мотреть в глаза бабушке? Как ей смотреть в глаза тем, кто пострадает из-за нее?
— Подойди ко мне, детка, — сказала Кэтрин тихим голосом.
— Мне стыдно.
— Делай то, что тебе говорят.
Почти не осознавая того, что делает, Джулия медленно подошла к скамейке, стоящей возле кресла Кэтрин, и села, как делала много раз прежде. Руки ее, лежащие на коленях, были крепко сжаты.
— Во всем виновата я одна, — заявила она прерывающимся голосом, в котором слышалось отчаяние.
Губы Кэтрин дрожали, веки дергались в нервном тике. Все это свидетельствовало о том шоке, который она перенесла, узнав новость из уст бестолковой служанки. Лицо бабушки выражало такое же страдание, как и внучки.
— Случилось нечто ужасное, но почему ты считаешь, что виновата во всем только ты?
— Если бы я не набросилась тогда на Адама Уоррендера, он не стал бы мстить нам.
— Все мы порой теряем рассудок и жалеем впоследствии о наших поступках. С возрастом я смягчилась, но в молодости порой становилась просто бешеной, — Кэтрин положила свою тонкую руку на голову девушки, поправляя ее волосы. — Ты всего лишь хотела защитить свою мать, не желая допускать к ней владельца Уоррендер Холла, который мог бы расстроить ее. Мы пришли к соглашению, что должны скрывать от нее случившееся. Это понятно?
— Да, бабушка.
— Я, должна сказать, ожидала, что этот молодой человек примет какие-то меры после того, как ты грубо обошлась с ним. Но я не думала, что он накажет нас так жестоко. Вообще-то я надеялась, что он забудет об этом происшествии.
— Значит, ты не сердишься на меня?
— Почему я должна сердиться, если мне пришелся по душе твой поступок?
В течение некоторого времени Джулия не могла говорить из-за охвативших ее переживаний. Затем она взяла слабую руку с обручальным кольцом на пальце и поцеловала ее. Определенно, нет никого на свете лучше чем ее бабушка.
Она не могла полностью простить себе свой необдуманный поступок, но Кэтрин, наделенная редким талантом понимать других людей, не хотела, чтобы девочка мучалась из-за того, что уже не изменишь. Джулия вновь воспрянула духом.
— Мы не позволим им конфисковать наш дом. Я вновь вступлю в бой с Адамом Уоррендером! Никто не сможет отнять у нас Сазерлей, какие бы злые силы ни вступили между собой в заговор. У тебя есть какие-нибудь документы, которые позволили бы нам начать дело? Конечно, то, что королева Елизавета подарила нам эту землю, не может свидетельствовать в нашу пользу. Может быть, у мамы есть какие-нибудь отцовские бумаги, подтверждающие наше полное право на владение усадьбой? — Джулия с надеждой ждала положительного ответа, но Кэтрин, откинувшись в кресле, предалась размышлениям. «Может быть, старая леди пытается вспомнить что-то важное, — думала Джулия, — но есть вероятность, что она просто задремала».
— Бабушка! Есть ли такие бумаги?
Услышав этот вопрос, Кэтрин моргнула и заговорила заплетающимся языком, как будто только что проснулась.
— Бумаги? Их нет. И никогда не было. Да и теперь они не потребуются. Гарри никогда не предполагал, что меня могут изгнать из Сазерлея.
Надежда вновь затеплилась в душе Джулии.
— Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы помочь нам! Это замечательно! Я сейчас же поскачу к нему, кем бы он ни был, и расскажу о нашей горькой судьбе. Кто такой Гарри? Где мне найти его?
Кэтрин вздохнула. Ее губы спазматически подергивались.
— В Холле, конечно. Много поколений Уоррендеров жило там.
Джулия не могла понять, о чем говорит бабушка, и холодок страха пробежал по ее спине.
— Ты говоришь о сэре Гарри Уоррендере, бабушка?
Кэтрин не ответила, она повернулась к внучке и посмотрела на нее взглядом, выражавшим полное бессилие. Джулия чуть не закричала. Ей показалось, что эти живые карие глаза смотрят на нее, ничего не видя. Не отпуская руку бабушки, девушка приподнялась и потянулась к колокольчику. Она хотела позвонить и вызвать Сару.
— Мне кажется, ты не здорова, бабушка. Посидим немного молча.
Но тут Кэтрин, очевидно, вновь стала понимать происходящее, ибо сделала попытку податься вперед. На ее искаженном горем лице появилась какая-то детская гримаса.
— Никому не позволяй изгонять меня из Сазерлея, — сказала она заплетающимся языком.
— Никто не сделает этого! — пообещала ей Джулия, обнимая ее и опуская на подушки.
В этот момент в комнату вошла Сара и тотчас поняла, что произошло какое-то несчастье.
— Что случилось? — спросила она, с тревогой глядя на Кэтрин, которая полулежала в кресле с закрытыми глазами. Джулия все объяснила доброй женщине. Во время их разговора, который они вели шепотом, Сара сообщила девушке, что хозяйка дома и Мэри уже вернулись из Чичестера. Затем они вместе подняли Кэтрин на ноги и отвели в спальню.
— Все хорошо, мадам, — сказала Сара, обращаясь к Кэтрин. Стоя возле кровати, она кивнула Джулии, давая понять, что дальнейшая помощь не нужна. Все еще разговаривая со старой леди, она стала укладывать ее в постель.
Джулия выбежала из комнаты. На лестнице она повстречалась с Анной, которая поднималась наверх. Едва взглянув на печальное лицо матери, девушка сразу поняла, что та уже знает о предстоящей конфискации усадьбы.
— Мне нужно сообщить тебе кое-что. Бабушка заболела! Я боюсь, что с ней случился удар. Надо послать кого-нибудь за доктором.
Анна вскрикнула от ужаса, подхватила юбки и, минуя дочь, побежала вверх по лестнице. Добежав до апартаментов Кэтрин, она бросила на пол свою соломенную шляпку и летние перчатки и тотчас стала помогать Саре, укладывающей старую госпожу. Один из конюхов галопом поскакал в Чичестер за доктором.
Анна выходила из апартаментов, когда вернулась дочь.
— Я думаю, у бабушки был удар, но опасность, кажется, миновала. Теперь ей нужен только отдых. Пусть доктор решает, что с ней такое, — она протянула руки Джулии, и они обнялись. — Какой печальный день!
— Кто рассказал тебе про Сазерлей? — спросила Джулия, когда они выпустили друг друга из объятий.
— Мне сообщила эту ужасную новость жена привратника, как только наш экипаж въехал во двор. Там же находился и садовник, — объяснила ей Анна. — Когда я вошла в дом, меня встретили все наши слуги. Они хотят остаться с нами, после того как нас выселят отсюда.
— Нас не выселят! Мы должны найти какой-то выход из этого положения.
— Дай бог, чтобы было так, как ты говоришь. Мне нужно найти этого мистера Уокера. Мне сказали внизу, что он осматривает Длинную галерею, но сейчас он уже, наверное, находится в восточном крыле. Этот господин попросил ключи, когда узнал, что та часть дома заперта. Похож ли он на человека, который может сжалиться над нами?
— Нет. Он высокомерен и воинственен. Я бы сказала, что его ничем не проймешь.
— Вот этого-то я и боялась, — обреченно вздохнула Анна.
— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?
Анна покачала головой.
— Я думаю, будет лучше, если я побеседую с ним наедине, — она рассеянно потрепала дочь по щеке. — Ты иногда становишься очень вспыльчивой, а я хочу проявить в разговоре с ним как можно больше такта.
— Я уже поцапалась с ним, — Джулию удручало то, что она вторично подвела своих близких.
Выражение лица Анны не изменилось.
— Я слышала об этом от слуг. Из-за тебя мистер Уокер сократил время нашего пребывания в Сазерлее. Вместо сорока восьми часов он дает нам на сборы лишь двадцать четыре.
— Он не имеет права наказывать других из-за меня.
— У него на руках документ, подписанный самим лордом-протектором Англии, и это дает ему право делать все что угодно, — Анна держалась необыкновенно спокойно. Ей казалось, что она находится на краю пропасти и от нее требуется вся ее выдержка, чтобы не свалиться вниз. — Попробую убедить его пересмотреть свое решение. Нам потребуется много времени на сборы, особенно учитывая болезнь Кэтрин.
— Перестань говорить о том, что мы должны покинуть усадьбу. Еще не все шансы потеряны. Давай пошлем за Кристофером! Он обратится с просьбой от нашего имени к Кромвелю. Ведь он добился прощения для своего дяди, заточенного в Тауэре, хотя тот и не хотел принимать его. Я сама поеду за ним, грум и Сара могут сопровождать меня.
— Я запрещаю тебе делать это! — Анна так редко топала ногой, что сама смутилась не меньше дочери. — Я сразу же подумала о Кристофере, как только мне сообщили, какая участь постигла нас. Но сначала я хочу повидаться с мистером Уокером и узнать от него лично, как обстоят дела. Еще возможна какая-то отсрочка.
— Мама! Этот человек уже положил свою лапу на наш дом и, что бы ты ни говорила ему, он не изменит своего решения. Мы должны искать другие пути спасения Сазерлея.
— Я все же попробую.
Анна пошла назад вдоль коридора, по которому еще совсем недавно бежала бегом. Она прошла мимо резной решетки и вошла в Длинную галерею. Мистера Уокера там не оказалось, хотя с мебели и с некоторых картин были сняты чехлы. Очевидно, этот человек хотел оценить все имущество, имеющееся в доме. Подходя к двери в дальнем конце помещения, ведущей в восточное крыло, Анна подумала о том, что ей опять придется усилием воли приглушать стук своего робкого сердца, ибо ее пугал этот незнакомец. Она знала, что он находится в дурном расположении духа после встречи с ее дочерью, но ни в чем не винила Джулию. Молодые люди всегда говорят то, что думают, и умная девушка не желает мириться с несправедливостью. Подойдя к двери, Анна остановилась, чтобы собраться с духом. Став вдовой, она уже больше не посещала эту часть дома. Затем, сделав глубокий вдох, хозяйка Сазерлея вошла в комнату.
Мейкпис Уокер находился в спальне. Он сразу же решил, что будет спать в этой просторной комнате. Он поднял шторы и широко открыл окна, чтобы получше осмотреть помещение, залитое солнечным светом, и увидел массивную широкую кровать с резными спинками, покрытую зеленым атласным покрывалом, которое было великолепно вышито в елизаветинском стиле. Темой вышивки, в основном, являлись цветы и листва деревьев. Но более всего ему понравилась занавеска на балдахине. Он подошел ближе, чтобы получше рассмотреть ее, и тут же нахмурился: его нравственность была оскорблена.