А жизнь рабыни в руках хозяина.
Но без Сванхильд серебро на коже брата могло вообще не погаснуть. Что случится после этого, неизвестно. Однако Харальд ему нужен, и не только из-за Веллинхела. Много чего случилось в последнее время, много чего изменилось. Пусть сейчас что-то пошло не так, скорей всего, из-за того, что творилось на озере — но Сванхильд для Харальда была больше, чем просто баба.
Все эти мысли мелькнули в уме у Свальда в мгновение ока. А затем он услышал, как Харальд прохрипел:
— Беги…
У Забавы перед глазами все уже темнело — даже слепящая синева лица Харальда начала блекнуть.
Ребенок, вдруг вспыхнуло у нее в уме. Ради ребенка…
И она, напрягшись, стоя уже на носках ног, потому что руки Харальда тянули вверх, из последних сил врезала ему по щеке. Благо тот был близко, меньше, чем в шаге.
Целила не в глаза — но пальцы согнула крючьями. Под ногти сразу же набилась его кожа, ледяная, какая-то режущая, колючая.
В бело-синем лице Харальда открылись четыре черных борозды — как раз там, где прошлись ее пальцы. Мгновенно, точно раны, оставшиеся после ножей.
Руки, стискивавшие ее горло, вдруг разжались. Забава, закашлявшись, отступила назад. Но глаз от мужа не отвела.
— Беги, — опять прохрипел Харальд.
И развел руки. Четыре черные борозды на его щеке словно дышали — истончились, став не толще нити, но тут же распухли, каждая расползлась на толщину пальца…
С озера долетел четвертый крик.
А затем раздался глухой звук, и Харальд упал. Перед Забавой вдруг возник алый силуэт. Рявкнул голосом Свальда — и она ощутила его пальцы на своем плече:
— Чего стоишь? Брат велел бежать. Выведите коня для дротнинг.
Это он уже воинам, осознала Забава.
Сиявший синим Харальд неподвижно лежал в паре шагов от нее. Словно не просто упал, а отлетел от удара.
Кто-то подтолкнул ее в спину, крикнул:
— Посторонись. Не стой на пути у коня, дротнинг.
Забава налетела на Свальда. Родич мужа подхватил, поддержал, чтобы не упала. Она уцепилась за плащ на его груди, запуталась пальцами в пышном меху, скрипуче прокашляла:
— Что с Харальдом?
— Ничего, — зло бросил Свальд. — От одной затрещины не умирают.
— Его нельзя… — просипела Забава. — Нельзя оставлять…
Свальд, не обращая на нее внимания, приказал — не ей, а кому-то другому:
— Поедешь с дротнинг, приглядишь, чтобы она не свалилась с коня. Выведите для него второго жеребца. Живо.
— Нет, — прохрипела Забава. — Не поеду.
Она разжала руки, рванулась было к Харальду — но Свальд схватил за локти и дернул в сторону. Сзади недовольно зафыркал усталый конь, которого выводили на мороз.
Откуда-то прилетел пятый крик. Отразился эхом от скал на берегу…
Там же человек мучается, мелькнуло у Забавы. Кричат уже не в первый раз — и все это как-то связано с Харальдом.
По телу прокатился тошнотворный холодок ужаса. Она оглянулась на мужа. Сиявший синим силуэт ворочался, словно Харальд приходил в себя…
Свальд, по-прежнему державший ее руки, вдруг толкнул Забаву назад. Ее тут же подхватили сзади, вцепились в плечи. Чей-то голос над ухом бросил:
— Поехали, дротнинг.
— Уезжай, — рявкнул Свальд. — Я сам пригляжу за братом. А тебе лучше быть подальше от него.
Ее уже тянули к коню. Забава сделала шаг в ту сторону — скорее равнодушно, чем послушно. В уме вихрем летели мысли.
Сейчас, когда перед глазами все посерело, Харальд сиял синим светом. Как Красава тогда в опочивальне.
Правда, в сестре синего было чуть-чуть — пятном внутри красного. А Харальд весь переливался раскаленной синевой.
И все же… Красава тогда вкладывала в головы людей, что хотела, словно в нее кто-то вселился. Может, в Харальда тоже кто-то вселился? Поэтому он и пытался ее придушить?
Нет, решила Забава. До того, как мир посерел и Харальд схватил ее за горло — кожа у него загорелась серебром. Как с ним уже случалось. Это колдовство и раньше в нем было.
Только теперь оно стало сильней. Прежде на его лице появлялась морда зверя из серебра… или же сияние пятнами по телу ползло, как тогда, после пожара. А на этот раз морды не было. И ни единой темной промоины на коже не осталось. Весь полыхал, сплошь.
Значит, вот как выглядит покрытый серебряным сиянием Харальд, когда сила ребеночка в ней просыпается — и мир для нее сереет, подумала Забава. Горит синим светом. Тогда как простые люди светятся красным.
И эти крики. Что-то творилось здесь, что-то делали с людьми. А Харальд после этого стал другим. Захотел ее убить…
И в то же время не хотел, раз велел бежать.
Вдали опять закричали — вопль прилетел откуда-то слева. Забава, которую уже оттащили в сторону, оглянулась. Пылал красным Свальд, стоя над Харальдом, уже поднявшимся на одно колено. За ними, на озере, переливались огоньки — красные и пара синих. Там, на льду, были и люди, и еще кто-то. Там что-то происходило. Вот почему изменился Харальд…
Воин, подтащивший ее к коню, крикнул:
— Я тебя подниму, дротнинг. Первым делом — перекинь ногу через конскую спину.
Забава кивнула. Жеребец рядом светился блекло-розово, неярко. Чужие руки подхватили сзади за талию, она взлетела вверх…
И перекинула ногу, как было сказано. Вцепилась в гриву, когда ее посадили, уже с высоты конской спины кинула взгляд на далекие огоньки.
Там, в той стороне, серая блеклость мира расцветала белыми сполохами. И видно было, что там ровное поле — покрытое льдом озеро? Сверху на него падала изогнутой дугой полоса белого цвета. Виднелся крохотный синий силуэт, рядом красные пятнышки. Еще дальше — другая синяя метка.
А Харальд уже поднимался, медленно, тяжело. На раскалено-синем лице словно дышали четыре борозды — усыхали, снова раскрывались. Алый силуэт Свальд замер между Забавой и Харальдом…
Рядом забирался на второго коня один из воинов.
Забава кинула тоскливый взгляд на мужа. Скользнула ладонями по шее жеребца, на котором сидела. Отловила поводья — веревочные, наспех привязанные к узде вместо длинных вожжей.
Лишь бы ребенку не повредить, подумала она. И что теперь? Бежать, как велел Харальд? Или все-таки посмотреть, что творится на озере? Но ведь даже оружия нет…
Возле ее правого колена из серой мути вдруг прорезался белый силуэт. Появился резко, из ниоткуда. Забава еще успела подумать, что это женщина. Волосы слишком уж длинные, чуть ли не до пят, узкие плечи. Только на живого человека женщина была не похожа, скорей на призрак.
В следующее мгновенье Забава расслышала слово, которое выдохнул белый призрак:
— Прости.
И тут же женщина вскинула руку, в которой оказалась чаша…
Жеребец под Забавой в ответ на это движение почему-то дернулся, оторвал передние копыта от заснеженной земли. Встал на дыбки, хоть и невысоко, заржал. Забава от неожиданности обеими руками вцепилась ему в гриву. Кое-как удержалась.
Стоявшая рядом белая женщина шлепнула коня по шее. Тот рванулся влево, к озеру. Проскочил мимо Свальда, попытавшегося его остановить — и понес Забаву к озеру.
По щекам и ушам хлестнуло ледяным воздухом — шапка слетела с головы, пока Харальд ее душил. Забава, уцепившись за шею жеребца, коленками стиснула крутые бока. Молнией блеснула мысль, что сейчас умней всего было бы спрыгнуть с коня. Внизу снег, глядишь, и не расшибется. А потом кто-нибудь подбежит и поможет. Свальд или воины мужа…
Но то, что изменило Харальда, пришло с озера, пролетело в уме у Забавы. Оттуда, куда ее нес конь. Ну так она хоть посмотрит, что там.
Жеребец выскочил на лед, звонко грохотнувший под подковами. Тут его почему-то повело в сторону. Он заржал — жалобно, испугано. И косо, как-то боком, начал заваливаться.
Забава слетела вниз, один раз перекувыркнулась по заснеженному льду. Шею и щеки тут же ожгло ледяным холодом, в волосы набился снег.
Позади ржал конь — прерывисто, точно задыхался. Она поспешно приподнялась, села.
Плечо и бок, которым ударилась о лед, вроде не болели — но онемели. Забава судорожно вздохнула, стряхнула снег, залепивший глаза.
И разглядела один из синих силуэтов, возвышавшийся сейчас рядом с ней, всего в паре шагов. Высокий, крепкий. Мужик, решила Забава, поспешно поднимаясь.
И уже потом разглядела копье у него в руке.
Онемевшая после падения нога чуть не подвернулась, но она все же устояла.
Там, где следовало находиться правому глазу, в голове у синего мужика белела дыра. Ей даже показалось, что дыра эта свищом уходила внутрь головы…
Хотя как такое может быть? С такой дырищей не живут.
В нескольких шагах замер еще один человек, тоже отливавший синим. Одно мгновенье было тихо — Забава молчала, эти двое внимательно ее разглядывали.
Потом тот, что стоял в нескольких шагах, громко бросил:
— Она сама принесла нам сюда отродье Локи в своем животе, отец.
В голосе у него словно что-то погромыхивало.
Мужчина, стоявший рядом с Забавой, ответил:
— Эта пожива не для твоего Мьельнира. Выродок Змея скоро придет — вот тогда все и завершится.
Отродье Локи, подумала Забава. Гудню рассказывала, что Локи это еще один здешний бог, вроде одноглазого Одина. И наподобие Тора, бога грозы, у которого есть волшебный молот Мьельнир.
Причем бог Локи был дедом Харальда. Получается, отродья Локи — это Харальд и ее ребеночек.
И стоит она сейчас перед Одином и Тором.
Забава скользнула взглядом по озеру. Чуть дальше, на ровной серой поверхности, которая могла быть только озерным льдом, лежало несколько тел, в которых размытая краснота едва теплилась, отливая серым. Умирают? Или уже мертвые? Еще дальше виднелись человеческие тела, светившиеся поярче, бледно-красным. Люди, живые.
Стоявшая перед ней высокая синяя фигура неторопливо повернулась, двинулась к лежавшим.
— Зачем? — бросила Забава ему в спину. — Зачем вы…
Она не договорила того, что хотела сказать — "хотите меня убить". Осознала вдруг, что такое спрашивать может лишь дите малое.