Неждана заскочила в опочивальню, как только Харальд из нее вышел. Махнула поклон, пробормотала:
— Доброго тебе вечера, Забава Твердятишна.
И кинулась к посуде, оставшейся после еды, которую Харальд принес в покои незадолго до заката.
— Оставь, — тихо сказала Забава, сидевшая на краю кровати. — Поздно уже, во двор выходить нельзя. И тебе доброго вечера, Неждана — вернее, доброй ночи.
Потом Забава замерла, прикидывая, как вернее и лучше сделать то, о чем ее попросил Харальд. Притвориться больной прямо сейчас? Или подождать — а потом разохаться?
И ведь Неждана спрашивать начнет, со стеснением подумала вдруг она. Что да как, почему, да не тошнит ли…
А соврать надо так, чтобы Неждана поверила. Понятно, почему Харальд этого хочет — чтобы через Неждану до Красавы дошла весть о том, что она, Забава, приболела. Чтобы Красава еще больше осмелела.
Забава едва слышно вздохнула. Красава-то осмелеет — а вот что дальше будет, еще неизвестно. Вдруг Харальд вспомнит старое? Правда, Харальд вроде бы Красаву после всего на дух не переносил. И чуть до смерти не запорол.
Но сам Харальд сказал, что сестра с колдуном встретилась. Вдруг она теперь его зельем опоит или чары какие наведет?
После этих мыслей Забаву затошнило почему-то, так что на подушки она откинулась без всякого притворства. Слабость оказалось самой настоящей.
— Плохо мне, Неждана, — пробормотала она. — Живот болит…
Неждана, как и следовало ожидать, кинулась к ней.
— Что же это с тобой? Может, ты съела чего, Забава Твердятишна? Так ты вроде только из мужниных рук ешь.
А в глазах у бедной девки, испуганных, округленных, читалось — лишь бы не отрава, непонятно как попавшая в хозяйкин рот. А то ведь ярл не помилует…
— Может, и съела, — согласилась Забава. Добавила с расстановкой, глубоко выдыхая: — Рыбу недавно ела, она вроде как горчила. А может, мне просто время пришло поболеть.
Следом Забава простонала, схватившись за живот. Сказала, старательно кривя губы и морща лоб, как от боли:
— Ты, Неждана, не тревожься. Посплю, глядишь, и полегчает. Сама тоже ложись.
Чуть позже, решив, что кашу маслом не испортишь, Забава простонала еще пару раз. А потом и сама не заметила, как уснула.
Это ночью никто не умер. Значит, или Кресив соврала — или Тор, не сумев никого подловить в Йорингарде, нашел жертву в другом месте.
К себе в опочивальню Харальд вернулся засветло. Принес, как уже привык, еду для себя и для Сванхильд. Остановился перед порогом, глянул на одного из трех воинов, стоявших тут. Взглядом указал на дверь.
Перед ним торопливо распахнули створку. Сами воины тут же отступили в сторону, чтобы ярл не подумал, что они подсматривают…
Сванхильд, лежавшая на кровати и уже проснувшаяся, вскинулась было, чтобы встать — но Харальд качнул головой, свел брови на переносице, и она снова откинулась на подушки.
Рабыня, спавшая на сундуке, торопливо поднялась, заспанно моргая.
— Иди поешь, — приказал Харальд, удостоив ее взглядом. — Потом вернешься сюда. Днем меня не будет.
Девка кинула боязливый взгляд сначала на Сванхильд, потом на него. И, подхватив оставшуюся с вечера посуду, убежала.
Сванхильд, едва дверь за рабыней захлопнулась, тут же вскочила. Пошла к нему, протягивая руки к баклаге и блюду, что были у него в руках.
— Харальд, я возьму?
— Да что там брать, — проворчал он.
И, сделав пару шагов, сгрузил все на край постели. Сванхильд снова оказалась рядом — и Харальд, хмыкнув, позволил ей забрать скинутый плащ. Приказал, сам усаживаясь на кровать, рядом с принесенной едой:
— Садись и ешь. Я сегодня могу вернуться поздно. Но помни, что при рабыне ты должна лежать.
— Весь день? — негромко спросила Сванхильд.
Заболеет еще, с досадой решил Харальд. И бросил:
— Вставай время от времени. А потом с криком падай на постель. Но из дому не выходи. Сможешь?
Девчонка кивнула. Прядь золотистых волос, выбившаяся из полурасплетенной косы, упала на лоб. Она ее сдула…
И Харальд вдруг подумал, что еда может подождать. Да и остальные дела тоже…
Утром Красава встала рано — вместе с рабынями, убегавшими на работу. Кое-как причесалась, снова завернулась в покрывало с прорезями, которое использовала как накидку. Торопливо вышла.
Ждать и затягивать было ни к чему. Сегодня, если все сложиться удачно, она добьется того, что нужно.
И бывшая рабыня получит свой урок, вспыхнула неожиданно в уме у Красавы насмешливая мысль. Одно мгновенье она думала, о ком это, а потом сообразила — да о Забавке же. О твари гулящей, подлым обманом сманившей у нее ярла…
За дверью рабского дома ветер швырнул в лицо пригоршню снежной пороши, и Красава скривилась. Придется сегодня померзнуть. Ничего, потом отогреется. В объятьях у ясна сокола Харальда…
Тихо-тихо, едва слышно, кто-то засмеялся. И Красава, шагая к кухне, улыбнулась в ответ.
Проклятую Нежданку пришлось ждать долго. Красава уже продрогла, стоя за углом кухни, глядевшим на главный дом. День сегодня выдался вьюжный, сумрачно-серое небо обложили тучи. Снизу, под шерстяную накидку, задувало, тело пробрало дрожью…
Но девка наконец-то появилась. Шла торопливо — и даже не заметила Красаву, затаившуюся за углом.
— Стой, — негромко, с угрозой, сказала Красава, шагнув ей навстречу.
И Нежданка, покачнувшись, замерла.
Ох и хорошо стало жить нынче, радостно подумала Красава. С таким-то даром… и понятно, что он с ожерельем пришло. Только ожерелье тот рыжий мужик тоже кому попало не предложил бы…
— Рассказывай, что там у Забавки делается, — приказала она. — Да как сама она, тварь, поживает.
ГЛАВА 5. Вьюга над Йорингардом
Из опочивальни Харальд вышел позже, чем собирался.
Еще ночью он решил, что с утра первым делом выберется к устью фьорда и выйдет на лодке в открытое море — но сейчас, поразмыслив, поменял свое решение.
Надо следовало узнать, как жила Кресив у Свенельда. Вдруг хоть что-то, да проясниться.
С собой Харальд взял Болли и еще одного человека, из местных, прежде служившего конунгу Ольвдану. И отправился в сторону Ограмюры. С неба сеяло мелкой снежной порошей, кони вязли в снегу…
Так что до имения Свенельда они добрались с запозданием. Но еще перед тем, как среди стволов показалась ограда, до них донесся запах дыма — приправленный густым мясным духом.
— Баранину коптят, — довольно объявил Болли, державшийся за спиной у Харальда.
Второй, по имени Скаллагрим, пробурчал:
— Уж больно жирно пахнет. Не одну тушу коптят. А до йоля (праздник, приходящийся на самую длинную ночь зимы) еще далеко. Может, у Свенельда на скотину мор напал, что он овец под нож пустил?
Харальд, и без того насторожившийся, молча нахмурился.
На подворье, почуяв чужих, залаяла собака. Ворота открыли сразу же, как только Харальд, спешившись, в них стукнул.
— Доброго тебе дня, Свенельд, — бросил он, вглядываясь в хозяина.
Старик выглядел резко постаревшим — и похудевшим. Сейчас он мало походил на того крепкого, довольного собой хозяина поместья, который несколько дней назад привез ему в Йорингард славянскую рабыню.
— И тебе доброго дня, ярл Харальд, — ответил Свенельд. Добавил, помолчав: — Будь гостем, раздели со мной эль…
Харальд, кивнув, бросил поводья своего коня Болли. Зашагал за стариком, сделав своим людям знак рукой, чтобы оставались во дворе.
Жена хозяина, имени которой он не знал, сидела у очага, над которым коптились сразу две туши — одна над другой. Поспешно поднялась им навстречу, поднесла эль.
И Харальд, опустившись на лавку перед огнем, хлебнул из чаши. Сказал спокойно:
— Я заехал к тебе узнать, не случилось ли еще чего рядом с твоим домом со вчерашнего вечера, Свенельд. Раз уж нынче я занял место конунга, который прежде присматривал за этой округой…
— Все спокойно, ярл, — торопливо сказал старик.
Харальд сделал еще глоток.
— Это хорошо. Скажи, не случилось ли чего, пока у тебя… — Он ощутил, как у него дрогнула, слегка задираясь, верхняя губа. — Жила сестра моей жены?
Старуха-хозяйка, застывшая неподалеку от очага, посмотрела на него с ужасом — и с мольбой.
— Все было хорошо, ярл, — медленно, почти уверенно сказал Свенельд. — Сестра твоей жены вела себя достойно. Она сразу сказала, кем тебе приходится — и мы отнеслись к ней, как к гостье. Я понимаю, у всех в семье бывают разлады. Ты не думай, ярл, я никому ничего не скажу.
Харальд молча сделал еще один глоток.
Ясно, что здесь случилось кое-что. Но эти люди ничего не скажут — боятся. Похоже, им успели пригрозить. Кто? Кресив? Кто-то из богов, что за ней стоят?
Но Свенельд и его жена не были ему врагами, и вытягивать из них правду силой Харальд не хотел.
Кроме того, он сам стал причиной всего, прислав сюда Кресив. Хотя мог попросту ее прикончить, соврав Сванхильд что-нибудь успокоительное. Давно следовало это сделать, по правде говоря. Возможности проверить его слова у девчонки все равно нет.
Харальд шевельнул бровями. Кое-что он все-таки узнал. У стариков пала скотина. Много скотины. Они запуганы, да так, что не решаются даже слово сказать. Но Свенельд, когда он его видел в первый раз, показался ему человеком неробкого десятка. А отсюда следует…
Люди в этом возрасте уже готовы к своей смерти. Может, им пригрозили не их смертью? У Свенельда вроде бы есть сын.
К тому же — пала скотина. И много. Проходя по сеням, он заметил высокую кипу пересыпанных солью овечьих шкур.
Конечно, можно узнать правду и по-другому, подумал Харальд. Когда Свенельд привез девку в Йорингард, он упоминал, что собирается купить во Фрогсгарде новую рабыню. Можно поискать ее — и расспросить…
А потом уехать, оставив стариков ждать всех тех бед, которыми им пригрозила переродившаяся Кресив. Или те, кто стоят за ней.
От Свенельда мысли Харальда перекинулись на Йорингард. Он уехал из крепости, оставив там Кресив, из-за которой в Ограмюре пала скотина. Но возможно, она умеет убивать не только овец.