ом заниматься? Небось не невеста, у которой сейчас все в первый раз должно случиться…
Во дворе уже смеркалось. Рабыни, закончив свои дела, торопливо бежали к своим домам. Топали от ворот нартвеги, чтобы встать на стражу у дверей — везде, даже там, где живут рабы…
Свальд, пройдя немного, свернул к главному дому.
И Неждана сообразила — выходит, все случится в его опочивальне. Ну, помогай, Мокошь-матушка — чтобы понести скоренько, чтобы нартвегу этому не наскучить прежде, чем в тяжести окажется…
А следом она уже по-другому, чуть ли не спокойно, подумала — матушке-Мокоши помолиться, это, конечно, хорошо, но и самой надо не глупить. Больно от нартвега не раскисать, даже если слова ласковые говорить начнет. А в постели…
Тут она не удержалась от вздоха. Потому что не знала, как будет лучше. То ли показать этому Свальду, что в постели с ним слаще сладкого — то ли наоборот, что он не больно-то ей мил. Чтобы не возрадовался сразу же, не заскучал.
Свальд, шедший впереди, стукнул в дверь, что вела на хозяйскую половину.
— Кто? — неласково спросили оттуда.
— Ярл Свальд, — крикнул нартвег.
Грохотнул засов, створка открылась. Неждана, склонив голову, проскользнула мимо пары воинов, что стерегли вход. Вошла вслед за хозяйским братом в его опочивальню.
Тут было натоплено, но темно. Немного света падало из открытой двери — в проходе между опочивальнями горела на полке пара светильников…
— Подожди, — буркнул Свальд.
И, выйдя, принес один из них. Прошелся по опочивальне, подпалил фитильки у светильников, стоявших здесь.
А потом отнес обратно железную ладью с огоньком на одном из концов. Задвинул засов на двери, вернувшись, сказал негромко:
— Больше я тебя сюда не приведу…
Сердце Нежданы стиснула когтистая лапа.
— Завтра Сванхильд вернется в опочивальню брата, — закончил Свальд. — И я сам перееду в мужской дом. Так хочет Харальда. Считает, что так будет безопасней. Но он позволил приводить тебя на ночь в его женский дом. Однако лишь на ночь. Жить ты по-прежнему будешь в рабском доме, и на глаза его жене показываться не должна. Ты все поняла, Нида?
Когтистая лапа отпустила, Неждана выдохнула:
— Да.
Свальд ожидал, что сероглазая девка начнет упрашивать, чтобы ей позволили не только ночевать, но и жить в женском доме. Все-таки она теперь почти свободная — Харальд уже велел ему сходить на кухню и приказать, чтобы для нее сварили эль свободной шеи.
И он сходил. Через десять-двенадцать дней на вечерней трапезе в главном доме Ниде помажут шею элем, объявят, что она больше не рабыня…
А жить свободной женщине в рабском доме унизительно. Но в женском доме днем бывает Сванхильд, и Харальд сказал ясно — никаких встреч. И велел держать свою наложницу в рабском доме.
Однако голос этой Ниды, когда она выпалила свое "да", прозвучал чуть ли не радостно. Хоть ничего хорошего в этом не было.
Свальд скинул шапку и плащ, закинул их на один из сундуков. Повернулся к девке.
Та медленно развязывала тесемки какой-то серой тряпки, укрывавшей ей плечи.
И он сказал, широко ей улыбнувшись — от этой улыбки все его девки обычно таяли:
— Больше ты такое носить не будешь. Плащ для тебя я уже приготовил — вон в том сундуке лежит.
Плащ, подумала Неждана. Небось тот самый, что еще в самом начале обещал. Откуда у него бабья одежда? Или своим добром решил поделиться?
Вот только ей было нужно от него нечто большее, чем плащ. И она равнодушно бросила:
— Я и так не мерзну.
Широкая улыбка нартвега закаменела, начав походить на оскал. Потом губы сомкнулись, ярл Свальд недобро сказал:
— Пусть ты теперь свободная — но твое бабье дело благодарить, а не огрызаться.
Как ни странно, но от злобы, прозвучавшей в его голосе, Неждане сразу стало легче.
Отвыкла я от доброго-то, грустно подумала она. А как рявкнут, так все на свои места становится.
Неждана стянула плащ, свернула его, глядя в глаза новому хозяину — раз ему отдали, ее даже не спросив, значит, хозяин. Молча отнесла к сундуку.
А когда наклонилась, чтобы положить одежку на крышку, нартвег вдруг очутился сзади. Обхватил ее со спины, как тогда. Только вверх на этот раз не вздергивал. Плотно прижал к себе — прихватив одной рукой живот, другую кинув поверх груди. Чтобы не дергалась, надо полагать.
Следом он прошептал:
— Помнишь, как меня по носу ударила, девка? Вот сейчас я и закончу то, что тогда начал.
Если смолчу сейчас, поняла Неждана, навсегда останусь для него куском рабского мяса. Хоть и свободу дать обещались, но этот Свальд все равно будет смотреть на нее как на рабыню.
И она с насмешкой сказала:
— Только так и можешь, ярл? По-другому уже не выходит? Или не умеешь по-другому?
Руки разжались, дышать сразу стало свободнее. А потом ее развернули. И нартвег уставился на нее бледно-голубыми глазами. Вроде как улыбнулся — но верхняя губа со злой дрожью задиралась все выше.
— Хочешь посмотреть, что я умею, девка? Так увидишь…
— Нида, — твердо сказала Неждана. — Зови меня Нида, ярл.
— Ты мне приказываешь? — тихо спросил он.
Не кричит, сообразила Неждана, потому что не хочет, чтобы стражники за стеной услышали. Вот и тут повезло, хоть в такой малости, а все же…
Она стиснула зубы, глядя в светлые глаза, от которых становилось страшно. И холод тек по телу.
Прибьет, всплыла в сознании пугливая мысль. Как есть прибьет.
Но как иначе ему не наскучить? Не будешь перечить, потешится разок, и все.
— Что, даже ответить не хочешь?
Нартвег вдруг протянул руки, брезгливо отодвинул край наголовного платка, завязанного у нее на шее и прикрывавшего ключицы. Потом сгреб ворот ее рубахи. Натянул, ткань затрещала…
Неждана, не двигаясь, спокойно сказала:
— Не рви. Сама сниму. Или ты только силой брать можешь? По-другому с бабами никак?
Хозяйский брат застыл. Лицо у него вдруг заледенело, став неподвижным.
А еще через мгновенье он отпустил ее ворот. Отступил, приказал:
— Раздевайся. Да побыстрей.
Неждана шагнула мимо него, подошла к кровати. Повернулась к ней лицом — а к Свальду боком. И начала раздеваться.
Сначала платок. Волосы после снега были на ощупь жесткими, и она заплела их в две косы. А сейчас, чтобы потянуть время, начала распускать…
У стены зашуршало, и Неждана, не выдержав, покосилась в сторону нартвега. Тот, глядя на нее, торопливо раздевался.
А я спешить не буду, подумала она. Стянула толстое шерстяное платье, потом рубаху. Скомкала все, зашвырнула на дальний сундук, под простенком.
И попала удачно, сразу на крышку.
На Свальда она больше не смотрела. Не потому, что страшно, а чтобы видел — он для нее что есть, что нет.
Хотя нартвег уже стоял рядом. И раздеться, похоже, успел. Дышал тяжело, но пока не трогал. Даже рук не протягивал.
Неждана, упорно глядя перед собой, на простенок, перекинула волосы на левое плечо, прикрыв от него грудь. Скинула опорки, наклонилась, стянула носки.
И, выпрямившись, замерла, все так же глядя перед собой.
Свальд широко шагнул, ладонью подхватил гриву, которую девка перекинула себе на грудь.
Волосы были жесткими, но пушистыми. Цвета дубовой коры. От желтоватого сияния светильников пряди посверкивали пепельными искрами…
Хотелось кинуть ее на постель и начать — но кое-что останавливало. Свальд желал, чтобы девка после всего смотрела на него уже по-другому. Чтобы сама ластилась, как остальные, которых у него было немало.
А она отстраненно пялилась в сторону. Вроде бы и покорная, но…
Было в этом что-то унизительное. Бабы его любили — а эта, рабыня поротая, нос воротила. Да еще топтанная не одним мужиком.
Про то, как ее покупали у Свенельда, Свальд уже слышал от одного из парней, стоявших тогда на воротах. И знал, что до Свенельда с девкой баловался его сын.
А когда она наклонилась, на спине блеснули розоватые рубцы.
Кулаком прибить легче всего, подумал Свальд. Но вот сделать так, чтобы непокорная девка смотрела на него так же, как Ингрид после той ночи…
Он наклонился, коснулся губами женского плеча. Примял ладонью одну из грудей, другой рукой прижал ее к себе. Не поворачивая, боком.
Худое бедро с торчавшей сверху округлой косточкой вжалось ему в живот. Его мужское копье, уже налившееся, радостно дернулось еще выше, скользнув по ее коже.
Надо было принести для нее еды и эля покрепче, подумал вдруг Свальд. Поела бы, промочила горло элем, глядишь, быстрей размякла.
Жаль, не подумал заранее.
Он прижал девку к себе еще крепче, впился поцелуем в ее шею под ухом. Пальцами прищемил сосок на той груди, что была под ладонью, потом пригладил. После легкой боли — ласка…
Сероглазая вскинула голову, глубоко вздохнула — и отвернулась, уставившись уже на изголовье кровати. Свальд, оторвавшись от ее шеи, развернул девку к себе.
Слабое сияние светильников стерло первые мелкие морщинки, что успели появиться в уголках глаз, и она казалась сейчас юной. Неприступной. Смотрела на него молча, вскинув подбородок. Не как рабыня смотрела — презрительно, как не всякая свободная нартвежка посмеет глядеть на ярла Огерсона…
Блудодей ты чужанский, недобро думала Неждана, глядя в лицо Свальду.
И, разлепив непослушные губы, уронила:
— А теперь что? Лечь прикажешь?
— Ложись, — приглушенно проворчал нартвег.
Неждана усмехнулась ему в лицо. Потом развернулась — и шагнула прямо на постель. Опустилась вниз, стараясь держать голову высоко. Знала, что он на нее смотрит.
Затем улеглась на спину. Спросила нагло, повернув голову и посмотрев на него снизу вверх:
— Может, еще чем помочь? А то вдруг сам, в одиночку, с этим делом не справишься? Поддержать там что-то или еще чего…
Договорив, Неждана и сама испугалась. Это что же такое она ему сказала?
Нартвег мгновенно очутился рядом — только кровать надрывно скрипнула. Вцепился ей в волосы под затылком, дернул, заставляя запрокинуть голову. Неждана раскрыла рот, но ахнуть не успела.