Видны были только белые наледи, по которым гуляла вьюга.
Там, где лед истончится, мелькнула у нее мысль, мужики уже не пройдут. Под ними лед подломится. Нартвеги люди крупные, а на стражниках еще и броня.
А ее лед, может быть, и выдержит. Пробежаться по ледяным закраинам до устья фьорда. Напрямую. Все быстрей выйдет, чем по берегу, где под снегом прячутся валуны.
Там, у выхода из залива, должны быть лодки. Неждана рассказывала — открытое море здесь редко когда замерзает. Только льдины по нему плавают. И всю зиму нартвеги выходят на своих лодках за свежей рыбой…
Продержись, безмолвно и отчаянно крикнула она сама себе. Только продержись.
Забава пролетела мимо последнего темного горба, установленного у самого края стены. И выбежала на лед.
Гейрульф залетел в следующий драккар, стоявший возле стены, с разбега. Прокричал:
— Живо наружу. Там наши за женой ярла гонятся.
Стражники, сидевшие вокруг вяло полыхавшего костерка, повскакали. Кто-то крикнул:
— А зачем гонятся?
— Догонишь — спросишь, — рявкнул Гейрульф.
И впервые в жизни ощутил себя человеком, от которого что-то зависело. Поскольку Бъерн, который сегодня должен был присматривать за крепостной стражей, сейчас бежал вместе с Убби и Свальдом, следом за женой ярла…
— Дротики хватайте, — выкрикнул Гейрульф. — Щиты и копья оставьте. И кто-нибудь — по мужским домам. Поднимай всех. Там у ворот баба, в которую я засадил дротик — к ней не подходить. Она колдунья. Может, еще жива. Остальные — за мной.
Он вылетел наружу и запрыгал по снегу. Приказал на ходу, не оборачиваясь, но слыша за спиной топот стражников:
— Еще один — бегом по драккарам, что стоят по дороге. Скажешь всем, чтобы выскакивали — и за мной.
Что теперь делать-то, думал Гейрульф, летя по борозде, которую пропахали в сугробах люди, бежавшие впереди. Вьюга торопливо засыпала снегом широкую полосу, но не поспевала, и ему под ноги она ложилась дорогой.
Он понемногу догонял тех, кто преследовал Кейлевсдоттир. Вот только там бежали сразу три хирдмана. И среди них Бъерн.
Если Бъерн отдаст приказ — стражники, которые пока что слушались Гейрульфа, в один миг его же и повяжут…
Гейрульф на ходу опять помянул Хель, подумал зло — и вот зачем полез, спрашивается?
Его дело всегда было маленькое — честно исполнил все приказы, в конце похода так же честно получил свою долю. И все. А командовать — это дело ярла. Или хирдманов.
Он сбавил шаг, рявкнул:
— Близко к нашим не подходить. Бъерна не слушайте, он не в себе. Они все заколдованы… и кто-нибудь, найдите Кейлева. Скажите, наши гонят его дочь к берегу.
А потом Гейрульф с чувством выполненного долга затопал по борозде, стараясь держаться шагах в сорока от бегущих. Подумал мимоходом — лезть на рожон не следует, но и отставать тоже. Если бежавшие за бабой ярла поведут себя недостойно, тут уж никто их приказов слушать не будет. Но до тех пор…
Он уже в который раз помянул Хель, увидев, как далеко впереди по склону крохотная фигура выскочила на лед. Это уже не игры. Здесь не озеро и не река, на фьордах первый лед нарастает по-другому. Шагов сорок от берега — и он лежит на воде упругим полотном. Изгибается на каждой волне…
Такой лед не подламывается под ногой — он уходит под воду вместе с человеком.
Гейрульф, еще раз сбавив шаг, обернулся к стражникам, топавшим следом. Завопил:
— Наши дурни загнали Кейлевсдоттир на лед. Если она утонет, а мы будем на это смотреть — никому не поздоровиться. Тащите веревки, да побольше.
Потом он поднажал, торопясь к фьорду. Те, кто преследовал Кейлевсдоттир, уже добрались до берега. И, резко сбавив ход, цепью двинулись по прибережной кромке льда.
Сообразили, угрюмо подумал Гейрульф.
Темная метка одиноко бегущей женщины растворилась в снежных вихрях — но когда он ее видел в последний раз, она бежала как раз к середине фьорда.
Гейрульф поморщился. Придется идти за ней. И не пошел бы — но когда ярл вернется, еще неизвестно, чем все это кончится. Все же Харальд Ермунгардсон не совсем человек. Да и так понятно, что спросит со всех, кто был сегодня у ворот.
Прежде Гейрульф был человеком Гудрема — и клятву ярлу дал уже после того, как посидел в здешних овчарнях. Оставшись после этого без единого серебряного браслета на руках. Случись что, и идти некуда, и ни одной марки в запасе…
Он остановился там, где за полосой затоптанного снега начинался белесый лед. Крикнул, поворачиваясь к стражникам, прибежавшим вместе с ним:
— Где веревки?
— Сейчас будут, — громко, перекрикивая свист ветра, отозвались сразу несколько голосов.
Гейрульф окинул взглядом людей, стоявших рядом. Начал выкликать, тыкая пальцем в тех, кто казался ему похудосочнее:
— Ты, ты… и еще ты. Я выйду на лед первым, обвяжусь веревкой. Ты выйдешь следом за мной, но держись шагах в сорока от меня. И шагай поближе к берегу. У тебя будет конец моей веревки, сам тоже обвяжешься. Теперь ты. Его веревку держишь, другой обвязываешься. Иди ближе к берегу. А следом — ты. То же самое — сам обвязался, веревка того, кто впереди, в руках. Остальные — по краю льда. Если что, по первому моему крику будете тянуть. Если прибежит Кейлев и остальные, скажете им, что жена ярла вышла на лед.
Гейрульф замолчал, сплюнул — длинные речи он не любил. Потом сбросил с себя плащ, пояс с мечом, кольчугу. Туда, куда он собрался, в полном облачении не ходят.
На льду Забава начала спотыкаться — а потом он вдруг прогнулся под ногами. И она, ступив одеревеневшей ногой, поскользнулась. Растянулась на присыпанном снежком полотнище…
А потом ощутила, как оно проминается под телом. Грудь и живот, оказавшиеся на наледи, мгновенно свело болью от холода.
Забава задохнулась, снова затряслась, застучала зубами — и поползла в сторону, в направлении одного из берегов фьорда, не решаясь встать. Одной рукой волокла слетевший с плеч плащ.
Лед внизу прогибался, кое-где становясь прозрачным. Под ним в зеленовато-синей воде танцевали пузырьки воздуха…
Раза два Забава судорожно оглянулась, ища взглядом тех, кто гнался за ней. Но никого не разглядела в снежной круговерти.
Потом, когда лед стал потверже, она наконец поднялась на четвереньки. Следом кое-как встала на ноги. И пошла, уже не решаясь бежать. На ходу непослушными руками накинула плащ…
Сзади, пробившись сквозь свист вьюги, долетел вдруг окрик на нартвежском наречии. И не замерзни она настолько, что даже мысли в голове шевелились вяло, едва-едва, наверно, тут же сорвалась бы и побежала.
— Кейлевсдоттир. Иди сюда.
На то, чтобы оглянуться, у Забавы ушло слишком много времени — и сил.
Сквозь снежные вихри в стороне смутно проступал чей-то силуэт.
— Я тебя не трону, — снова крикнул человек, шедший следом. — Кейлев ждет тебя на берегу. Возвращайся.
Кейлев, туманно подумала Забава. Врут, наверно, чтобы подманить.
Дрожь сотрясала все тело. Хотелось лечь прямо на лед, закутаться в плащ — и уснуть…
Она покачнулась, сделала шаг вперед. Потом еще один. Так и шла, спотыкаясь, не обращая внимания на крики за спиной.
А потом ее схватили мужские руки. Под грудью, поперек живота. Вздернули и понесли.
Не смогла я, с мертвенной тоской подумала Забава. И тоскливо повинилась перед мужем — не смогла, Харальд…
И повисла в чужой хватке, не чувствуя ни рук, ни ног.
Когда Гейрульф выволок обеспамятевшую жену ярла на берег фьорда — в четырех полетах стрелы от Йорингарда — там уже было черно от людей, прибежавших из крепости.
На краю ледяного припая торчали Кейлев и Ислейв, вышедшие дальше всех на лед. Гейрульф со вздохом облегчения сгрузил бабу ярла на руки ее брату. Подумал довольно — хорошо, что весу в ней оказалось чуть больше, чем в овце. И хорошо, что сомлела, не дергалась. Иначе, как знать…
Кейлев уже разворачивался, чтобы пойти следом за сыном, уносившим женщину. Гейрульф громко, перекрывая вой ветра, спросил:
— А что с теми, кто бежал за твоей дочерью, Кейлев?
Старик задержался. Блекло-голубые глаза глянули из-под заснеженных бровей выморожено, немигающее.
— Их еще не привели. Они ушли дальше по берегу… Свейн с Ларсом сейчас отправились за ними, прихватив людей из своих хирдов.
После этого самый старый из хирдманов ярла Харальда торопливо ушел, сгорбившись и осторожно ступая по ледяной кромке.
Из толпы вынырнул парень. В руках у него Гейрульф увидел скатку из своего плаща — в которую было завернуто все то, что он оставил на берегу перед Йорингардом.
— Гейрульф, — окликнул его Торвальд, еще один хирдман ярла Харальда — ставший им совсем недавно. — Иди-ка сюда. Расскажешь мне, что там стряслось.
Забава пришла в себя, когда кто-то ее сильно тряхнул, вцепившись в плечо.
Следующее, что она ощутила — тепло, мягкая постель снизу…
Ее тут же захлестнуло ужасом. Забава вскинулась, открывая глаза. Тело ответило на движение дрожью — внутри все еще плескался озноб. Руки, а особенно ноги, покалывало.
Она ожидала увидеть мужские морды, но вместо этого разглядела Кейлева, стоявшего рядом. И Гудню, державшую в руках чашу, от которой шел пар. Вокруг были бревенчатые стены крохотной опочивальни.
Женский дом, с облегчением поняла Забава. И все кончилось. Кажется, кончилось…
Приемный отец и золовка смотрели на нее тревожно.
Забава прерывисто, с хрипом вздохнула. Скривилась — как в детстве, перед тем, как заплакать. Реветь хотелось в голос, только слезы почему-то не выступали…
— Рассказывай, — быстро приказал Кейлев. — Я должен знать все, что случилось. Чтобы понять, что мне делать дальше.
Забава сжалась. Ноги, укрытые сразу несколькими покрывалами, закололо еще сильней. Выговорила, сглотнув:
— Я быть… была в опочивальне. Пришла моя… моя сестра. Приказала… — Она чуть было не назвала имя Нежданы, но вовремя вспомнила, что Кейлев этого имени не знает. — Приказала рабыне стоять. Замереть. Той рабыне, что прислуживала мне…