Джулия поднялась на второй этаж и, стараясь ни к чему не прикасаться, прошла в свою комнату. Она переоделась в новое нижнее белье, а потом подобрала себе простенькое голубое платьице из хлопка. Все ее плащи были очень дорогими, но она вспомнила, что на кухне висит старый плащ, который служанки надевали, когда бегали на огород в плохую погоду. Натянув удобные туфли, она взяла с собой письмо Адама, справки о здоровье и вновь спустилась на кухню. Плащ оказался на месте. Она накинула его на плечи и не стала накрывать голову капюшоном, так как ее волосы были уложены в простую прическу.
Джулия вышла из дома, оставив там все как было. В такие Бремена нечего думать о богатстве. Если туда опять явятся грабители — что ж, ничего не поделаешь. Только бы Адам был жив и здоров. Если бы она нашла его мертвым в комнате наверху, то не захотела бы жить дальше. Неожиданно среди всего этого ужаса она поняла, что без его любви ее жизнь потеряет всякий смысл.
По дороге она подобрала свои вещи, но не стала надевать шляпу. Она хотела пробраться через задние ворота, которыми пользовались слуги, чтобы никто не заметил, как она выходит на улицу. Это ей не удалось, так как ворота оказались на запоре. Через решетку она увидела, что дом на другой стороне улицы украшает красный крест и возле него прогуливается сторож. Она отпрянула назад. Он не успел заметить ее.
Джулия выскользнула из главных ворот на улицу и присоединилась к немногочисленным прохожим. Никто не обращал на нее никакого внимания.
Пройдя небольшое расстояние, она остановилась возле ювелирного магазина и уставилась в пустую витрину. Товары отсутствовали. Дом был отмечен красным крестом. Она выразила на своем лице разочарование и взглянула на стоящего рядом сторожа.
— Теперь уже и полюбоваться стало нечем, — сказала она, стараясь подражать интонации сассекских крестьянок.
— В этом магазине уже никогда не будет красивых товаров, так как старый ювелир и его жена исчезли. Только слуги пока что заперты в жилом помещении.
— Исчезли? Вы имеете в виду, что они сбежали, как люди из дома напротив, которые оставили там одного мертвеца?
Сторож не стал объяснять ей, что произошло с семьей ювелира, и посмотрел на тот дом, о котором она говорила.
— Почему на воротах этого дома нет креста? Откуда вы знаете, что там труп?
— Я знаю служанок, которые работали там. Хозяйка в страшной спешке покинула этот дом!
— Еще бы! — сказал он мрачно, не отрывая взгляда от дома. — Правильно сделали, что сообщили мне. Я позабочусь о том, чтобы труп убрали оттуда нынче ночью, — затем он с интересом посмотрел на нее и улыбнулся, обнажив пожелтевшие зубы:
— А где вы работаете?
— Продаю ленты.
Он сочувственно взглянул на нее:
— Не очень-то покупают сейчас ленты, верно?
— Да, вы правы.
— Работу на дому сейчас тоже трудно получить. Богатые люди запирают свои лондонские дома и отпускают слуг на все четыре стороны, выбрасывая на улицу даже самых старых и преданных, которым некуда деться. Разве что о них позаботится чума.
Ее поразили слова этого человека, потому как ей с детства внушали, что необходимо заботиться о своих слугах.
— Вы имеете в виду, что слуг бросают на произвол судьбы?
— Так оно и есть. Люди сейчас прежде всего озабочены спасением своих шкур. Богатым проще — у них есть лошади и кареты. А что случилось с твоими подругами из этого дома?
— Их всех отвезли в безопасное место.
— Значит, им повезло, — он подмигнул ей. — Почему бы тебе не осчастливить меня попозже, когда я сдам смену ближе к ночи?
— Но нельзя находиться на улице ночью.
— Со мной тебя никто не тронет. У сторожей и пекарей имеются специальные пропуска.
— У пекарей?
— А ты что, не знала об этом? Почему же тогда в городе полно хлеба, как ты считаешь? Лорд-мэр запретил пекарям покидать Лондон. Людям ведь нужен хлеб, больны они или здоровы, — он вновь завел разговор о свидании. — Будь здесь в девять часов. Я знаю одно место, где мы сможем выпить эля.
— Я подумаю, — она стала удаляться от него.
— Буду ждать тебя, — крикнул он ей вслед. Затем вспомнил о чем-то: — Как тебя зовут?
Но она уже находилась на приличном расстоянии от сторожа и крикнула Первое пришедшее ей в голову имя, которое он все равно не расслышал, потому что в этот момент раздался оглушительный крик из окна одного из домов. Ей хотелось заткнуть уши и поскорее бежать отсюда.
Прежде всего ей надо было нанять лошадей и повозки для того, чтобы вывезти работниц из старого города. Вспомнив, какой ажиотаж царил вокруг свободных лошадей за пределами Лондона, она сомневалась, что ей будет легко найти их в столице. Но Джулия все же надеялась, что мистер Нидхэм, владелец постоялого двора «Хичкок Инн» сделает все, чтобы помочь ей. Прибыв туда, она увидела красный крест на дверях.
— Как поживает хозяин, его жена и дети? — спросила она у маленького, коренастого сторожа, стоявшего возле постоялого двора. Теперь она говорила властным тоном богатой дамы, так как необходимость притворяться миновала. Она вновь могла быть сама собой.
Сторож жевал табак. Эта новинка появилась совсем недавно. Люди верили, что жевание табака снижает опасность заражения чумой. Прежде чем ответить Джулии, сторож выплюнул желтую массу в канаву.
— Этой ночью оттуда вынесли двух мертвецов. А предыдущей — еще одного.
Раздался стук в дверь изнутри. Сторож, взмахнув жезлом, велел Джулии отойти прочь:
— Держитесь подальше отсюда. Они хотят поручить мне какое-нибудь задание или сообщить, что в доме кто-то умер.
Она отошла на безопасное расстояние, расстроенная услышанным, и стала наблюдать, как он открывает дверь. Приоткрыв ее, он отошел чуть в сторону. Из-за двери появилась рука, из которой на порог упало несколько монет. Но слов Джулия не расслышала. Сторож вновь запер вход в дом на замок и велел одному из своих помощников подойти к нему.
— Я иду за едой. Вернусь через десять минут.
Джулия вздохнула с облегчением, поняв что ничего страшного пока не случилось. Пожелав семье Нидхэмов всего наилучшего, она продолжала свой путь. Никогда еще не приходилось ей переносить такие испытания: из домов раздавались душераздирающие вопли и ужасные стоны. Она плакала, слыша, как там мучаются больные.
Вдруг Джулия увидела, что люди на улице разбегаются в разные стороны. Затем перед ней возникла женщина, обезумевшая от боли, которую причиняла ей алая опухоль на шее размером с яблоко. Ей удалось выпрыгнуть в окно, и теперь она бежала по улице, как бешеная собака. Ее родственники что-то кричали ей вслед, высунувшись из окон, так как им не разрешалось выходить из дома. А та, разорвав на себе ночную рубашку и непристойно обнажившись, орала так дико, что не было сил ее слушать. Тогда откуда-то появились мужчины, вооруженные самодельными пиками, чтобы помочь сторожу загнать больную назад в дом. Несколько кучеров по приказу их раздосадованных хозяев бросились на женщину с кнутами. Потребовалось, однако, немало времени, прежде чем им удалось окружить ее и передать в руки родственников.
Возле Дворца правосудия теперь никого не было, ибо в такое опасное время суды не работали. Но некоторые магазины на Флит-стрит были открыты, хотя мало кто заходил в них. Рынки, которые обычно кишели народом, пустовали. Лишь уличные продавцы, торгующие травами и цветами, зарабатывали какие-то деньги: люди прикладывали растения к носу, чтобы не заразиться. Не видно было и играющих на улицах детишек, так как родители держали их дома. Даже нищие и те попадались чрезвычайно редко. К огорчению Джулии, никто не решался помогать молящим о помощи больным, которые вскоре умирали и оставались лежать на улице, пока за ними не приезжала похоронная телега. Ей казалось, что в Лондоне слышится лишь погребальный звон да крики больных.
На улице Лудгейт находилась конюшня, где можно было нанять лошадей. Человек в рубашке с засученными рукавами и в кожаном фартуке вышел во двор ей навстречу. Сначала она спросила, есть ли у него повозки или фургоны.
— Нет у меня ни повозок, ни фургонов, — отвечал он, глядя на нее враждебно. Она поняла, что ему надоели пристающие к нему беженцы.
— Тогда дайте мне всех лошадей, которые у вас есть. Я знаю, что на них большой спрос, но я хорошо вам заплачу. Если у вас мало своих лошадей, найдите их для меня в другом месте и приведите на Картер Лейн завтра утром.
— Вы шутите, мадам? — сердито спросил он. — Или, может быть, вы не знаете, что творится кругом. В городе нет ни одной свободной лошади. Я отдал две последние клячи своим родным, чтобы они могли уехать на них в деревню, а сам остался в городе только ради того, чтобы охранять свою собственность от грабителей.
Джулия пришла в смятение.
— Неужели в городе вообще нет лошадей? Я не знала об этом. Боюсь, что я еще не освоилась здесь, так как лишь вчера прибыла из-за границы.
Он несколько смягчился.
— Извините, но я ничем не могу помочь вам. Но разве у вас нет друзей?
Покинув конюшни, она стала размышлять о словах этого человека. Большинство ее знакомых служили при дворе и уже уехали из столицы. Может быть, лорд-мэр, которого она знала лично, поможет ей, иначе им придется проделать долгий путь пешком по пыльной дороге до того места, где их будут поджидать повозки из Сазерлея. По крайней мере, она знала, что кучера и конюхи будут ждать ее там.
Вступая на Картер Лейн, Джулия слышала погребальный звон колоколов собора Святого Павла. Кристоферу предложили заняться его реставрацией. Шпиль собора давно уже рухнул, а балки подгнили и были изъедены насекомыми.
Открыв дверь мастерской, она испытала такое чувство, как будто время остановилось и все, что ей пришлось пережить — это всего лишь кошмар, от которого она уже пробудилась. Ее вышивальщицы сидели как ни в чем не бывало за большими столами, а из другой комнаты доносилось постукивание ткацкого станка. Работницы тут же заметили свою хозяйку и радостно заговорили, перебивая друг друга. Некоторые из них бросились звать ткачих.