Харальд в это мгновение шел вдоль крепостной стены, неподалеку от бань. Рядом во мраке скользили два пса — тихо, неразличимыми тенями. И за спиной печатал шаг Свальд, в первую же ночь набившийся брату в спутники.
Причем под самым благовидным предлогом — напомнив, что сам Харальд запретил ходить по крепости в одиночку.
Вокруг был Йорингард, настороженно затаившийся в ночной темноте, вдоль стен горели частые костры. Но люди, стоявшие возле них, не смеялись и не шутили. Тихо было в крепости, тревожно…
Так что грохот пробитого навеса разнесся далеко.
Харальд кинулся к берегу. Следом, не отставая от него, бежал Свальд. Один из кобелей коротко, азартно рыкнул — и псы понеслись рядом с хозяином, мгновенно его догнав.
Плохо было то, что звук падения услышали по всей крепости. Со стороны ворот к фьорду тоже спешили люди — Харальд слышал далекий топот, накладывавшийся на хруст снега под его ногами. И под ногами Свальда…
Он добежал туда, где под навесами уже трепетал огонек одного факела. Встал рядом с троицей воинов, первыми отыскавшими тело.
Труп, пробивший навес и доски драккара, походил на мешанину из лохмотьев бледного мяса и торчавших переломанных костей. Лежал он на земле, под днищем корабля, среди разломанных досок. Один из парней подлез под драккар, поднятый на катки. За ногу, на которой уцелел сапог, выволок останки наружу.
Все, что смог разглядеть Харальд — это гриву светлых волос. Лицо стало месивом бледной разодранной плоти. От одежды остались несколько лохмотьев на поясе, от штанов. И сапог на одной ноге.
— Поднять всех наших? — озабоченно предложил Свальд. — Пересчитаем воинов, узнаем, кого не хватает. Если это, конечно, наш…
— Это может подождать до утра, — хмуро ответил Харальд. — Пусть люди спят. Когда рассветет, тогда и займемся счетом. Мертвецу торопиться некуда, нам, похоже, тоже…
Он выпрямился, подумал — если здесь лежит один из его воинов, значит, кто-то все-таки нарушил запрет и пошел ночью на двор в одиночку…
Люди, прибежавшие от ворот и от стен, толпились вокруг. Харальд окинул их взглядом. Почти все его хирдманы были здесь, хотя приглядывать за стражей в эту ночь должны были только Убби и Ларс. Правда, не было видно Кейлева — но вместо старика в толпе стояли его сыновья, Болли и Ислейв.
— Убби, гони всех обратно, — отрывисто приказал Харальд. — К стенам и к воротам. Бъерн, Свейн, поможете мне убрать тело…
И тут у него за спиной, в крепости, опять грохотнуло. Гулко, с треском — словно что-то тяжелое пробило кровлю одного из домов.
Второе тело, с холодком ярости осознал Харальд. Его запрет никто не нарушал — человек, которого вытащили из-под проломленного драккара, вышел во двор не один. И тот, кто охотился этой ночью в небе над Йорингардом, забрал сразу двух достойных…
— Всем стоять на месте, — рявкнул он, заметив, что несколько человек уже отделились от собравшейся вокруг толпы — и двинулись в ту сторону, откуда донесся грохот. — Свальд и Торвальд — поднимите человек восемь из своих, поставьте стражу у выхода из каждого мужского дома. Но пусть сидят внутри, не снаружи. И никого не выпускают, пока не рассветет. Убби, Ларс, соберите всех стражников. Разделите их на три отряда. Один отряд отправьте к воротам, два других — на берег, туда, где стены подходят к воде. Пусть стены постоят без присмотра, не думаю, что сегодня ночью кто-то пойдет на приступ… Бъерн, Свейн, Кейлевсоны — за мной. И возьмите факелы.
Он зашагал вверх по берегу, размышляя о том, что грохотнуло вроде бы не оттуда, где стоял главный дом. Единственная хорошая новость.
Сванхильд цела и жива…
Вот только что будет, если Тор начнет сбрасывать тела прицельно? Или случайно попадет в хозяйскую половину главного дома? Прямо в его опочивальню?
Харальд скривился, перед глазами плеснуло краснотой — резким злым всполохом. Хоть запихивай девчонку на ночь в подвал. Но ведь замерзнет же. Прохватит подземной сыростью, еще привяжется кашель…
Остановить это можно только одним способом — найти того, кто проводит охоту зова. Но прятаться и охотиться этот человек мог где угодно. По другую сторону от Фрогсгарда, на севере — или далеко на юге. А то и вовсе где-нибудь в горах, на востоке…
Он уже прочесывал весь прошлый день окрестные леса. И несколько отрядов разослал в разные стороны, объяснив, что надо искать. Но никто ничего не нашел. Самому ему попалось одно волчье логово…
Красава проснулась поздно, когда уже рассвело. От очага, у которого хлопотала жена хозяина, Халла, сытно пахло свежеиспеченным хлебом — горячи, только что из печи.
Этой ночью она спала на хозяйской кровати. А Свенельд и Халла примостились на широких лавках, придвинутых к очагу.
Но легли хозяева далеко за полночь, потому что допоздна сдирали шкуры с павших овец. И сегодня поднялись раньше своей рабыни, так неожиданно ставшей почетной гостьей. Свенельда в доме уже не было — то ли нашлись дела на подворье, то ли благоразумно решил не попадаться ей на глаза.
Красава поднялась с кровати, оделась в одежду, взятую из своего узла. Чистую, но из грубой некрашеной ткани, какую должна носить простая рабыня.
Халла поднесла ей еще горячие хлебцы, сыр, копченый окорок, эль. Однако Красава от угощенья отмахнулась — кусок в горло не лез. И объявила:
— Пойду за хворостом.
Халла покосилась на свою рабыню с опаской. Но ничего не сказала, молча кивнув в ответ.
Серые тучи, обложившие небо, низко висели над лесом, начинавшимся за оградой. Красава, выйдя из ворот, осмотрелась. И повернула налево.
Почему-то ей казалось, что идти надо именно туда.
Ноги проваливались в неглубокий, по щиколотку, снег, но Красава упрямо шагала. Подворье Свенельда уже исчезло за деревьями, когда она наконец наткнулась на тело. Худой облезлый волк, уже пристроившийся к трупу, вскинул голову. Оскалил клыки.
— Уходи, — спокойно посоветовала Красава на нартвежском наречии, глядя зверю в глаза. — Уходи и не возвращайся. Или подохнешь здесь же.
Волк вдруг взвыл, словно от боли. И метнулся в сторону — но уже трясясь всем телом и прихрамывая.
Красава, проводив его взглядом, подошла к трупу. Равнодушно, сама удивляясь своему спокойствию и даже немного гордясь им, осмотрела тело.
На снегу валялся окровавленный мужик без одежды. Все горло выгрызено, разодрано напрочь. Руки-ноги заломаны, как ветки, в разные стороны. На голой груди страшенные синяки — и она примята, словно на ней долго прыгали.
Вот ты-то меня обратно в крепость и приведешь, касатик, вдруг подумала Красава довольно. Теперь осталось только известить об этом Харальда. Да поскорее.
Обратно к дому Красава шла поспешно. За несколько десятков шагов до подворья и вовсе побежала. Влетела в горницу, где хлопотала у очага Халла, крикнула:
— Где Свенельд? Зови его сюда. Скорей. Там, в лесу, убитый человек.
Хозяйка глянула на нее расширившимися глазами — и боком, стараясь к ней не приблизиться, выскочила из горницы. Вскоре по сеням протопали тяжелые мужские шаги, вошел Свенельд.
Красава развернулась к двери, глянула в упор на хозяина. Объявила:
— Я ходила в лес за хворостом и нашла мертвого человека. Сейчас ты тоже пойдешь в лес, по моим следам. Посмотришь на труп. А потом сядешь на коня и отправишься в Йорингард. Скажешь ярлу Харальду, что рабыня, которую он подарил, нашла в лесу возле Ограмюры растерзанного человека. Но убили его как-то непонятно, поэтому ты просишь ярла, живущего в округе, разобраться с этим. Но запомни — если Харальд узнает о том, что случилось с тобой вчера, в твоей Ограмюре околеют не только овцы. Ступай.
Она развернулась спиной к Свенельду, не дожидаясь его ответа. Впрочем, ответа и не было, хозяин молча вышел.
Красава подошла к очагу, села на лавку.
Теперь осталось лишь дождаться берсерка.
— Принеси гребень, — потребовала Красава у вновь вошедшей Халлы, не оборачиваясь к ней. — И знай — ты должна молчать о том, что я говорила вам вчера. Иначе беда придет не только сюда. Но и в дом твоего сына. И твоих дочерей.
После ночи, когда Тор-Доннер забрал сразу двух воинов, Харальд весь день рыскал по лесам. Но вернулся в Йорингард еще до заката.
Во-первых, для того, чтобы поспать перед следующей ночью. Хоть немного. Он провел на ногах, без сна, уже два дня и две ночи.
Во-вторых, потому, что вечером должны были хоронить погибших ночью воинов. И Харальд хотел, чтобы войско видело, как их ярл отдает им последнюю честь, сам кинув горсть земли в могилу.
Ормульф и Вестмунд. Так звали тех, кого забрал этой ночью Тор. Или Доннер, Водан, Один…
Еще два человека. Еще две лодки и две рабыни.
При мысли об этом у Харальда краснело перед глазами. Не лодок было жалко, и не богатства — а жизней. Подлая смерть настигла Ормульфа и Вестмунда, бесчестная. Пусть рабыни-германки и болтали, что Тор-Доннер забирает души убитых им в свои чертоги, и это почетно — но тут не германские края. Для нартвегов всякий воин, кого убили, но не мечом, достоин лишь презрительной жалости. Ибо это не путь воина, в этом нет воинской чести…
Однако за воротами Йорингарда Харальд вдруг увидел Свенельда. Хозяин Ограмюры торопливо сказал:
— Доброго тебе вечера, ярл Харальд. Подаренная тобой рабыня наткнулась в лесу на убитого человека. Труп лежит недалеко от моего подворья, и вид у него странный. А поскольку у вас в Йорингарде тоже начали умирать люди, я решил, что ты должен об этом узнать.
Неужели повезло, с затаенной надеждой подумал Харальд. Потом вспомнил о Сванхильд, которая сидела голодной с утра — поскольку он запретил ей принимать еду не из его рук.
И решил с сожалением — надо ехать. Главное, найти того, кто устраивает охоту зова. Потом, ночью, он все равно вернется сюда, сторожить Йорингард…
Харальда все не было. За эти два дня Забава видела мужа лишь мельком, когда тот приносил ей еду. Бывало, что он сам ел вместе с ней, а бывало, просто ждал, когда она съест принесенное им.