стороны в сторону. — Во всех городах после войны создали книги одиноких. Тех, у кого не было родственников, которые потерялись сами или потеряли семью. В ней были записи тех, кто хотел кого-то найти или хотел, чтобы его нашли.
— Приезжие писали то, как их зовут, все информацию, которую помнили, место прошлого пункта и следующего, что бы те, кто узнали среди одиноких своих родственников, могли отследить их путь! — Закончила я за девушкой и от догадки даже приподнялась в постели.
— Осталось только отследить год и месяц твоего зачатия и проверить книгу одиноких! Найти мужчин, которые были в этот промежуток времени в Боклере и отследить путь! И возможно нам удастся найти его или хотя бы твоих родственников. Может, кто то из них и встретился. — Она, предвкушая, закусила губу.
В голубых глазах девушки горел огонь знаний. Без труда можно было понять, что ей не терпится разгадать эту загадку. Авантюризм на лицо.
— Но есть одна очень весомая проблема. — Сказала я.
— Какая?
Я подняла в воздух руку с брачным браслетом и потрясла им.
— С некоторых пор, я замужем. Мой муж, тиран, деспот и чудовище. И что-то мне подсказывает, что он будет против моей поездки в Боклер, а после возможно и еще куда-нибудь, на поиски тестя, который ему и даром не нужен.
— Мда, задачка. — Рария плюхнулась на стул и вновь погрузилась в свои мысли.
Пока она находилась в своем собственном трансе, я поднялась с постели. Лечение помогало, и низ живота уже не умолял меня свернуться комочком, но слабость все равно присутствовала. Теплые тапочки были как раз, кстати, и, обув их на босые ноги, я подошла к окну.
Почти все окна в замке выходили на море. В любой момент можно было подойти и полюбоваться водной гладью, послушать увлеченные крики чаек и если представить песок под ногами, но это больше походило на мечту. Особенно если перед этим накинуть теплую шубу и вспомнить что море северное.
— Бланш, а если я уеду одна?
— Что? — Я повернулась, и украшения в моих волосах звякнули.
Нужно избавиться от них и наконец, принять ванну.
— Я могу поехать одна, без тебя. — Рария смотрела на меня как побитый щенок, влажными глазами. — Я могу уехать и попробовать найти его.
— Думаешь, справишься?
— Думаю да. Так даже будет легче. Знаешь, скрываться от ярла, то еще удовольствие. — Она хмыкнула, разыграв в голове сценку нашего совместного побега. — Он землю перевернет, но найдет тебя.
— Мне кажется, ему совершенно нет до меня дела. Это все только задетая мужская гордость. — Я зябко повела плечами. — Только злиться, угрожает. Я для него просто красивая игрушка, жаль только дорого вышла, так бы может и не заметил сбеги я.
— Ты совсем не знаешь ярла, Бланш. — Девушка виновато сощурилась. — Он резкий, этого у него не отнять, порывистый, грубый, неотесанный. Но он не плохой. Он сильный, надежный и верный.
— Рария, он меня изнасиловал. Не стоит говорить при мне о нем так.
— Он просто не умеет выражать свои чувства. Или делает это так…. Как выходит.
— Хватит. Я не готова сейчас это слушать.
— Извини. Я поняла тебя. Подумай на счет моего предложения. Позвать Шарлот?
— Да, спасибо.
Лекарка ушла и через минуту явилась служанка. Я распорядилась на счет ванны и попросила принести мне одежду, осознав, что до сих пор нахожусь не в своей спальне.
Девушка помогла мне расплести прическу, от которой осталось одно название, прочесать волосы и, высушив их магией, собрать в новую прическу.
— У вас очень красивые волосы, ирли Торунн.
— Спасибо Шарлот. Кстати, что значит «ирли»?
— Теперь вы законная супруга ярла. И «ирли» это общее обращение к вам. Для нас вы больше не «кина», но и по имени мы к вам обращаться не можем.
— Ясно.
— Заплести косу или оставить концы распущенными?
— Оставь распущенными.
— Как скажите. — Шарлот заплела толстую косу у виска и обернула ей мою голову, на манер венца, так же вплетая в пряди позвякивающие украшения.
— Что это такое?
— Маньерки? Это символ молодости, свежести. Жены носят их до первых детей.
Я вспомнила первую жену ярла и отметила, что у нее нет таких аксессуаров.
— У ярла есть дети?
— Почему вы спрашивает об этом меня? — Удивилась она.
— Просто продолжаю разговор. — Почему то мне не хотелось, что бы девушка прочувствовала мою заинтересованность.
— Нет, у них с ирли Викторией нет детей.
Значит Виктория….
— Ясно. Поможешь с платьем?
— Конечно. — Девушка улыбнулась, позволяя понять, что она здесь именно для этого.
Как только Шарлот затянула последние ленты на моей спине, дверь в комнату открылась, и воздух сразу накалился до предела, выгорая в моих легких.
— Выйди. — Бросил он служанке и та, позабыв обо всем, умчалась за дверь, плотно прикрывая ее за собой.
Предательница.
Ярл, сложив руки за спиной, сделал несколько шагов к окну, не смотря на меня напрямую.
Его тяжелые подошвы громко стучали по полу, от этого казалось, что мужчина способен раздавить при одном только желании.
— Как ты себя чувствуешь?
— Жива. — Кратко ответила я, пряча сжатые кулаки в длинных широких рукавах.
— Продолжаешь дерзить, значит все-таки лучше.
— Надеялись на другой исход?
Вырвалось. Просто вырвалось, но этого оказалось достаточно, что мужчина резко сменил направление и в два шага придавил меня к стене.
— Мне уже в печенках сидят твои дерзости, Аорелия. — Зло прошептал мне он, сжав руками мое лицо. — Чего ты добиваешься? Думаешь, я не понимаю, что сделал? Хочешь, что бы я в ногах прощения вымаливал? Так не будет этого! Так и знай!
У меня не было ни единственного шанса отвернуться, не единой возможности избежать его взгляда и я провалилась в нем. В стальных мерцающих омутах, я видела, как кипит магма под серебряной пленкой, как обещает спалить меня дотла, позволяя прочувствовать огонь через горячие пальцы, что сжимали мои щеки и подбородок.
— Вопрос в другом. — Прошептала я, чувствуя, как мужчина напрягается, и все сильнее вдавливает меня в каменную стену. — Что вы хотите от меня после того что сделали.
Он несколько секунд смотрел на меня испепеляюще, и нет, там не было уже привычного гнева, просто… его взгляд сам по себе оказался таким. Словно под грузом пепла, нельзя ожидать ничего другого. Там только спаленные пожары, утонувшие в бесконечном облаке пепла.
— Поцелуй меня, моя красивая жена. — Прошептал он, касаясь, горячим дыханием уголка губ. — Я хочу попробовать свой цветок еще раз.
— И ты после уйдешь? — С надеждой спросила я.
Он отрицательно покачал головой:
— Я не могу уйти. Это моя спальня.
Я словно вновь и вновь опускалась в этот вулкан добровольно. Но моя жертва не была даже рассмотрена, он все равно брал что хотел. Обжигал, убивал и возрождал заново. Он отпустил мое лицо, когда понял, что я не вырываюсь и опустил руки на талию, без пошлостей, просто прижал к себе.