Свальд заткнул ей рот грубым поцелуем. Погладил груди — но уже не приминая, как прежде. Мужская рука прошлась по ним бережно, ласково.
А потом ладонь с растопыренными пальцами медленно двинулась вниз, к ее животу. Неждана дернулась, но ладонь тут же потяжелела, придавила…
И Свальд прикусил ей нижнюю губу. Несильно, но чувствительно. Разжал зубы, выдохнул:
— Не шевелись. Иначе привяжу к кровати — и буду мять до утра.
Может, все-таки посопротивляться ему сейчас, мелькнуло в уме у Нежданы. И пусть себе привязывает, да старается до утра. Вдруг она после такого понесет с первого же раза?
А через месяц, когда в этом уверится, начнет смотреть на него умильно. С поцелуями сама будет кидаться, выпрашивать одежду побогаче, кусок послаще. Он, глядишь, и заскучает.
Лучше все-таки не злить его больше необходимого, решила Неждана. Вон, губы у него и так уже подрагивают, голос срывается…
Она замерла неподвижно.
Ладонь нартвега добралась до ее срамного места. Пальцы залезли между ног — и Неждана, неожиданно для себя самой застыдившись, вцепилась в покрывало правой рукой. Левая оказалась прижата телом Свальда, ей она боялась даже пошевелить.
Таким срамом с ней даже Арнульф, сын Свенельда, не занимался.
— Вот так, — тихо сказал Свальд, нависая над ней. — А теперь ты посмотришь, что я умею.
Пальцы, державшие ее волосы, разжались. Мягко погладили затылок. Она ощутила теплое прикосновение его губ — сначала под ключицей…
Потом блудливый нартвег лизнул ямку над ключицей. Присосался к коже чуть выше.
Пальцы гладили между ног. Безостановочно. Просто гладили.
Свальд, перестав терзать кожу над ключицей, прижался к ее груди колючей щекой. Выдохнул:
— К утру ты станешь тихой и послушной… Нида. Как овца.
— Что ж ты в ярлы пошел, — выдохнула Неждана. — Раз тебе так овцы нравятся… сидел бы на берегу, завел бы себе с десяток. Слушал бы, как они вокруг тебя блеют.
Дерзить-то она дерзила — но дыхание уже частило. Мужская ладонь между ног дарила ласку стыдную, позорную, но…
Но дыхание частило. И поглаживания жестких пальцев становились все чувствительнее. Хотя он вроде бы не давил, гладил ровно, не надавливая.
Свальд громко фыркнул.
— Даже нартвежка не посмела бы мне такое сказать. Будь ты воином, уже была бы мертва.
— Будь я воином — не оказалась бы в твоей постели, — прошептала Неждана.
Он потерся щекой о ее грудь — жесткая щетина болезненно царапнула кожу. Сказал неровно:
— Все же лучше лежать со мной в постели, чем в могиле. А, Нида? Но с таким языком ты и там можешь оказаться.
Неждана замерла. Угрожает?
Впрочем, не диво — после всего, что она ему наговорила. Диво, что до сих пор не прибил…
А с другой стороны, с ним иначе нельзя. Такие, как этот нартвег — которые всю жизнь по походам — уважают лишь безумную смелость. Даже знатность рода не так ценят…
Правда, она и этим похвастаться не может.
Но кабы не сломанный нос, Свальд не стал бы брать ее в наложницы. Позабавился бы с ней тогда на снегу, а потом для себя во Фрогсгарде купил девку покрасившее, помоложе. Никем не тронутую.
Свальд поднял голову. Длинные волосы, пологом закрывшие Неждане левое плечо, скользнули по коже. На долю мгновенья ей захотелось коснуться их…
Нельзя, одернула себя Неждана. Свальд — мужик молодой, красивый. Да еще ярл. И на подарки не скупой. Ему, небось, его космы столько баб гладило да перебирало по прядке, что непонятно, как до сих пор не полысел.
Ладонь между ног вдруг исчезла — и Неждане сразу стало спокойнее. Задышалось легче.
— Раздвинь ноги, — прошептал Свальд.
Она помедлила, глядя ему в глаза. Но только начала разводить колени, как он уже навалился. Двинулся, устраиваясь сверху — и тяжестью тела заставляя раздвинуть бедра еще шире.
А вот теперь по-другому надо, подумала Неждана. Почему-то сглотнула, когда копье Свальда рывком вошло в нее. В животе странно, нехорошо так потеплело…
Чему она удивилась.
Впрочем, сейчас Неждане было не до этого — так что мимолетное тепло тут же исчезло. Забылось.
Теперь ей нужно было показать Свальду, что он и впрямь хорош в этом срамном деле. Чтобы подумал — пусть на словах злая, зато горячая в постели. И чтобы собой гордился. Мол, как девка нос ни воротила, а все равно растаяла, когда он за нее взялся.
Она вздохнула — и начала старательно постанывать. Под конец еще и обняла его…
Свальд, двигаясь все быстрей, как-то зло хрюкнул. Затем рванулся в последний раз, вжался в нее — и обмяк сверху, застыв на пару мгновений.
Вот и все, холодно подумала Неждана. Сейчас придется изобразить, как она в себя приходит от неги небывалой…
А потом опять дерзить, только уже потише. Чтобы и впрямь в могиле не оказаться.
Свальд откинулся в сторону, перекатился на покрывало. Но тут же снова сгреб ее волосы под затылком. Заставил повернуть к нему лицо.
И прошипел:
— То, что не понравился, я понял. Но какого Хеля ты притворялась?
Ох, беда, испугано подумала Неждана. Распознал притворство, и озлился…
Вот теперь — беда.
А с Арнульфом всегда выходило, печальным отзвуком пролетело у нее то ли воспоминание, то ли мимолетная мысль. Всегда верил, наутро довольный ходил. И глядел ласково. Правда, под конец все равно ушел в свой дом — а ее отцу отдал. Как ветошь ненужную.
Кулак под затылком сжался еще сильней, волосы натянулись, кожа под ними болезненно заныла.
Что теперь-то говорить, загнанно подумала Неждана. Скажешь, что со страху притворялась — и все будет напрасно. И дерзость ее, доходящая до безумия, и надежды на свой дом. Нартвегу привычно, когда баба перед ним дрожит и сопли пускает, он от этого разве что зевать начнет…
— А это чтобы тебе надоесть побыстрее, — выпалила она, глядя Свальду в глаза. — Сам же сказал, что хозяин мне свободу дает. Если еще и ты меня прогонишь — буду потом свободна и от него, и от тебя…
Тут Неждана замолчала, не зная, что говорить дальше.
Свальд усмехнулся.
— Сколько лет ты живешь в Нартвегре, Нида?
— Шесть, — пробормотала она.
Он примял тяжелой рукой одну из грудей, сказал спокойно:
— Когда хозяин дает свободу рабу, он за него отвечает — и должен присматривать. Всегда. Поскольку, случись что, вергельд запросят с него. Как с человека, давшего свободу недостойной твари. Если, конечно, раб не исчезнет куда-нибудь, а останется жить в округе, поблизости… или если раба не примут в род. Тогда отвечать будет он сам. И его новые родичи. Но в род принимают крайне редко. А если хозяин посчитает нужным, может снова сделать отпущенного своим рабом. Ты не знала об этом?
— Нет, — выдохнула Неждана.
Пальцы под затылком разжались, боль прошла.
— Полагаю, в Ограмюре вряд ли кому давали свободу… но в любом случае Харальд не позволит тебе болтаться по Нартвегру. Я помню, что ты была в опочивальне ярла, когда все случилось. И я помню все, что видел тогда. Пусть это и было наваждением. Ты тоже все видела.
Неждана похолодела. Вот о чем он заговорил. О позоре Забавы Твердятишны…
Но — наваждение? Может, на жену ярла и впрямь кто-то чары наложил?
Свальд наклонился, лизнул ей ямочку между ключиц. Проворчал:
— Я тебя все равно не отпущу. Даже когда наскучишь. Ты помнишь не только позор родича — но и мой. А когда устану от тебя, отправлю в свой дом. Рядом с Сивербе.
Отправит и прикажет придушить там потихоньку, подумала Неждана.
— Однако мне интересно, почему Харальду решил дать тебе свободу после всего этого, — с насмешкой заявил вдруг Свальд. — Что ты ему такого наговорила? Что ничего не было, и ты ничего не видела? А ведь видела… хитрая ты, Нида. Хитрая и верткая. Даже подо мной притворялась…
Неждана стиснула зубы. Потом уронила:
— Я ничего не видела, ярл Свальд. Но даже будь это не так… не важно, что я видела. Я знаю и верю, что Сванхильд Кейлевсдоттир ничем не опозорила своего мужа. И больше слова об этом не скажу. Даже если ты меня в могилу прямо сейчас положишь.
Пусть хоть одной, подумала она упрямо, счастье будет. Пусть здешние бабы полопаются от зависти, глядя, как своя, с Ладоги, с их ярлом — да не просто с ярлом, а с сыном их нартвежского бога, по слухам — живет и жизни радуется.
— Значит, то, во что ты веришь, сильней того, что ты видела… — протянул Свальд.
Он вдруг приподнялся и рывком перевернул ее на живот. Неждана глухо охнула — от неожиданности и от страха. Повернулась было к нему, приподнимаясь на локтях.
Но Свальд уже навалился на спину, прижал к покрывалу. Пробормотал, откидывая ее волосы в сторону, на подушки:
— Лежи, не дергайся. Ты у меня еще станешь тихой и послушной, Нида. Не получилось так, попробую по-другому.
Бить будет, заморожено поняла Неждана. Но на живот-то переворачивать зачем?
Губы Свальда неожиданно коснулись кожи между лопаток.
И мягкое, щекотное удовольствие заворочалось вдруг в теле — от движения его языка, от того, как нежно, играючи, его зубы прикусили кожу над хребтом. Ничего стыдного, срамного в этой ласке не было…
Но Неждана все равно смутилась.
— Хорошо хоть пороли тебя с умом, — пробормотал Свальд, оторвавшись от нее. — Удары по краям клали, чтобы после этого еще и работать могла, не отлеживаясь. И чтобы жилы рядом с хребтиной не повредить. Смотрю, ты и раньше была непокорной, Нида. Не устала еще перечить хозяевам?
Его губы снова коснулись кожи, но уже чуть повыше. Опять было мягкое, щекотное удовольствие, от которого хотелось прогнуться — и чтобы продолжалось, не заканчивалось…
— Я никому не перечу, ярл, — прошептала Неждана.
И все-таки не выдержала, прогнулась, вскидывая голову. Ощутила, как затвердели почему-то соски, сейчас касавшиеся покрывала.
— Просто руками от неожиданности, бывает, взмахну… или головой дерну. А кто рядом стоит, тому и попадает.
Свальд фыркнул.
— Верткая, как я и сказал.
Да где, в каком месте я верткая-то, подумала Неждана. Тебя вон обмануть не сумела…