Библиотека включала в число своих рукописей собрания библиофилов Царского и Сахарова, редчайшие книги ученого - собирателя древнерусской литературы Маттеи; картинная галерея имела произведения Рафаэля, Мурилльо, Иорданса, Кипренского, Боровиковского, Тропинина, Брюллова и великое множество работ других живописцев; в разделе скульптуры находились творения Гудона, Картолини, Финелли и др., бюст Юпитера из раскопок Помпеи, антики с Кипра, Саламина и Черноморского побережья, особняком располагались коллекции старого русского быта, мебели, нумизматики, предметы каменного п бронзового веков…
«Прекрасные размеры, избранные для этого зала архитектором Жилярди, - писал журнал «Москвитянин», - свободно красуются здесь в пурпуровом цвете стен и белизне мраморного стукко (пластический мрамор. - В. О.)… Освещение так обильно, что его можно назвать великолепным; оно тем приятнее действует на входящего, что в этот храм искусства ведет единственный вход из библиотеки… Самую середину зала занимает главная драгоценность порецкого замка - античный памятник».
Что же это за произведение?
В 50-х годах XVIII века в Рим из Германии приехал молодой ученый археолог Иоганн Иоахим Винкельман. Тогда в Италии производились раскопки древних городов Помпеи и Геркуланума, погибших при извержении Везувия. Винкельман, страстно влюбленный в античное искусство, открыл огромную художественную ценность найденных при раскопках скульптур. Он был первым автором глубоких исследований о древнегреческой и древнеримской скульптуре.
У одного из коллекционеров увидел он удивительное произведение древнего ваяния. Он отметил его в своих трудах, назвав овальной урной.
…Сейчас «урна» находится в Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Вот что рассказывает о ее рельефах доктор искусствоведения О. Н. Кобылина:
«Каждый из персонажей имеет особую психологическую характеристику: мрачный, опьяненный, грузный сатир с пустой чашей в опущенной руке; улыбающийся, полный жизни и веселья козлоногий Пан с гибким, подвижным телом; Геркулес с затуманенным взглядом, с искаженным гримасой лицом; вакханка с протянутой к Вакху рукой, исполненная внутренней жажды и т. д. Действующие лица связаны между собой не только композиционно, будучи расположены в живописном соответствии по сторонам Вакха, но и выражением лиц и телодвижениями; молодой сатир с мечом за плечами слегка вытягивается перед Паном, чтобы взглянуть на Геркулеса; на Геркулеса засмотрелся и ребенок, показывающий на него пальцем; у ног вакханки грозная пантера покорно смотрит на Вакха. Деревья с сучковатыми извилистыми стволами на фоне, львиная шкура на ложе Геркулеса, алтари, маски у ног фигур придают сцене еще большую живость, а вместо с тем особую таинственность и фантастичность».
И все же изучение памятника далеко не закончено, в нем много неразгаданного. Некоторые из советских ученых вслед за Винкельманом усматривают в нем погребальное назначение и назвали его саркофагом. Другие сомневаются, так ли это, несмотря на то, что памятник представляет некоторое подобие гроба, а изображения львиных морд с раскрытыми пастями служат как бы ручками для его переноса.
Но, возражают другие, почему нет крышки - если это саркофаг? Допустим, потеряна. А почему совершенно плавно закруглены, наподобие ванны, края этого саркофага? И можем ли мы утверждать, что изображенные сцены типичны для надгробных изображений Рима II века (этим временем датируется произведение). Где и в чем тут связь с культом загробной жизни этой эпохи?
Часть исследователей, подобно русским археологам прошлого века, склонна предполагать, что памятник служил предметом какого-то ритуала, скажем, священных омовений и, действительно, своего рода ванной или резервуаром.
Искусствоведам и историкам предстоит выяснить автора скульптуры или школу, раскрыть назначение памятника, выявить уплаченную Уваровым сумму, причину отказа его издать иллюстрированную монографию. Нужно поднять и изучить переписку западных художественных академий по поводу уваровского приобретения. Следует узнать: если это своеобразная гигантская чаша, то для чего она предназначалась. Если же саркофаг, - то кто в нем покоился. Ясно, что это лицо очень значительное, возможно историческое, ибо саркофаг выполнен из необычайно стойкого и, следовательно, дорогого (паросского) мрамора; благодаря своей прочности он дошел до нас почти неповрежденным.
Изучение всех этих обстоятельств прольет свет на символический и непонятный нам, но глубоко содержательный смысл рельефов, созданных вдохновенным резцом древних мастеров. И тогда перед нами оживет еще одна страничка истории.
…Дворец, уничтоженный фашистами, восстанавливается. Здесь будет первоклассный дом отдыха. Восстанавливаются и все ценнейшие породы деревьев уваровского парка. В залах и комнатах будет обилие света и воздуха. Монументальная живопись - панно, роспись, мозаика, - выполненная талантливыми советскими мастерами, ярко расскажет о героике нашей эпохи.
На заре Звенигород звенит
На заре Звенигород звенит, Будто пчелы обновляют соты. Все поет: земля, деревья, воды, Облака и ребра древних плит.
В четырех этих строках поэта Сергея Маркова выражено то настроение, которое охватывает вас в Звенигороде.
К городку, увенчанному белокаменным собором Юрия Звенигородского, нужно подходить со стороны оврага. Поднимаешься по древнему холму все выше, и вот перед тобой словно голова древнерусского воина в шлеме - золоченый купол самого раннего из существующих в Подмосковье храмов. Когда взберешься, наконец, на холм, перед тобой откроется незабываемая панорама, и ты почувствуешь, какими они были, города Московской Руси! Слева и справа тянутся обросшие кряжистыми деревьями валы, некогда оснащенные пушками. Встанешь на другую степу вала - под тобой шумят величавые березы. Сколько врагов, пытавшихся овладеть городком, похоронено в сыром и глухом овраге!…
О Звенигороде написано немало, но как о подлинном чуде следует писать еще и еще. И всюду тут загадки русской истории, которые нестерпимо хочется разгадать.
Начать хотя бы с того, что историки бьются над названием «Звенигород». Одно время - и эту точку зрения поддерживал писатель Михаил Пришвин - считалось, что название происходит от слова «звон». Когда враги приближались с запада к Москве, на колокольнях монастырских острожков начинали звонить. Этот звон подхватывал другой острожек. Звон долетал до Москвы, где били в большой всполошный колокол, и тогда пушки устремляли свои черные жерла в сторону незваного гостя.
Но «дотошные» историки с этим объяснением не согласны. Они считают, опираясь на данные исторической науки, что возникновение Звенигорода связано с переселением части украинского населения на московские земли в годы киевских междоусобиц. Там были, да и существуют поныне, города с подобными названиями, например Звенигородка.
Мне, хотя я и не историк, такое объяснение кажется неполным. Уже в самом слове «Звенигород» есть та поэтическая звонкость и красота, которая разлита здесь повсюду. Случайно ли такое совпадение?
Впрочем, отвлечемся от историко-филологических изысканий, спустимся по крутой тропке к берегу Москвы-реки, пройдем мимо величавых, очень много повидавших на своем веку сосен и отправимся к Саввино-Сторожевскому монастырю. Вон там виднеются его причудливые седые стены, к которым ведет торная дорога.
Да, дорога эта повидала немало. В знаменитую на всю Русь обитель, на поклонение «святым» мощам Саввы Звенигородского стекались тысячи и тысячи. В иные дни шествие напоминало картину Репина «Крестный ход». Пропыленные, измученные зноем толпы в страстном чаянии лучшей доли шли и шли к «преподобному».
А в иные дни дорога представляла совсем иное зрелище. По ней любил бродить художник Исаак Ильич Левитан, живший здесь же поблизости в Саввинской слободе. Звенигородские годы явились в его творчестве великим переломом. Именно тут впервые познал он настоящую русскую природу, ибо до того жил в Москве и выезжал лишь в дачные места. Исследователи жизни и творчества этого вдохновенного живописца, певца земли русской, утверждают, что именно под Звенигородом «сошла на Левитана сокровенная поэзия искусства». Наслаждаясь этими безбрежными заречными далями, блещущими главами монастыря, розоватыми в лучах заходящего солнца крепостными стенами, бронзовой корой исполинских сосен,
Покосившимися деревушками, он незаметно для себя открыл новый мир русской природы.
Дорога поворачивает направо в гору. Л вот и въездные ворота с многоцветным изображением святого Саввы. Мы входим на территорию монастыря и глубоко проникаемся поэзией давно прошедших времен.
«Царицыны палаты», построенные для жены царя, Марии Милославской, превосходно реставрированные, являются, по мнению многих знатоков, едва ли не самым характернейшим памятником русского зодчества XVII века. Трудно оторвать взор от кувшинообразных колонн и шатрового верха гостеприимно выступающего вперед крылечка, от всей сказочной, кирпичной изукрашенности палат. Вот уж где сказка, так сказка, песня, так песня!
Экспозиция музея, развернутая в одной из бывших церквей, поведает об археологических раскопках, о том, что здесь стояли древние поселения славян-кривичей. Она расскажет о жизни духовенства этого монастыря, о том, как искусно ткались ризы, о замечательных кустарных промыслах (часовом, игрушечном, музыкальных инструментов), процветавших в окрестных селах.
Представлены предметы обстановки из соседних барских усадеб, в том числе резное деревянное французское кресло изумительной работы.
Служебная деятельность писателя Антона Павловича Чехова, работавшего в 1884 году в Звенигороде врачом, пройдет перед вами. Фото рассказывают, что в городе сохраняется посаженная им липа, а на стенах бывшей уездной больницы помещена мемориальная доска. Как и для Левитана, впервые встретившегося здесь с русской природой, пребывание Чехова в Звенигороде явилось первым соприкосновением с народной жизнью. На материале здешних впечатлений написал он ряд рассказов, и об этом напомнит экспозиция музея.