ится или отморозит себе нос.
— Пошли, — распорядился он. — Для нас с тобой припасы придется взять отдельно. Сунем их в твои сани.
День выдался безветренный, солнечный, но морозный. От долгого сиденья холод забирался под одежду, под все слои мехов и шерсти…
Поэтому Забава то и дело выпрыгивала из саней, ехавших позади отряда. Шагала следом за ними, оглядываясь на гнедого жеребца, тащившего сани с припасами за ее спиной.
Идти по колее, накатанной лыжами всего отряда, было легко. Харальд скользил на длинных лыжах то впереди, то рядом с ней. Подъезжал поближе, когда она выпрыгивала на снег. Посматривал искоса в ее сторону. Но не заговаривал.
Забава тоже глядела на него молча. Так весь день молчком и переглядывались.
А к вечеру приехали в деревушку под названием Гереборг. Сани заехали на широкое подворье, общее для четырех длинных домов. Одна из хозяек, выскочивших навстречу гостям, позвала Забаву в дом. Подвела к очагу, поднесла эля, поглядывая с любопытством.
Забава, рассудив, что их тут не ждали — а раз так, то отравы бояться нечего, приняла чашу, чтобы не обижать хозяйку. Пробормотала:
— Благодарю.
И отпила.
Следом в дом вошел Харальд с хозяином, еще человек семь из тех, что приехали вместе с ними. В доме сразу же стало тесно. Всех приехавших позвали за стол. Муж сел рядом с Забавой, пробормотал, склонившись к уху:
— Ешь. Но осторожно. Если покажется, что горчит — отложи.
Забава молча взяла с блюда пирожок. Откусила, объявила, улыбнувшись хозяйке, сидевшей рядом:
— Вкусно очень. Благодарю…
Та заулыбалась в ответ.
— Рада, что тебе понравились наш хлеб и эль, дротнинг.
Потом женщина замолчала, и Забава, подумав, начала расспрашивать ее о детях. Как положено было в Ладоге.
Степенно расспрашивала, подражая соседкам, приходившим в гости к тетке Насте. Их разговоры она слышала краем уха, подавая угощение…
Хозяйка отвечала с улыбкой, быстро и кратко.
Харальд тем временем беседовал с хозяином о смертях, случившихся в округе. Оказалось, что неподалеку от Гереборга тоже нашли одно тело. Однако никто из живущих здесь не пропал. Остальные воины негромко разговаривали о чем-то своем.
Потом рабыня, прислуживавшая за столом, поставила перед Забавой миску с моченой брусникой. Она уже было потянулась к ней — но нога Харальда толкнула ее под столом, и Забава замерла.
Муж, продолжая слушать хозяина, сам зачерпнул ложкой ягоды из миски. Отправил в рот, заявил:
— У вас брусника крупней, чем в Хааленсваге, где я жил прежде. Сванхильд, попробуй.
И она, услышав в его словах разрешение, взяла полную ложку ягод. Губами начала брать с деревянного края по две-три ягодки…
Хорошо хоть, с едой не затягивали. Харальд объявил, что завтра с утра они отправятся в дорогу — и надо бы сегодня лечь спать пораньше. Потом, посмотрев на хозяина, добавил, что ночью из дома выходить не следует никому. И будет лучше, если даже по нужде все сбегают, пока он сам будет стоять на подворье. Но это продлится недолго…
Воины, сидевшие за столом, после его слов тут же встали, потянулись к двери.
Снаружи уже успело стемнеть. Вышедшая из дома вместе с Харальдом Забава стояла, запрокинув голову. Смотрела в ночное небо. Звезды здесь были яркие, крупные, висели низко — кажется, руку протяни, и коснешься.
Харальд, обнимавший ее со спины, вдруг сказал:
— Может, зайдешь в дом? Крыша все-таки защищает. Ладно воины — они, пока мне служат, каждый день ходят рядом со смертью. Для них это привычно…
— Нет, — отозвалась Забава. — Я лучше тут. С тобой.
Харальд хмыкнул, прижал ее к себе покрепче. И дальше молчал.
Когда они вернулись, их уложили на хозяйскую постель. Сами хозяева разместились на широких лавках, сдвинув их вместе. Воины Харальда улеглись на пол…
Солнце уже начало клониться к западу, когда к Свальду подошел Сигурд — раньше служивший у него помощником, а теперь ходивший под рукой Бъерна.
— Ярл… — протянул хмурый Сигурд, остановившись в нескольких шагах от Свальда, разминавшегося на берегу. — Поговорить бы надо.
Свальд отступил назад, махнул рукой воину, с которым разминался, давая знать, что закончил. Потом повернулся к Сигурду.
— Эрев пропал, — тихо сообщил тот.
Свальд вспомнил великана-шведа со своего драккара. Теперь тот, кажется, числился в хирде Ларса…
— Отойдем, — коротко бросил ярл Огерсон.
И первым зашагал под навесы, к драккарам, стоявшим на катках. Остановился возле просмоленного носа одного из них, посмотрел на Сигурда.
— Выкладывай.
— Эрев прошлой ночью стоял на страже в рабском доме, — негромко заявил Сигурд. — Утром вернулся в мужской дом — я его видел, когда уходил. Днем швед должен был отсыпаться. Но я недавно забегал в мужской дом и прошел мимо его нар. Его там нет. Однако я не стал бы тебя тревожить только из-за этого. Мало ли куда мог пойти человек? Со стены над нарами Эрева исчезли его меч и шлем с кольчугой. Щит, правда, остался. Но меховых покрывал тоже нет. И здесь, на берегу, где разминаются, я его не нашел. К тому же с покрывалами не разминаются. В его сундук я не заглядывал. Может, и там чего-то не хватает.
— Возможно, Бъерн велел ему выйти на стражу днем, вне очереди, — медленно сказал Свальд.
И подумал — Эрев мог сбежать, испугавшись смертей, случившихся в крепости… однако он вроде не был пугливым. Кроме того, одному вечером в лесу даже опасней, чем в Йорингарде. А еще Эрев мог просто подойти к Харальду, и честно попросить отпустить его.
И брат отпустил бы. На меч воина, который не хочет за тебя сражаться, надеяться нельзя.
А самое главное — щит Эрева остался в мужском доме, но меч, шлем и покрывала исчезли…
— У Бъерна я спрашивать ничего не буду. — Сигурд помрачнел. — Да и Эрев отсутствует слишком недолго, чтобы начать за него беспокоиться. Ты велел, ярл, приглядывать за нашими. Вот я и говорю о том, что мне не понравилось. Что теперь?
Свальд нахмурился. Распорядился, понизив голос:
— Там, на берегу, сейчас есть те, кто пришел со мной из Сивербе. Подойди к ним. Пусть они вместе с тобой пройдутся по крепости, поищут Эрева. Скажешь, что об этом их прошу я, потому что беспокоюсь за Эрева — как бы с ним не случилось того же, что произошло с Хольгреном и другими. Я — к Бъерну. Но побыстрей, Сигурд, потому что день уже на исходе.
Они разошлись, каждый в свою сторону.
Солнце клонилось к закату, когда хирдманы Харальда снова собрались у ворот — только на этот раз без своего конунга.
— Эрева нигде нет, — объявил Свальд. — Я заглянул к нему в сундук. Там только летняя одежда.
— На воротах его не видели, — резко бросил Свейн. — Я прошелся по берегу возле крепостных стен. Там, подальше, есть следы человека, который обошел стену по льду, выбрался на снег и встал на лыжи. Следы, думается мне, сегодняшние. Снег по краям лыжни еще рыхлый. А будь он вчерашним, уже покрылся бы коркой.
Кейлев проворчал:
— Значит, он куда-то ушел. Может, решил повидаться с какой-нибудь бабой? Пока конунга нет в крепости…
— Следы ведут как раз в ту сторону, куда шел конунг, — возразил Свейн. — Я прошелся по ним — и добрался до колеи от проехавших саней. Эрев ушел вслед за конунгом.
Он смолк, бросил быстрый взгляд в сторону фьорда, стиснутого синими скалами, за которыми таял блекло-красный зимний закат. Добавил:
— И что мне больше всего не нравится, следы этого Эрева идут рядом с крепостью. Но днем на стенах стояли люди. Я опросил всех, кто присматривал за той стороной. Того, кто оставил лыжню, никто не видел.
— То есть Эрев вдруг стал невидимым… — буркнул Торвальд.
И замолчал. Нахохлившийся Бъерн сказал чуть дрогнувшим голосом:
— Просто навел чары на стражников. Это у нас уже было.
— Сделаем так, — рассудительно заявил Кейлев, — завтра с утра пошлем отряд с собаками по следу этого Эрева. И посмотрим, свернул он где-нибудь или пошел вслед за конунгом. Но сегодня уже поздно. Ночь близко.
Старик замолчал, в упор посмотрел на Свальда.
Тот угрюмо подумал — похоже, Эрев и впрямь погнался за братом. Если здоровяк швед тоже нахватался колдовства, и сделает что-то Харальду…
Не если, а точно сделает, поправил он себя. Просто так из крепости не срываются. Особенно молча, никому не сказав — но прихватив меч, шлем и теплую одежду из сундука. А еще покрывала. Значит, Эрев собрался заночевать где-то.
Свальд едва заметно нахмурился. Если швед догонит Харальда, а тот после этого не вернется, то Йорингард достанется ему. Родич еще тогда, в сарае, при всех объявил, кому достанется его крепость в случае чего.
И люди начнут говорить, что ярл Огерсон и пальцем не пошевелил, когда воин из его прежнего хирда вдруг отправился убивать брата. А может, сам его и послал.
Тогда ему припомнят и то, как перед этим он гонялся по крепости за женой брата. Мелочи и подробности при пересказе наверняка переврут. Через некоторое время колдуном, наславшим чары, назовут его самого.
Но главное не это. В Хель всех болтунов, а их языки Ермунгарду в задницу…
Без Харальда будет скучно, подумал Свальд.
Долгие годы брат оставался для него скорее воспоминанием из детства — родичем, который в четырнадцать лет исчез из Сивербе. Ему самому тогда было девять — и с тех пор утекло немало воды. Несколько раз они с братом встречались на разных торжищах, пару раз он гостил у него в Хааленсваге. И все.
Но теперь все было по-другому. Вместе с Харальдом они взяли Веллинхел, с ним на пару должны были драться весной — не за добычу, но против тех, кто сам придет за добычей.
Вот только без брата это будет не та драка.
— Если Эрев тоже владеет колдовством и пошел вслед за конунгом, — громко объявил Свальд, — то Харальду нужно сообщить об этом.
— Конунг приказал, чтобы после темноты все сидели под крышами, — возразил ему Свейн. — И он ушел еще утром. Сейчас конунг уже далеко. Эрев в любом случае догонит его раньше тех людей, кого мы пошлем. Возможно, он уже его догнал.