— Быстрее одевайся, — велела она девушке. — Я отведу тебя в дом, и все подумают, что ты родственница, приглашенная на похороны. После этого ты будешь жить в доме.
Мэри, полагая, что Сару прислала Анна, подчинилась. У Майкла в отношении ее имелся другой план. Он хотел как бы привезти ее из Чичестера, куда ее якобы доставила почтовая карета. Но после его поспешного отъезда этот план отложили на неопределенное время. Черное платье оказалось ей впору, но она вскоре поняла, что ни один из воротников не может скрыть ее шейную повязку. Сара, спешно собирая вещи девушки, поняла, в чем дело.
— Тебе придется снять повязку.
Мэри яростно протестовала, и Сара, наконец, потеряла терпение.
— Ты хочешь помочь людям, которые были так добры к тебе, или нет? Если сейчас все пройдет нормально, ты избавишь их от дальнейших хлопот, и им больше нечего будет опасаться.
«Разреши мне надеть шаль», — шевелила губами Мэри.
— У тебя нет черной шали, нет ее и у меня. Делай то, что я тебе говорю, — Сара гордилась тем, что после своей хозяйки была чуть ли не главной в доме в отсутствие дворецкого и эконома, которые не вернулись с войны. Поэтому при таких чрезвычайных обстоятельствах она считала себя обязанной командовать девушкой. — Твоя шея уже давно зажила. Прошло не меньше семи недель с тех пор, как мистер Майкл спас тебя. Опухоль и синяки не держатся вечно. Так что поспеши. Нам нельзя терять времени!
Необходимости в особой спешке вообще-то не было, но Сара чувствовала, что на Мэри надо нажать. Как только девушка дрожащими пальцами развязала повязку, Сара тотчас сорвала ее.
— Ну вот! У тебя замечательная шея! Никаких следов на ней я не вижу, — она решительно взяла Мэри за руку и потащила за собой, опасаясь, что та передумает и начнет упираться. — Пошли. Захвати с собой свечу, чтобы освещать дорогу. Нам надо спешить!
Неся в одной руке вещи, Сара вела за собой девушку вверх по ступеням лестницы. Через Королевскую дверь они прошли в комнату, отделяемую от подземелья фальшивой стеной. Оказавшись за ней, Мэри погасила свечу и поставила ее на обеденный стол. Из Большого зала, находящегося за двойными дверьми, доносился приглушенный гул голосов. Там собрались люди, вернувшиеся с похорон. Вот-вот должны были начаться поминки. Сара в последний раз наставляла Мэри.
— Иди туда. Никто тебя не заметит. Все сейчас рассаживаются за столом. А я пока отнесу твои вещи в комнату для гостей, — она слегка подтолкнула робеющую девушку. — Иди же!
Мэри, дрожа от нервного напряжения и стараясь не привлекать к себе внимания, вошла в зал. Все было так, как и говорила Сара. Когда она села рядом с Джулией, никто из сидящих не заметил удивления ребенка.
— Твоя шея, Мэри! Она уже зажила?
В течение некоторого времени после этого девушка все еще продолжала носить повязку, оставаясь наедине, пока наконец не убедилась, что этого вовсе не требуется.
Слуги решили, что Мэри Твайт прибыла в дом вместе с другими гостями. Когда стало известно, что она собирается жить в Сазерлее, потеряв недавно свою семью, о ней стали судачить на кухне. Особый интерес вызвало то обстоятельство, что девушка не могла говорить. Повариха уверяла всех, что Мэри немая с детства.
— Такое случается. Я уже слышала о подобном.
— Она держится так, будто у нее спина не гнется, — заметила одна из горничных.
— Это скорее всего от гордости.
Другая горничная фыркнула:
— Со мной ей лучше не связываться.
— А где она живет?
— В спальной, рядом с комнатой мисс Джулии.
— Хорошая комната. Там очень уютно. Но она не привезла с собой сундука. Кажется, у нее совсем мало вещей.
И опять повариха все объяснила:
— Могу спорить, что она бедная родственница. Все богатые семьи имеют бедных родственников. Хозяйка взяла ее в дом из жалости.
Анна радовалась тому, что внедрение Мэри прошло довольно гладко. Однако она все еще испытывала потрясение и почти не замечала того, что происходило вокруг. Она теперь проводила за вышиванием почти все свое время. И вышивала не траурные ленты, а самые яркие цветочные узоры: маки и тюльпаны, васильки и лютики. Кэтрин одобряла то, чем занималась ее невестка, понимая, что вышивание успокаивает ее. Занимаясь любимым делом, она вспоминала только о хорошем и забывала о своей утрате.
Джулия глубоко и втайне от других переживала смерть отца. Она не позволяла себе плакать в присутствии матери или бабушки, боясь вызвать их слезы, а когда оставалась одна, печаль сковывала ее сердце, оставляя глаза сухими. Свое горе она не могла разделить с Мэри, потому что, хотя они и дружили, девушки недостаточно хорошо знали друг друга. Только один человек мог понять Джулию.
И он явился. Когда письмо Анны наконец достигло Оксфорда, Кристофер отложил в сторону свои учебники, не пошел на занятия, оседлал лошадь и в тот же день отправился в Сазерлей. Проведя ночь на постоялом дворе, он утром прибыл в усадьбу. Джулия сидела в библиотеке и убирала со стола книги после только что закончившегося урока, когда дверь открылась и на пороге появился Кристофер. Она бросилась к нему и разрыдалась. Не говоря ни слова, он подвел девочку к резной скамье, усадил ее и сам сел рядом, готовый утешить близкого ему человека. Она обняла его за шею и оросила его бархатный камзол слезами. Он терпеливо ждал, пока стихнут ее рыдания, потом вынул из кармана синий шелковый носовой платок и протянул его ей.
— Спасибо, — она выпрямилась, посмотрела на его доброе лицо и поняла, что он ее самый лучший друг. Такой дружбы, как между ней и Кристофером, не существовало в мире. Она тщательно вытерла глаза, так что от слез не осталось и следа. Лишь по распухшим векам можно было догадаться, что она плакала.
— Раньше я не могла плакать.
— Я догадался. Тебе стало лучше?
— Да, но мне все еще очень грустно.
— Удивительно было бы, если бы ты не грустила. Но теперь твое горе должно постепенно идти на убыль. Твои отец хотел бы этого прежде всего.
— Ты уже видел маму?
Он кивнул:
— Я пошел к ней, чтобы выразить мои соболезнования. Она сообщила новости о Майкле, который уехал за границу. Я искренне надеюсь, что он скоро вернется, но в настоящее время самый лучший адвокат в Англии не сможет защитить его. Парламент постановил, что всякая помощь королю со стороны кого бы то ни было является предательством. Когда я поднялся наверх, чтобы повидать Кэтрин, с ней находилась юная особа, которая как раз подпадает под это постановление.
— Мы опасаемся, что Мэри никогда больше не сможет говорить.
— А ей уже пора начать говорить?
— Майкл сказал, что у нее, должно быть, повреждены голосовые связки.
Взгляд Кристофера выражал сомнение.
— Не думаю. Временная опухоль может стать причиной немоты, но это не продолжается вечно. В Оксфорде не так давно случилось нечто подобное.
— Я думаю, что Мэри хорошенькая. Тебе так не кажется?
— Да… и она талантлива. Девушка играла на лютне, когда я вошел в комнату твоей бабушки.
— На лютне? — с удивлением спросила Джулия.
— Совершенно верно. Твоя бабушка сказала, что ты оставила инструмент там, а эта юная особа взяла его и стала играть.
— Но раньше она никогда не делала этого.
— Может быть, ей не предоставлялся случай.
Позднее Мэри дала понять, что ее тетя была очень музыкальна и обучила ее игре на разных инструментах. В тот вечер сна вновь играла в комнате Кэтрин. Теперь ее слушали также Анна, Джулия и Кристофер. Ее репертуар включал народные песни, и Кристофер, обладая неплохим тенором, начал петь, призывая остальных подпевать ему. Одна из горничных, проходя мимо комнаты, в изумлении замерла, пораженная пением в доме, погруженном в траур. Потом она решила, что это вовсе неплохо, ибо жизнь должна продолжаться. Миссис Паллистер и так уж слишком извела себя, ей надо немного взбодриться.
Анна благодарила судьбу за то, что она послала им Кристофера, когда спустя два дня получила официальный документ. Ранее при обсуждении финансовых дел она чувствовала себя не в своей тарелке, не всегда понимая то, что говорит адвокат. Теперь же она полагалась на участие Кристофера. Она знала, что Сазерлей переходит к Майклу и его наследникам, а в случае, если у него не будет детей, хозяйкой усадьбы после его смерти становится Джулия. Ей самой разрешалось иметь доход от имения до совершеннолетия Майкла. После этого она будет ежегодно получать определенную денежную сумму.
— Кристофер, — сказала она дрожащим голосом, протягивая ему документ, — правительство требует, чтобы мы заплатили большой штраф за участие Роберта и Майкла в войне на стороне короля. Что мне делать?
Он внимательно и вдумчиво прочитал документ.
— Да, — произнес он наконец, — сумма довольно значительная, но вам необходимо заплатить ее, иначе у вас могут отобрать поместье. Сможете ли вы достать такие деньги?
Анна выглядела совершенно расстроенной.
— Я думаю… Я не уверена… Трудно сказать… у нас есть какие-то сбережения. Видишь ли, после того как Роберт перестал совершать морские вояжи, он вложил деньги в три корабля и получил прибыль. Деньги передал ему один знакомый купец из Лондона. Но когда началась война, мой муж поменял эти деньги на золотые монеты и спрятал их в тайнике. Сейчас они в моей комнате. Однако, если отдать сейчас все эти деньги, я просто не знаю, как мы будем жить дальше.
Они принесли мешок с деньгами в библиотеку и сели за стол друг против друга. Кристофер пересчитал деньги и тщательно изучил все документы. Затем он молниеносно произвел какие-то расчеты, записывая цифры на бумаге. Анна смотрела на него, благодарная ему за все. Наконец он положил перо и обратился к Анне:
— Можете не беспокоиться насчет этого штрафа. Денег у вас вполне хватает. Часть дохода от имения придется посылать Майклу, чтобы он не умер с голоду за границей. Существует возможность переправлять деньги во Францию, хотя стоит это недешево. Рано или поздно вы получите адрес своего сына.
— Мы дали ему с собой мешок золота, а моя свекровь передала еще и драгоценные камни, которые предназначались для его будущей невесты.